Бывшие

В день, когда я узнал, что мой сын живёт с часовой бомбой в голове я думал, что хуже уже быть не может, но жизнь в очередной раз дала мне удар под дых и снова свела с Викой. Она была всё также охренительно красива, как и десять лет назад и я, как пацан, залип на неё. Сразу вспомнилось то время, когда мы были вместе и как всё закончилось. Петрович говорил мне, что только один доктор сможет помочь моему сыну и это оказалось она. Я блядь, был просто уверен, что она откажется нам помогать и не из-за нашего прошлого, нет. Вика всегда была слишком доброй, чтобы отказать человеку, который нуждается в её помощи, но ещё она была очень правильной, поэтому в жизни не взялась бы оперировать ребёнка, потому что это не её профиль. Я понимал, что Петрович прав, я много лет наблюдал за её карьерой и мог с уверенностью сказать, что, если кто-то и может спасти моего сына, так только она, поэтому попёрся к ней тогда с цветами. Я готов был на что угодно, лишь бы она согласилась оперировать, но быстро понял, что это неверное решение, поэтому не стал даже заводить на эту тему разговор. В тот вечер, в первые за долгие годы, я смог расслабиться, ненадолго выдохнуть и доверить свои проблемы другому человек, прекрасно зная, что дальше неё мои слова не пойдут. Глядя на неё, я радовался, что за все эти годы она так и не изменилась, и осталась всё такой же доброй, отзывчивой и понимающей, однажды эти качества сыграют с ней злую шутку, но тогда я наслаждался её обществом, хоть она и пыталась высказать своё недовольство.

Когда Юлька притащила эту Агату, мне она сразу не понравилось. Особенно, когда она вместо того, чтобы заниматься моим сыном, полезла к моему члену и я был готов вышвырнуть её в ту же секунду, но тут влез отчим и сказал, что эта сука действительно хороший врач, в чём я очень сомневался. Своим ребятам я дал указания проверить её и вот «неожиданность» про неё вылезло куча дерьма, а мне даже не нужно было глубоко копать про неё и в тот момент, когда я готов был дать ей пинка, появилась Вика и сказал, что согласна на операцию.

Поначалу это показалось мне очень подозрительным, тем более что Петрович как её только не уговаривал, но она всё равно говорила нет, но как только она сказала про этого Андрея, я понял откуда ноги растут. Когда я искал информацию про Агату, выплыло кое-что интересное и про него, как только я его увидел рядом с Викой, то хотел поговорить по поводу него, но потом решил, что это не моё дело. В конце концов, она уже взрослая девочка, которая в состоянии решить все свои проблемы самостоятельно, тем более что любые мои слова она воспринимал в штыки, но всё изменилось, когда она сказала, что этот мудак хочет оперировать моего сына и не просто оперировать, а по методике моего бывшего тестя и тут картинка в моей голове сложилась. Я правда пытался предупредить Вику, по поводу этого человека, но она меня не послушала, поэтому мне пришлось поговорить с ним, и я очень надеюсь, что он внял моим словам.

День операции наступил очень быстро, и я знал, что так и должно быть, но мысль о том, что это может быть последний день, когда я вижу сына живым грызёт изнутри.

— Пап, почему ты такой угрюмый? — тяжело держать лицо перед сыном, тем более, когда знаешь, что над его головой висит опасность, от которой ты его не в состоянии защитить. Мама и Юля недавно вышли, потому что больше не смогли сдержать слёз и им нужно было привести себя в порядок, я же держался из последних сил, но боялся, что тоже могу расплакаться, как баба.

— Просто проблемы на работе, вот я и думаю, как их решить, — это была откровенная ложь, я не был в офисе уже несколько дней, а все дела перенаправил на своих заместителей.

— Ты говорил мне, что врать нехорошо, но сам врёшь, — этот парень всегда был слишком проницательным и это заставило меня улыбнуться, впервые за столько дней.

— Ты прав, я тебя обманул. Я просто слишком переживаю за тебя, поэтому и хмурюсь, — чистая правда, и я отдал бы всё, что у меня есть лишь бы не случилось самого худшего.

— Пап, я умру? — этот вопрос, как удар под дых, из-за которого моё сердце замирает на несколько секунды.

— С чего ты взял? — я очень стараюсь, чтобы мой голос звучал как обычно.

— Ваше поведение говорит само за себя.

— Серьёзно? — теперь я понимал, что мой сын пытается меня обмануть, но у него это не получиться. Я узнаю, кто сказал такую глупость моему ребёнку, и этот человек очень пожалеет, что так и не научился контролировать свой длинный язык.

— Я слышал, как об этом говорили медсёстры, — я проклинал болтливый персонал и очень хотел выместить на них свой гнев и бессилие, но я не мог так поступить и пытался сдерживать себя. — Я боюсь, — сердце обливалось кровью от этих слов, и я проклинал свою невнимательность, из-за которой мы оказались в такой ситуации.

— Не бойся, — раздался голос у меня за спиной, и я увидел маленькую девочку, которая выбралась из своей кровати и подошла к нам. — Вот, возьми, — малышка протянула Сашке старого, потёртого зайца, с которым до этого не расставалась.

— Что это?

— Это талисман, котолый заситит тебя от всего, — малышка села на Сашкину кровать и внимательно смотрела на него своими глазками. Девочка, похожая на маленькую куколку, смогла заставить моего сына улыбнутся, за что я был ей очень благодарен.

— Я не могу принять его, это ведь память о твоих родителях.

— Я и не далю его, а даю на влемя, после опелации ты долзен будешь велнуть его, — девочка объясняла это моему сыну так, будто он маленький несмышлёный ребёнок, а она взрослая. За этим было забавно наблюдать и я был ей безмерно благодарен за то, что она смогла немного отвлечь нас.

— Хорошо. Обещаю, после операции я его тебе верну, — сын взял зайца, а девочка лучезарно улыбнулась ему в ответ.

— Договолились, — Алиса так и осталась сидеть на кровати Сашки. Она весело болтала, тем самым отвлекая нас от грустных мыслей и заставляя смеяться. Маленькой чертовке было приятно чужое внимание, и мы с сыном с удовольствием ей его дарили, забывая, что скоро придут медсёстры и разгонят нашу тёплую компанию, чтобы начать готовить Сашу к операции.

— Денис, мы можем поговорить с тобой? — я даже не заметил, как Вика зашла в палату и не знал, как долго она стояла за моей спиной, потому что был увлечён общением детей, но неуверенный голос Вики заставил меня напрячься.

— Хорошо, только давай поговорим у тебя в кабинете, — мы вышли из палаты, и направились в кабинет. Я видел, как сильно напряжена Вика и мне это очень не нравилось, потому что не сулило мне ничего хорошего.

— Что ты хочешь обсудить? — я с удобствами устроился на стуле и ждал, что же она теперь для меня подготовила.

— Это касается операции твоего сына, — Вика тяжело вздохнула, как будто бы перед прыжком в воду. — Это может показаться не очень красивым, по отношению к Андрею, но я считаю, что только тебе решать, как правильно поступить и какой путь лечения выбрать.

— Скажи мне, пожалуйста, что ты ответишь мне, если я начну с тобой консультироваться по поводу покупки акций или нефти? — на мои слова, моя собеседница нахмурилась.

— Как это относиться к нашему вопросу?

— На прямую. Я нихрена не понимаю в вопросах лечения, поэтому прошу тебя спасти моего сына, и я знаю, что у тебя это получиться, но как это делать я не могу тебе сказать.

— Есть несколько путей лечения и мы с тобой должны решить, какой именно будет лучше, — настаивала на своём Вика и я не мог ей отказать, но также не считал, что могу ей чем-нибудь помочь. Если бы я был в состоянии принимать правильные решения в ситуациях, которые напрямую касаются моей семьи, то не оказался бы в такой ситуации, как сейчас.

— Хорошо, давай попробуем, но не думаю, что смогу тебе чем-то помочь.

— Мы с Андреем всё обсудили, и он считает, что использовать мою методику слишком рискованно, — значит наш разговор не прошёл даром, и он очень быстро усвоил урок, но мне не нравится то, что он сделал это во вред моему сыну, потому что по нахмуренному лицу Вики я могу точно сказать, что ей это решение не нравится.