Быть Руси под княгиней-христианкой

— Я сделаю это, великий и мудрый.

— Посылаю тебя в Полоцк одного, но даю очень много золота. Власть этого металла всесильна, с его помощью ты сметёшь все преграды, которые только могут возникнуть на пути к осуществлению нашей цели.

— Слушаю и повинуюсь, великий и мудрый.

— Мне мало того, чтобы ты лишь повиновался мне. Я знаю, что ты обычно способен сделать то, что не под силу никому другому, и хочу, чтобы и на сей раз ты действовал точно так. Для этого ты должен ощутить всю ответственность порученного тебе задания, понять, что тебе доверено свершить то единственное дело, которому суждено сыграть важнейшую роль в сегодняшней жизни Хазарии.

— Я понимаю это, великий и мудрый.

— Понимаешь? — недоверчиво посмотрел на собеседника Равия. — И тебя не посещала мысль, что, возможно, для блага Хазарии стоило бы предпринять нечто другое, чем раздувать на Руси междоусобицу? Например, как предлагают некоторые его советники, немедленно двинуть на Русь огромное войско с целью её покорения?

— Признаюсь, великий и мудрый, что такая мысль мелькнула и у меня, однако я быстро понял её вздорность. Вторжение в пределы Руси любого иноземного войска приведёт к сплочению русов, заставит их перед лицом общего врага забыть распри между собой. И спор о том, кому занять престол киевского князя, будет решаться не в сражениях русских князей и воевод друг с другом, а станет зависеть от их вклада в борьбу против неприятеля. И как знать, возможно, вторжение на Русскую землю приведёт к тому, что киевский престол окажется в руках самого талантливого и победоносного из русских князей или воевод, который не только не допустит внутренней смуты, но и сокрушит врага. Поэтому, великий и мудрый, я полностью разделяю твой план: пусть русы убивают русов, а нам необходимо лишь внимательно наблюдать за этим, чтобы в удобный момент поставить у власти в Киеве нужного Хазарии человека.

— Рад, что нашёл в тебе единомышленника, Хозрой. Теперь я не сомневаюсь, что ты с присущим тебе умом и старанием исполнишь доверенное тебе каганом задание. Желаю успеха и советую хорошо отдохнуть перед скорой дорогой.

— Благодарю за доброе напутствие, великий и мудрый. Разреши воспользоваться твоим советом и покинуть тебя...

Разговор с Хозроем заметно улучшил настроение Равия — оказывается, в Хазарии, помимо него, имеются и другие умные люди, проникающие в глубинную сущность явлений, а не скользящие по их поверхности. Да и может ли быть иначе, если самым мудрым в мире человеком был иудейский царь Соломон, а скрижали Торы получил от Бога иудей Моисей [152] ? Да что Соломон и Моисей, если Бог христиан Иисус был рождён иудейкой Марией, а сами иудеи милостью Яхве были расселены по всему свету, чтобы кормиться трудом чужих народов и племён!

152

Скрижали Торы получит от Бога иудей Моисей... — каменные доски с 10 заповедями, вручены Моисею Богом Яхве на горе Сион; Тора — древнееврейское название Пятикнижия (первые пять книг Библии); Моисей — по Библии, предводитель израильских племён, призванный Богом Яхве вывести израильтян из фараоновского рабства сквозь расступившиеся воды «Чермного» (Красного моря).

Именно поэтому Равия нисколько не страшили предсказания, что Хазарии, в отличие от Руси, история которой просматривалась как минимум на тысячелетие вперёд, суждено исчезнуть. Просто с некоторых пор он стал воспринимать мир и происходившие в нём события гораздо шире, нежели прежде, заменив даже слово «Хазария» понятием «иудейский народ». Действительно, что значат государства с тем либо иным названием, возникающие и исчезающие во всех концах света, по сравнению с бессмертным иудейским народом, которому суждено жить независимо от того, будет существовать или нет где-либо в мире какое-нибудь иудейское государство?

Государства появляются, живут и гибнут по одним и тем же законам, будь они италийскими, франкскими, германскими, византийскими, славянскими, а иудейский народ живёт по своим особым, только ему присущим законам, дарованным ему Богом как единственно избранному им народу. Главный из них, лежащий в основе бессмертия иудейского народа, в том, что иудеем считается не тот ребёнок, чьим отцом был иудей, а тот, чьей матерью была иудейка. На самом деле, разве можно обнаружить в небе след птицы, в море след рыбы, на камне след змеи, а в женщине след мужчины? Поэтому всякий рождённый иудейкой ребёнок, независимо от того, какой национальности был её муж или любовник, считался иудеем и становился равноправным членом иудейской общины и воспитывался ею.

Народ-изгнанник, чьи сыновья и дочери были рассеяны по всему миру, он не только жил и процветал за счёт труда приютивших его племён и народов, но и постоянно должен был опасаться их, ибо, поняв сущность иудейских общин и прозрев, эти народы и племена обычно изгоняли иудеев из своих пределов, в том числе и с оружием в руках. Поэтому в любой стране иудеи были вынуждены жить тесно сплочённой общиной, противостоящей остальному населению и готовой всей своей мощью встать на защиту каждого своего члена.

И прежде всего иудейская община заботилась о детях, воспитывая и обучая, а затем используя все свои возможности, открывала им путь в окружение правителей и лиц богатых и влиятельных, то есть туда, где они могли приносить общине наибольшую пользу. То, что каждый талантливый иудейский ребёнок воспитывался всей общиной, являлось вторым законом иудейского народа, отличающим его от всех прочих.

Действие этих двух главных законов иудейского народа Равия испытал на себе. Кем бы он мог стать, сын эльтебера-язычника [153] , если бы его матерью оказалась не еврейка, а одна из других жён эльтебера — христианка, мусульманка, язычница? Равия следил за судьбой братьев по отцу и знал, что никто из них не поднялся выше звания юз-беки [154] , а ведь многие из них были не глупее Равия, а в физическом развитии намного превосходили его. Но все они, дети хазарина, независимо от веры и национальности их матерей, стали хазарами, и поэтому в дальнейшей жизни могли рассчитывать лишь на себя и помощь отца, покуда тот был жив.

153

Эльтебер — представитель высшего слоя хазарской аристократии.

154

Юз-беки — сотник (тюрк.).

Зато Равия и его родной брат, сыновья матери-иудейки, стали полноправными членами иудейской общины, которая и занялась их воспитанием и устройством судьбы. Отличавшиеся природной склонностью к наукам и послушанием, Равия с братом получили за средства общины лучшее образование и, опять-таки с её помощью, достигли завидных постов: Равия стал одним из влиятельнейших сановников в Хазарии, а брат, под чьим началом трудилась почти половина византийских трапезитов [155] , слыл одним из богатейших людей Константинополя, являясь заодно связывающим звеном и посредником в тайных делах между константинопольской и итиль-кельской иудейскими общинами. Византия и Хазария могли враждовать, соперничать в торговле, даже воевать, однако это никак не сказывалось на взаимоотношениях евреев в той и другой стране — они являлись сыновьями и дочерьми единого иудейского народа, но никак не византийцами либо хазарами, на чьей земле они лишь проживали и вели свои дела.

155

Трапезит — меняла (визант.).

Поэтому Равия и не тревожило, что Хазарии как таковой предстоит исчезнуть. Разве столь важно, какое название та или иная земля носит — главное, чтобы там безбедно жили и процветали сыновья и дочери иудейского народа. А в том, что ему суждено жить вечно и влиять на судьбы других, даже самых многочисленных и могущественных народов, убеждало Равия открытое ему будущее Руси, над необъятными просторами которой целых семь десятилетий будет реять стяг с красной пятиконечной звездой Соломона, символом господства иудейского народа над всем миром. Именно с красной, а не голубой шестиконечной звездой Давида, олицетворяющей стремление иудейского народа к собственной государственности.

Правда, Равия настораживал и цвет стяга, на котором находилась звезда Соломона. Почему красный, цвета самых низменных человеческих чувств — всеохватывающего страха и необузданной ярости? Развешанные по кустам и деревьям красные лоскутки вселяли страх даже в свирепую зимнюю волчью стаю, не позволяя ей пересечь их линию и выводя хищников под стрелы и рогатины охотников. Красная тряпка приводила в бешенство быков, заставляя их бросаться на неё с налитыми кровью глазами. Ведь не зря умный гунн Аттила водил в сражения под красным стягом своих разноплеменных воинов, «данников крови». Этот цвет должен был вселять в них, как в волков, страх перед могуществом гуннов, одновременно приводя их, как быков, в бешенство и делая их способными на все. А может, русам и предстоит снова стать «донниками крови», только на сей раз не гуннов, а иудейского народа?

Но как бы ни сложились события через тысячелетие, живущий сегодня Равия свой долг перед иудейским народом исполнил — спас от бесцельных жертв в войне с Русью. Кто знает, возможно, отправленный в Полоцк Хозрой и свершит тот первый важный поступок, цепочка которых приведёт к тому, что над землёй русичей будет реять красный стяг?

Участники воеводского совета стояли плотной молчаливой стеной, занимая две трети просторной горницы главного воеводы Ратибора. На сегодняшнем совете собрались не только воеводы и тысяцкие киевской дружины, но и военачальники других русских княжеств и земель: черниговский воевода и родненский тысяцкий, брат смоленского князя и сын любечского наместника, два племянника псковского князя. Присутствовали даже лучшие мужи-воины из далёких новго родских и черниговских земель. Столь широкое собрание объяснялось тем, что предстояло решить вопрос, касавшийся не только Киева, но судьбы всей огромной Руси.