Бюро «Канун», или Ужасы Ивота

– А… Ядрен батон, точно, бубнит кто-то!

Через миг они оказались перед белой дверью, на которой было нарисовано черное солнце в окружении тошнотворных символов. Гипнотическое песнопение звучало из-за нее.

– Хористы за дверкой, – шепнул Булат. – Что Черномикон?

– Та-ак. Хм. Молчит зараза, – ответил Лунослав.

Булат скривился и приготовился высадить дверь. Однако Лунослав дернул за ручку – и дверь отворилась. Песнопение стало громче. Булат заглянул в дверной проем и увидел кривую лестницу, ведущую в темноту зловещего подвала.

– Надеюсь, у тебя не хрустят коленки, – бросил он Лунославу и покрался вниз по ступеням.

– Не хрустят – не чипсы! – тихо огрызнулся тот.

Преодолев лестницу, они вышли на подвальный этаж, на котором шла богомерзкая черная месса. Коптили чумазые, жирные свечи. На исписанном богохульствами полу стоял жертвенник, возле которого стервятниками кружили пять пугающих фигур в балахонах. В центре жертвенника лежал истощенный Глеб. Рядом с ним были капельницы. Мальчик был в состоянии искусственной комы.

– Йа! Шуб-Ниггурат! Черный Козел Лесов! Приди! Приди! Приди! – заунывно пели фигуры, повторяя это снова и снова.

– Я им сейчас так спою! – прошипел Булат. – Только палку потолще найду.

– Палок нужно по количеству негодяев, – загадочно сказал Лунослав.

– Что? Почему?

– Чтобы каждому хватило в задницу вставить.

– Углубленно мыслишь, брат.

– Р-рук-ки вверх! – вдруг раздалось позади сотрудников бюро.

В подвал спустился довольный Ермолай. В руках у него был пистолет.

– А вот это еще плюс пять лет строгого режима! – предупредил его Лунослав.

– И строги там будут не только к тебе, но и к твоей заднице, мужик! – добавил Булат, поднимая руки.

– Вперед-вперед, любопытные вы наши! – И Ермолай вытолкал их к остальным культистам.

Одна из фигур сняла капюшон, под которым скрывался Пелагей Пепельков – бывший директор стекольного завода; слегка косоглазый мужчина, напоминавший лицом и поведением эрегированный член. На подбородке у него также был вытатуирован глаз.

– Эй, а я тебя знаю! Это же тебя по статье из завода выперли – сразу перед тем, как «ЗОЛА» его купила! – обличающе заявил Лунослав. – Ты – Пелагей Пепельков!

– Вы почто мальчика мучаете, зверье контуженное?! – процедил Булат.

Пелагей подал знак остальным, и они откинули капюшоны. Другими культистами оказались бывшие начальники стекольного завода, также уволенные оттуда в момент прихода в Ивот корпорации «ЗОЛА». У каждого из них была татуировка глаза под нижней губой.

– Мы – культ Черного Солнца! – одержимо прохрипел Пелагей. – И с помощью этого ритуала мы превратим «ЗОЛУ» в… в… в золу! Этих проныр к стене – и в расход! Кровь их – в бокалы и в термосы, а заодно и мальчика ею омоем!

Ермолай пинками отогнал Лунослава и Булата в сторонку и затянул детскую считалочку, выбирая, кого первого застрелить. Остальные между тем вернулись к богомерзкому ритуалу. Вновь зазвучал зловещий призыв.

– Ядрен батон, ну вы и балбесы! Культ-то у вас – какого-то там солнца, а татушки себе сделали – глаз! – рассмеялся Булат. – Как вы с ними по улице ходите, а? Люди вас, поди, за дурачков держат, да?

– А накладная борода на что? – ехидно оскалился Ермолай и решил, что первым пристрелит болтуна, метнувшего камень.

– А, ну да.

Лунослав с дрожью сказал:

– Как-то мы недолго поработали в бюро, Булат.

– Выше нос, дрищ-колдун! И на старуху бывает свекруха!

В этот момент в подвал спустился Афанасий с колуном. Убедившись, что его никто не видит, он подкрался к Ермолаю и рубанул его колуном по голове. Брызнула кровь. Череп Ермолая мясисто раскрылся. Культисты испуганно обернулись. Черномикон задергался.

– Убить их! – визгливо проорал Пелагей.

Культисты вынули кривые ножики и бросились в атаку.

Афанасий с ревом крутанул колун вокруг себя:

– Не дам Глебку в обиду, лиходеи!

Завязалась драка. Кровожадно зачавкал дровосечный топор. Булат тут же сбил с ног одного из нападавших. Лунослав потерянно заозирался. Он был далек от рукоприкладства и прочих бытовых конфликтов.

– А мне что делать? – крикнул Лунослав. – Я же не драчун!

– Вот и не дрочи! А то волосы на руках вырастут! – хохотнул в ответ Булат.

Несмотря на красивые зловещие ножики, бывший руководящий состав стекольного завода совершенно не умел ими пользоваться: открытие консервов было не в счет. Так что итог схватки был предрешен. Осознав это, Пелагей бросился вверх по лестнице.

– Культ Черного Солнца еще пожрет ваши души! – крикнул он напоследок.

За ним успели сбежать еще двое. Остальные культисты, включая Ермолая, были мертвы.

Афанасий отшвырнул окровавленный колун, бросился к Глебу и принялся выдергивать из него трубки капельниц.

– Глеб! Глеб! Глебушка! Очнись, родной! – взмолился Афанасий, гладя ребенка.

Мальчик растерянно открыл глаза.

– Привет, – тихонько сказал он. – И спасибо.

Афанасий ласково улыбнулся ему. А затем он внезапно преобразился, став уродливым и облезлым гуманоидом – жуткой тварью, скользившей по тонкой грани между явью и снами. Через миг он медленно растаял в воздухе. Черномикон тотчас успокоился.

– Черт возьми!.. – ошарашенно пробормотал Лунослав.

– Черт возьми, – невозмутимо согласился Булат и, бережно взяв Глеба на руки, понес его наружу. – Ты помнишь, что с тобой было, парень?

– Меня похитили, да? – спросил мальчик. – Помню, как мне что-то дали, чтобы я не мог проснуться. Помню, как звали что-то очень плохое. А еще мне снился очень долгий сон о том, как я живу с папой – вымышленным папой. Он заботился обо мне, и за это ему снились свои страшные сны. И он не знал, как от них избавиться, чтобы помочь мне…

– Так этот Афанасий – он… – И Лунослав сделал паузу, переваривая услышанное.

– Да, он – мой кошмар…

Булат присвистнул, а Лунослав быстро сделал несколько пометок в блокноте. Когда они вынесли ребенка, к дому уже ехали полицейские машины, вызванные бдительной бабой Маней. На свежем воздухе Глеб снова уснул.

– А странно. Почему этот Афанасий-кошмар сразу не сказал, где они находятся? – задумался Булат, осторожно садясь с мальчиком на ступеньки. – И почему сам не помог мальцу, если он такой… ну, такой материальный?