Царская рать

Торстен повернулся и лёг локтями на пульт, оставив их разбираться в этом вопросе. Низкий потолок ниши над Кирой плавно переходил в стенку. В темноте его почти не было видно. В нём была лампочка для чтения, но сейчас она не горела. Кира сидела и молчала, недоумевая, сколько ей ещё ждать.

– А не кажется ли вам, что между призванием и любовью есть какая-то связь? – наконец нарушил молчание Уэрр.

– Какая? – спросила Кира, чувствуя, словно она растворилась в звёздном свете.

– Кто любит свою работу, в того и влюбляются, – хрипловато ответил Торстен, не поднимая головы.

Ему даже нравилось качаться, как на корабле. А перед тобой – тьма освещенной звёздами неведомой равнины на неизвестной планете.

– Ну, по большому счёту это тоже верно, – сказал Уэрр. – Но я имел в виду не то.

Он видел, что девушка в углу широкого кресла в нише смотрит на него. Но обернувшись, не мог различить её лица или глаз в звёздной полутьме рубки.

– А что? – снова спросила она.

– Я и сам не знаю, Кира, – сказал он задумчиво. – Но мне кажется, тут что-то есть.

– Интересно, кто здесь был, – подал голос Торстен. – Враги или странники?

– Так по-вашему, это не жиды, Торстен? – спросил доктор с интересом.

– Конечно, нет, – убеждённо ответил Торстен, как будто защищал теорему Пифагора.

«И почему он такой?..» – с досадой подумала Кира.

Ей совсем не хотелось обсуждать такие пустяки.

– А почему вы так думаете, Торстен?

– Потому что отпечаток на равнине, – ответил Торстен, не поднимая головы, а только повернув её в левую сторону. – А во-вторых, в отчёте ничего нет.

В отчёте НУ действительно ничего не было. Кроме «шести рас приматов на стадии скрещиваемости». Без жидов во главе племён.

Как ни странно.

«Если только они их с жидами не перепутали», – подумал про себя Торстен и громко хмыкнул.

Кира обиженно молчала у себя в темноте.

– Кира, вы не могли бы дать мне сока? – попросил вдруг доктор Уэрр, обернувшись в её сторону.

– Какого? – спросила она.

– Виноградного.

– Сейчас, – сказала она со вздохом и спрыгнув из темноты, шагнула к дверце холодильника в стене у ниши.

Ручка фосфоресцировала, как зелёные стрелки на «командирских» часах с механическим заводом. Впрочем, она бы и так её нашла. В холодильнике было светло как днём и блестели коробочки из фольги с забавными цветными картинками.

– Спасибо, Кира, – сказал Уэрр.

Высокий холодный бокал с толстым дном был немного вытянутой и округлённой формы. На нём были разноцветные продольные линии. Кира знала, что их двенадцать.

– Спасибо, Кира, – снова сказал доктор Уэрр, подняв голову в звёздном свете.

Она забыла сесть и всё стояла возле него и Торстена, слегка качаясь, как на плоту. Саванна была ровная как стол, но при такой скорости качку было заметно.

Несмотря на все рессоры.

– Доктор, а почему вы взяли меня вместо Ирины? – спросила девушка, сев на краешек кресла на прежнем месте.

Бокал мягко позвякивал в глубоком гнезде на пульте.

– Понимаете, Кира, – сказал Уэрр, – мне показалось, что она там будет нужнее.

– Почему? – спросила она немного растерянно.

– Она ведь старше Криса… на шесть лет. А впрочем, наверно, просто интуиция. Или предчувствие. Вы верите в предчувствие, Кира?

Кира машинально кивнула головой в темноте позади. Ей было трудно не верить в то, во что верил доктор Уэрр. Тем более, в предчувствие.

– У меня есть один хороший знакомый в Главупре, – продолжал Уэрр мягким задушевным голосом. – Зегельфюрер Марин. Из германского легиона «Аустра». Может, слышали?

Кира снова машинально качнула головой. На этот раз доктор Уэрр оглянулся назад. Он сидел, немного откинувшись на спинку и повернувшись лицом к Торстену. Тот лежал локтями на пульте и смотрел вперед, в качающуюся ночную темноту под звёздным небом Ильмы за пределами массивного трактора.

– Нет, доктор, – спохватилась она.

– Это всё равно, что зегельмастер в Пармии, на Марисе.

– Я знаю, – сказала она.

– Ну так вот, у него было предчувствие перед броском у Флоренты… что им конец. Он просто знал это, вот как вы знаете, что сейчас пойдёте спать. Ну и… там была только одна когорта из Провинции. И она погибла.

– А как назывался его звездолёт? – повернул голову на пульте Торстен.

Кира даже забыла, что он тут. Он как будто спал. На самом деле он смотрел в звёздное небо, вдыхая воздух ночной саванны.

Не поднимая головы.

«Как же он спасся?» – мелькнуло у неё.

– А сколько ему лет? – наивно удивилась она.

Это было из области истории. Четыреста пятый год… битва за Терру и Марис. Задолго до того, как она родилась. В то время её мама была девочкой.

– Шестьдесят, – ответил доктор Уэрр.

Она была симпатичной девочкой. Впрочем, он не помнил, чтобы кто-нибудь был ему несимпатичен. Кроме командора Карелина. Но тому было под пятьдесят. Он был чистый солдат, типа Помпея или Суворова. А отчасти и Скалозуба. И ещё одного учителя, лет двадцать пять назад…

Да и при чём тут они?

Девушки…

Эта проблема была ему знакома, в том числе и как ментору. Но в жизни бывает разное, как и в сказке. Бывает, что пройдёшь мимо веточки розмарина в саду, а бывает, что набредёшь на спелую яблоню. А вот тогда уже точно как в сказке.

«Сама не знаю», – почему-то вспомнилось ему ночное совещание и простодушные круглые глаза.

Спросонья он кажется был не в форме.

– «Шутцштаффель», – ответил он Торстену. – Когорта Римелера. Впрочем, вы не знаете.

Торстен снова повернул голову вперёд. Часы в самом углу обзора слева показывали 9:14. Больше никаких цифр не было.

– А сколько сейчас легионов у биармийцев? – спросил он у доктора.

Ему казалось, что он летит в тёмные воздушные просторы утыканные звёздами наверху. Скорость машины выросла до девяноста километров в час.

«Охота ему приставать», – снова подумала Кира.

– Уже два. А может, и три, – ответил Уэрр. – Имперские поселенцы очень быстро поднимаются. В системе Флоренты они уже обогнали по силе наши базы. Когда-нибудь они и нас подомнут.