Бывший лучший друг

В машине напускаю на себя взволнованный вид, который объясняю предстоящим боем. О том, что жду ребенка, не говорю подруге, лишь стараюсь контролировать глупую улыбку, которая время от времени расцветает на моём лице.

— Ты сделала тест? — всё-таки спрашивает Маша, видя, что сама я об этом не заговорю.

— Да и незачем было, — пожимаю плечами, — я просто даты перепутала. У меня нет задержки, — вру с лёгким зазрением совести.

— Ох, ну слава Богу, — девушка будто с облегчением выдыхает.

— Почему? — обижаюсь я.

— Ты серьёзно? — бросает на меня не верящий взгляд. — Ты считаешь, что это было бы к месту сейчас?

— Под словом «это» ты подразумеваешь ребенка?

— Я подразумеваю беременность. Ну и в конечном счёте ребенка, да.

— Ребенок не может быть не к месту. Машк, откуда такое отношение к детям? — в моём взгляде жалость, и она тут же это замечает.

— Ой, вот только не надо так смотреть, — картинно закатывает глаза. — Нормально я отношусь к детям. Я и сама, знаешь ли, из многодетной семьи. И прежде чем уехать от родителей, успела вдоволь «насладиться» нянченьем своих младших братьев и сестер. Поэтому в ближайшее время даже не могу смотреть на детей. И уж точно пока не собираюсь их заводить. — Хочу вставить хоть слово, но Машка меня прерывает. — И тебе не советую, Милл. Поживите для себя. Тебе всего-то двадцать четыре. Ну какие дети?

Обидно, конечно, что она не может меня поддержать, но я даже рада, что ничего ей не сказала. А то сейчас не на бой ехала бы, а в ближайшую клинику на аборт. Потому что Маша, я думаю, не задумываясь, меня туда отвезла бы.

Арена, на которой состоится сегодняшнее событие, встречает неприступностью стен. Куча охраны, машины скорой помощи и толпы людей, собравшихся на улице, но ещё не имеющих возможности попасть внутрь, буквально давят, пока пробираемся с Машкой к входу. Достаю свою карточку секунданта, и нас без проблем пропускают. Подруга сразу уходит в зал, спеша занять те места, что были отведены для сотрудников и приближенных. Руслан всё ещё на сборах, и Машке составит компанию только Влад.

Я направляюсь сразу к раздевалкам. Благо я знаю расположение помещений, так как Паша ещё вчера провел для меня экскурсию этого места.

Впереди две плотно закрытых двери. За одной меня ждёт мой чемпион, за другой готовится к бою соперник. Всем давно известно, кто он. Один подающий надежды боксёр, двадцати двух лет, и он, так же как и Павел, не знает поражений.

Распахиваю нужную дверь и застаю своего чемпиона в окружении обоих тренеров. Иваныч, как и всегда, орёт, стараясь дать последние напутствия, а Джаннини молча орудует бинтами, затягивая Павлу руки.

— Привет, — шепчу в самое ухо, подходя со спины. Быстро целую в щеку, но он сосредоточен на брани Иваныча. Бросаю сумку на край лавочки, укладываю руки на спину боксёра, разминаю напряжённые мышцы шеи и плеч. Джаннини заканчивает с бинтами, первый тренер прекращает орать, и время так неумолимо приближает нас к самому главному событию. Для каждого оно главное по-своему. Для Джаннини — это радость и гордость за тот длинный путь, который он прошёл с Пашкой. Для Иваныча — возможность в очередной раз прославить свой спортивный клуб и громко сказать всем, что этот чемпион принадлежит ему. Для Пашки — это шанс снова вернуться в строй. Ну а для меня… для меня это сама судьба.

— Ты победишь, — говорю ему, прежде чем уйти и занять своё место по правую руку от ринга.

— Я постараюсь, Милк-Милк, — Пашка смеётся, но я вижу, как он нервничает. Серо-зелёные глаза смотрят куда угодно, но только не на меня.

— Ты должен победить! — говорю настойчиво, притягивая его лицо к своему. Его губы к своим губам. Целую, как в последний раз, и ухожу.

***

Паша

Когда-нибудь тебе попадется соперник, который будет превосходить тебя в технике, в выносливости, будет физически сильнее. Вот тогда твои эмоции не помогут…

Голос Джаннини, словно тихий шелест, звучит в голове.

Но я сопротивляюсь эмоциям, не иду у них на поводу. В остервенении буквально бегаю по рингу, стараясь настигнуть противника, но наоборот загоняю себя, словно глупого зверька. Я проигрываю.

Гонг.

Падаю на стул в своем углу. Тренер что-то орёт, но я слышу лишь стук собственного сердца. А ещё я вижу Милкин взгляд. Он взволнован, он испуган, и он разочарован.

Гонг. Всё повторяется по кругу. «Рвать и метать» сегодня не работает.

…будет физически сильнее. Вот тогда твои эмоции не помогут….

Бл*дь.

Стучу себе по голове, выгоняя навязчивый голос, и тут же мне прилетает в лицо.

Падаю. Первый раз в жизни я падаю. Это нокдаун…

В недоумении часто моргаю и поднимаюсь. Тело немного ведёт вправо, но я быстро нахожу над ним контроль. Выпад, снова мимо. Закрываюсь, закрываюсь, до очередного гонга просто закрываюсь.

— Паша, соберись, — настойчивый голос Миллы перекрикивает стук собственного сердца, пока она клеит рану над глазом. Бровь рассечена, но кровь больше не туманит зрение.

— Техника, Паша, техника, — требовательный голос Джаннини врезается в голову.

Гонг.

Техника. Мне нужно собраться.

Снова удар соперника, снова кровь застилает правый глаз. Он бьёт с левой, постоянно. У меня хватает мозгов блокировать его ведущую руку, но и настигнуть его у меня не получается.

Следующий раунд, и противник вновь меня роняет. Для того чтобы подняться, требуется чуть больше четырёх секунд и четырёх тяжелых вздохов. Злость во мне закипает, придаёт силы для следующей атаки, но он, словно танцор, вальсирует по рингу, не давая возможности ответить на его точные выпады.

— Ты проигрываешь по очкам, — Джаннини говорит спокойно, но стальные нотки в голосе я всё-таки улавливаю. — Тебя спасёт только нокаут. Паша, дай мне нокаут! Пошёл!

Гонг.

Чёртов нокаут.

Блокируюсь от хука слева и джеба, наношу удар с правой, противник отпрыгивает. Я снова наступаю, попадаю по его рёбрам, но он будто и не замечает этого. Изворачиваюсь от его хука и тоже бью с левой. Кулак настигает его скулу, и я тут же бью ещё и правой. Но противник стоит. Он всё ещё стоит. Увеличивает расстояние между нами, я наступаю.

Гонг.

— Молодец, давай в том же духе. У тебя очень мало времени, — снова напутствия Люциано.

Милла взволнованно и в тоже время подавленно молчит.

Мокрая губка касается моего лба, холодные капли воды немного остужают голову. Но это не приносит облегчения. Лицо болит, будто по нему прошлись молотком. Чувствую, как оно опухает, всё чувствую. Боль чувствую. Но я не хочу её чувствовать и отключить тоже не могу… Я обещал…

Никаких переключателей.