Царство страха

Candy came from out on the Island

In the back room she was everybody's darlin,

But she never lost her head

Even when she was givin head

She says, Hey babe, take a walk on the wild side

Said, Hey babe, take a walk on the wild side

And the colored girls go -

Doo, do doo, do doo, do do do...

Во-во. Спасибо тебе, Лу Рид, за эту песню. Да, ты мо­жешь. Не очень часто, но все-таки: можешь вот так вот сесть и написать песню, от которой у людей до конца жизни будут мурашки по телу бегать и волосы вставать дыбом. Я прямо вижу, как слова выкатываются из твоих пальцев, мгновение балансируют на них, точно малень­кие жемчужины, а затем катятся дальше и выстраива­ются в идеальную рифму, в точности так, как ты и хо­тел... О-го-го! Ну не фига же! И кто только сочинил та­кой кайф?

Что? Я? О, черт! Ну тогда давай дальше и не тормози, что бы ни происходило, не останавливайся! Давай, давай! Немного повеселимся!

Иногда даже обычная писанина подобна веселью, когда ты ловишь это удивительное чувство. Ты чувствуешь себя чистым, незамутненным чадом природы - да, сэр, сегодня ве­чером величайте меня Единородным Сыном Природы. И только так. Плевать на остальных. Сегодня мы гуляем с Королем... Вот так я развлекаюсь, и мне нравится распрост­ранять это ощущение. Веселье нельзя запасти - этот про­дукт не подлежит хранению.

Заболтался, ага? Начал писать про Эспен, но увлекся оп­ределением Веселья, а это занятие всегда опасно. Ладно, черт с ним, с Весельем. Плевать я хотел на него, если хоти­те знать. Только посмотрите, что оно сотворило с Чарль­зом Мэнсоном. Он хлебнул Слишком Много веселья - в этом можно не сомневаться - и его безвозвратно выкинули из жизни. Он был Чудовищем, и является им поныне. Долой Мэнсона. Сбросьте его с Моста с проволокой вокруг шеи и с шарами для игры в боулинг на ногах. Утопите ублюдка, в конце-то концов. Что, если бы ему под руку попалась ваша дочь?

В самом деле, что тогда? Хвала Всевышнему, у меня нет дочерей, мне не надо беспокоиться на этот счет. Я всегда лю­бил всех женщин, любого возраста, но всякий раз это Чьи-То Еще дочери. Будь у меня дочь, и притащи она в дом кого-ни­будь типа Мэнсона, и мое сердце наполнилось бы жгучей Не­навистью. Я, наверное, не прикончил бы его тут же, но навер­няка задумался бы об этом - типа, как обстряпать это дело и не оказаться потом в тюрьме за Убийство?

Первым делом надо будет избавиться от Свидетельницы. Отправить ее тихо сидеть в своей комнате наверху, убедиться, что никто больше не ошивается вокруг. Таково основное Правило подобных дел... Затем срываете со стены заряженное ружье и выманиваете мерзавца на кухню, при этом оглушительно топая по полу, издавая дикие вопли и набирая параллельно 911. Таким образом ваша милая сценка будет Зафиксирована.

Продолжаешь вопить: «Отвали отсюда, Чарли! Не подхо­ди ближе!», - пока он не рванет в гостиную, сверкая своими дикими очами, и ты не сможешь выстрелить ему в грудь из обоих стволов... Ничего не перепутайте в спешке, иначе нач­нется полная хуйня. Убедитесь, что он мертв, когда упадет, другого случая может и не представиться. Особенно если он уже схватил мясницкий нож... Зато если вы сделаете все Правильно, вас будут чествовать как Героя, а ваша дочь на­долго задумается, прежде чем тащить в дом грязь вроде это­го Мэнсона.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА II

Вуди Крик, Август 2002 года

Я не религиозен в обычном смысле этого слова, но в то же время я более теологически сознателен, чем кто-либо из моих знакомых - возможно, за исключением соседа, этой грубой обезьяны Эда Бастиана, который проводит время от времени спиритуальные семинары на горе Эспен, а также обладает большим черным мотоциклом BMW, который од­нажды благословил сам Далай-Лама. Он же, кстати, подарил мне шарф из белого прозрачного шелка, который висит на почетном месте в моей гостиной.

Это я и называю «теологической сознательностью», но что ж с того? Периодически я с удовольствием общаюсь с ре­лигиозными подвижниками и даже ярыми христианами. Особенно если они обладают достаточным чувством юмора и запасом доброго виски, которое служит маслом для всей этой загадочной машинерии рассуждений о Значении Бога в Современной Америке или о Растлении Детей: почему оно в таком ходу среди католических священников, а в пригоро­дах Сан-Диего карается СМЕРТЬЮ...

Умные мальчики из Тибета или Общества Иисуса - от­личный объект для такого рода добродушного подшучивания, и я никогда не прочь поболтать с такими людьми, но словес­ной пикировкой наше общение обычно и ограничивается. В са­мом деле, мало кого так тянет подколоть, как зажравшихся коррумпированных Иезуитов или высокомерных надутых буддистов. Иные из них совсем не глупы на свой лад.

Процветающие адвокаты и судьи, работающие в Апелля­ционном Суде, также способны привнести немного горького веселья в минуты тягостных раздумий и личной тьмы. У ме­ня много друзей среди этих слуг закона, и общение с ними до­ставило мне в свое время немало мрачноватого удовольствия. Они могут немало рассказать о том, что возможно в рамках закона, а также о том, что все-таки Невозможно... В этом, собственно, весь смысл существования адвокатов. Они прове­ли в Школе Закона достаточно времени, чтобы получить хо­тя бы рудиментарное представление об основных принципах функционирования юридической системы.

Вот одно из них: Никогда не Опаздывай в Суд, Если Ты Подсудимый. Полицейские Никогда не Играют Честно - дру­гой пример.

Правосудие - это Прихоть Судьи, такова базовая аксио­ма, которую я давным-давно усвоил в Колумбийской Школе Права в Нью-Йорке. Там я также узнал, как заначивать боль­шие суммы денег и как курить марихуану в приличной компа­нии, не привлекая к себе внимания и не выглядя при этом как джанки.

ДОКТОР ХАНТЕР С. ТОМПСОН И ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА ЗА ЭСПЕН

Лоурен Дженкинс, журнал «Smart»,

номер за январь/февраль 1990 год.

(интервью записано в сентябре 1989-го,

 за три с половиной месяца до визита Гейл Палмер)

Ночь в Скалистых Горах холодна. Тишина прерывается только редкими вскриками павлинов, бродящих в темноте прямо у деревянного стола, за которым Хантер Томпсон потягивает из бокала, удобно устроившись под стальной скульптурой, изображающей летучую мышь. Всего неделю назад его задержали поздно ночью, когда он очередями палил над домом соседа, и ему чудом удалось избежать суда за незаконное хранение оружия. Теперь, когда небо уже дышит осенью, он пытается разъяснить в юридических терминах природу страха и отвращения, которые проникли в благодатную, спокойную долину Вуди Крик, где Хантер живет последние 20 лет.