Быть Руси под княгиней-христианкой

— Власть иудеев над Русью будет не вечной, господин. Она будет продолжаться семь десятилетий.

— Семь десятков лет? — поразился Равия. — Ровно столько, сколько господствовали над Русью захватчики-гунны?

— Получается так, господин.

— Но неужели иудейский народ после семи десятилетий владычества над Русью позволит ей целиком освободиться от его власти? Неужто не сохранит за собой самые лакомые части Русской земли, чтобы обеспечить себе безбедное существование? Что говорят об этом Тенгри-хан и его посланцы-духи?

— Господин, ты хотел с помощью Саадома заглянуть в будущее и узнать, будет ли Русь покорена Хазарией, и если да, когда это случится. Бог Неба и духи степи дали ответ на это — иудеям суждено властвовать над Русью, произойдёт это примерно через десять столетий и будет длиться семь десятков лет. Однако, что произойдёт с Русью после утраты иудеями своего владычества над ней, тебя не интересовало. Но погоди, господин, погоди... Духи услышали твой вопрос и позволили Саадому заглянуть в будущее русов после их освобождения от власти иудеев. Он видит над Киевом и Черниговом жёлто-голубое знамя с соколом-рориком, значит, там снова правят наследники рода Рюриков. Но над северной столицей Руси Новгородом другое знамя — бело-сине-красное, это знамя и над Псковом, и над Смоленском, и над Муромом...

— Всё ясно, — оборвал его Равия. — После потери нами власти над Русью она будет охвачена междоусобицами и распадётся на несколько княжеств. Но что станет с Хазарией? Неужто она не воспользуется неизбежным ослаблением Руси?

— Саадом видит над Итиль-рекой тоже трёхцветные русские стяги... по всему её течению от истоков до устья, — тихо ответил раб. — И хотя одна полоса на них красная, священной звезды Соломона ни на одной нет.

— Саадом слишком много дышал дымом своих дурманящих трав, поэтому его голова стала прибежищем чрезмерного числа духов, — зло сказал Равия. — А это обычно сказывается на прорицателях не лучшим образом, ибо не всем духам дано правильно понимать и толковать волю Тенгри-хана. Потом, у меня нет желания и времени, чтобы узнавать, что будет с русами через несколько веков после моей кончины. Всё, что мне было нужно, я уже узнал, поэтому иди за лошадьми и скачем домой...

Весь путь до своего дворца Равия был погружен в размышления. Он и прежде обращался к прорицателям, интересуясь судьбой Хазарии и её ближайшей соседки Руси, с которой судьба каганата теснейшим образом была связана. И всегда ответ был один — Русь ждут тяжкие испытания, огромные заблуждения и реки крови, однако впереди у неё великое будущее, а вместо судьбы Хазарии прорицатели предпочитали говорить о судьбе иудейского народа, которому в конце концов суждено обрести землю предков и возвратиться к погасшим семейным очагам. Упоминали прорицатели и о том, что какое-то время иудеям путём обмана удастся владычествовать над Русью, однако сей срок будет крайне незначительным.

Поэтому результат сегодняшнего камлания Саадома не явился для Равия неожиданностью, он лишь утвердил его во мнении, что он поступил правильно, сразу отбросив мысль о подготовке большого похода на Русь, а велел прибыть к себе Хозрою. Зачем затевать войну и нести неисчислимые жертвы, если на судьбе Хазарии это не скажется нисколько, а за пролитую ради сегодняшних сиюминутных интересов кровь единоверцев Равию придётся держать ответ перед Владыкой всего сущего? Куда благоразумнее сделать то, что должен сделать всякий на самом деле умный человек, стремится даровать своему народу мир и принести ему выгоду, не платя за них кровью и жизнями единоплеменников и единоверцев...

Хозрой уже ждал Равия. Вдвоём они прошли в покои, окна которых выходили на Итиль-реку. Окна были распахнуты, и лёгкий ветерок, несущий с собой прохладу огромной реки, приятно освежал лицо.

— Хозрой, по воле кагана тебе уже не раз приходилось бывать у русов. Посылаю тебя туда снова.

Ни лицо, ни глаза Хозроя ничего не выразили. Да и могло ли быть иначе, если он прекрасно понимал, что слова Равия для него — закон, а ослушание в их деле жестоко карается... даже очень жестоко? И Равия продолжил:

— Великий киевский князь Игорь убит собственными данниками-древлянами, соседями полян и давними их соперниками за верховенство над Русью. Престол покойного Игоря заняла его жена, княгиня Ольга. Покуда сын Игоря Святослав не достигнет совершеннолетия, Русью будет править она. Однако по силам ли править огромной державой существу, лишённому разума и воли? Поэтому между русами неминуемы междоусобицы и смуты, реки крови ждут их.

— Такова воля бога, носителя истины, никогда не забывающем о своих детях. Он ослабляет и уничтожает язычников, врагов единственно избранного им народа, — продолжал мысль Равия собеседник.

Равию понравились его слова. Он знал, что в разговорах о великой княгине Ольге Хозрой всегда отдавал должное её уму, решительности, проницательности, и был готов к тому, что тот ненавязчиво и осторожно начнёт убеждать его, что киевская княгиня не из тех женщин, что лишены разума и воли. Однако Хозрой оказался умнее. Понимая, что причина его приглашения во дворец кроется вовсе не в обсуждении достоинств и недостатков характера киевской княгини, он не стал противоречить Равию, якобы согласившись с его характеристикой Ольги и оставшись в душе при собственной. Но именно за ум и сообразительность Равия и ценил Хозроя, доверяя ему самые сложные и ответственные задания.

— Ты прав, Хозрой. Только мы, сыны истинной веры, имеем право владеть миром. Все остальные народы существуют для того, чтобы жили и процветали мы. Таков удел и славян-русов, этого многочисленного и сильного племени, нашего опасного соседа. Победить их в открытом бою невозможно, это не удавалось ещё никому, в том числе и Хазарии. Но сейчас, пока на Руси нет князя-воителя, способного удержать под властью Киева все славянские племена, они слабы и легко могут стать нашей добычей. Для этого я и посылаю тебя к русам.

— Твои слова святы для меня, великий и мудрый.

— Русы никогда и никому не прощают своей пролитой крови, бог воинов-русов Перун требует платить злом за зло. Поэтому княгиня Ольга, несмотря на свою веру в Христа, будет вынуждена ради сохранения добрых отношений с воеводами и языческой дружиной мстить за мужа, и рус пойдёт с мечом на руса. Так пусть дерутся до последнего воина, а когда ослабнут, ты посадишь великим киевским князем верного, послушного нам человека. Ты найдёшь такого, затмишь или купишь его разум, вдохнёшь в него нашу душу. Однако в одиночку он бессилен, поэтому с каждым днём всё больше и больше нужных нам людей будут окружать его, укрепляя и расширяя нашу власть. Мы, сыны истинной веры, станем головой русов, мы будем их хозяевами. Пусть трудятся славянские руки и ноги, пускай гнутся и трещат славянские спины — они будут работать для процветания богом избранного народа. Как бы ни было огромно и могуче тело, оно всегда послушно голове. И этой головой, повелевающей славянским телом, должны стать мы, носители и распространители истинной веры. Такова воля кагана.

— Я понял тебя, великий и мудрый.

— Ты отправишь надёжного человека в Киев, чтобы знать о всём, там происходящем, а сам готовься в путь в Полоцк. Там сейчас двадцать сотен варягов: остатки тех, что с воеводой Олегом ходили в поход на Кавказ, и те, что примкнули к ним уже в Киеве, над ними всеми стоит ярл Эрик, задержавшийся в гостях у своего дальнего родственника, полоцкого князя Люта. Покойный князь Игорь щедро расплатился с варягами, участниками похода, однако ярл Эрик продажен и жаден, таково и его наёмное разноплеменное воинство. Викингов слишком мало, чтобы угрожать Руси, но усугубить междоусобицу им под силу. Ты хорошо знаешь Эрика, не раз имел с ним дело, а потому легко найдёшь общий язык и теперь. Ты купишь ярла, и тогда он поведёт своих воинов на любого, кого ты ему укажешь. И пусть вся Русь исчезнет в крови раздоров и междоусобиц, чтобы возродиться вновь уже в свете иудейской веры. Такова воля кагана.