Царство страха

* * *

Так что чего уж удивляться: как только стало очевидно, что «Власть Фриков» наберет не менее 40 процентов голосов, мозговой трест нашего отделения Великой Старой Партии^[3] решил в последнюю минуту пойти на компромисс со своими «заклятыми врагами» из другой существующей в нашей стране партии. Разница между ними в Эспене ничем не отличалась от разницы между Никсоном и Линдоном Б. Джонсоном на национальном уровне: то есть кроме личных склок и лоббистских передряг между ними не было никаких отличий. Сущность политических проблем их не интересовала.

К середине избирательной кампании обе партии истеблишмента поняли, что им противостоит местный вариант «Черных Пантер»^[4], проповедующий «теорию великого страха». Как бы сильно они не были отвратительны друг другу лично, «Власть Фриков» они ненавидели ещё больше - и ре­шили, что ее надо остановить чего бы это ни стоило.

Менее чем за 48 часов до выборов они заключили зловещее гнусное соглашение, согласно которому каждая партия жертвует в пользу другой своего кандидата, дабы избежать ситуации, при которой кандидат от Партии Фриков наберет больше голосов (на выборах шерифа и окружного комиссара), чем Республиканцы или Демократы. Таким образом, они сумели объединить сторонников обоих партий и оба переизбиравшихся чиновника - шериф от Демократической Партии Кэррол Вайтмайр и комиссар Дж. Стерлинг Бакстер - смогли сохранить свои посты.

Договорились путем своего рода циркулярных звонков в канун выборов - перезвон оказался настолько рьяным и лихорадочным, что одному республиканцу позвонили 18 раз за вечер и каждый звонящий считал своим долгом сообщить, что в штаб-квартирах партий решено голосовать «по договоренности» - «мы отказываемся от (республиканского кандидата в шерифы) Рикса, а Демократы приносят в жертву своего Коудхилла».

* * *

Вот еще один урок, преподанный нам в Эспене: если вы решили «работать в рамках системы», то проигрывать никак уже нельзя: «система» снабжена специальным механизмом, разминающим в лепешку проигравших, осмелившихся бросить ей вызов.

Если мозговой фонд «Власти Фриков» чему и научился за эти выборы, так это тому, что «работать в рамках системы» означает в точности то же, что и «играть по их правилам».Вы попробовали, вы проиграли, и теперь - особенно если речь идет о маленьком городке, где проживает менее 2500 избирателей - и теперь пожалуйте поваляться в дерьме и получите изрядное число плевков, как настоящий джентльмен/политик. Таковы неизбежные последствия со­рвавшегося вызова глубоко коррумпированным Властным Структурам.

Законы Политики в Америке чем-то напоминают законы физики: любое действие вызывает эквивалентное противодействие. Наша странная избирательная кампания мобилизовала множество местных фриков, которые, как они сами уверяли, в противном случае нипочем не пошли бы на выборы, и никогда больше не пойдут. Все они утверждали, что оказались у избирательных урн единствен­но потому, что ненавидели «политику» и особенно «политиканов».

Платформа «Власти Фриков», да и вся её предвыборная кампания, была предельно далека от общепринятой концепции «политики», мы черпали нашу силу среди людей, гордящихся тем, что они никогда не ходят на выборы. В городке, в котором ни один кандидат на выборную должность никогда не набирал больше 250 голосов, полностью лысый и высшей степени радикальный кандидат от «Власти Фриков» набрал на выборах шерифа в 1970 году 1065 голосов - и, тем не менее, проиграл сопернику, набравшему на 400 голосов больше.

«Власть Фриков» настолько поляризовала Эспен, что мы напугали и настроили против себя слишком многих избирателей и, таким образом, не сумели использовать голоса «фриков», впервые пришедших на выборы. Но так напугали этих мерзавцев, что они притащили на выборы людей в инвалидных колясках и даже на носилках, чтобы они проголосовали против нас. Они привели на выборы молодых и старых людей, которые были уверены в том, что «Айки» Эйзенхауэр все ещё является президентом США. «Я никогда, черт возьми, не видел ничего подобного, - сказал один из наблюдателей.

– Я находился на первом участке, где, как мы полагали, все будет клево, но вдруг, откуда ни возьмись, на нас обрушилась волна калек и инвалидов. Я ни разу в жизни не видел такого количества грузовиков-пикапов».

Да, пикапы все ещё стоят у нас перед глазами. И любой человек, который попытается перейти им дорогу, должен готовиться к смерти. Именно это мне все время говорили, когда я баллотировался на пост шерифа: Даже если вы победите, вы никогда не войдете живым в офис. А если вы проиграете, то они позаботятся о том, чтобы больше никто из вас больше и не мечтал о том, чтобы стать шерифом.

Воскресный вечер в Фонтенбло

Воскресный вечер в Фонтенбло: жаркий ветер на авеню Коллинз. Прямо перед отелем, у самого океана, группы вооруженных охранников с «полицейскими собаками» патрулируют побережье, район пляжей, чтобы никто не просочился пощупать водичку, никто, включая гостей отеля. Пользоваться океаном по ночам на Майами Бич запрещено. Пляж теоретически является общественной собственностью, но устроители этого скотского «комплекса отелей», с местной администрацией заодно, обозвали это место «Золотым Берегом», да и застроили его отелями так, что они закрыли общественный пляж не хуже Берлинской Стены.

Путь к воде надежно преграждали высокие заборы и острые скалы, и оставались одни лишь маленькие замусоренные полоски берега, не более 40-50 метров в длину, которые отцы города спокойно именовали «общественными», а дальше начинались надежно укрепленные пляжи, принадлежащие отелям. На самом-то деле в общественной собственности находилось куда как больше земли, закон запрещал отелям отгораживать прибрежную территорию в принципе. Это считалось деликатным вопросом в Майами - поскольку отели захватывали земли направо и налево не только под пляжи, но и под бассейны; больше всего отели боялись, что кто-то наконец подаст в суд, чтобы прекра­тить это безобразие.

Так, например, отель «Дорал» - где в 1972-м году, в это убогое «Лето Съездов», по очереди гнездились предвыбор­ные штабы Ричарда Никсона и Джорджа Макговерна - был построен так близко к воде, что минимум половина относя­щегося к отелю пляжа и весь так называемый «Олимпий­ский бассейн» удобно устроились на принадлежащей госу­дарству земле. Небольшое судебное расследование по этому вопросу обернулось бы для «Дорала» финансовой катастро­фой адских масштабов, однако владельцы отеля не сильно переживали по этому поводу. Четыре ночи подряд во время «Съезда Демократов» меня арестовывали за «плавание в бассейне в неположенные часы».Часа в три-четыре утра обычно.

После первых двух эпизодов это превратилось в ритуал. Я появлялся в патио перед бассейном, залитым лунным све­том, здоровался с черным копом-охранником, раздевался и складывал одежду на пластиковый стул, стоявший у трамп­лина. Разговор, состоявшийся между нами в первую ночь, повторялся потом почти без изменений.

– Вам тут не положено, - говорил наемный коп.
– Эта территория по ночам закрыта.

– Отчего же?
– спрашивал я, снимая ботинки.

– Это против закона.

– Какого такого закона?

– Того самого, за выполнением которого я слежу, черт по­бери. Того самого, который говорит, что плавать по ночам за­прещено.

– Ну...
– говорил я, снимая часы и укладывая их в мою жесткую белую кроссовку, - а что произойдет, если я сейчас все-таки прыгну в бассейн и поплаваю там, несмотря ни на что?

– Вы, правда, собираетесь так сделать?

– Ага, - отвечал я.
– Мне неудобно тебя беспокоить, но поверь, выхода просто нет. У меня нервы на пределе, единст­венный способ расслабиться - это прийти сюда и поплавать всласть.