Царство страха

СУДЬЯ ОБЕЗУМЕВАЕТ ОТ БЕШЕНСТВА...

СМЕРТЬ ПОЭТА, ТРОМБ В КРОВЯНОМ ПОТОКЕ ДОХОДОВ...

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЛЮБИЛ ПОРНОКУКОЛ

Мы подъехали к грязному трейлеру, стоявшему за скотопри­гонным двором какого-то мясокомбината. Лич встретил нас у двери: красные глаза и дрожащие руки, заляпанная одежда. В ру­ках он держал огромную двухлитровую бутылку «Уайлд Терки».

– Слава Богу, ты дома, кент, - сказал судья, - я просто не могу словами выразить, какая хренотень приключилась со мной сегодня ночью.... но сейчас, вроде, все в порядке. Сей­час у нас будет нал, и мы их тогда всех похороним.

Лич изумленно выпучил глаза. Затем он глотнул виски.

– С нами все кончено, - пробормотал он, - я как раз со­бирался перерезать себе вены.

– Чушь какая, - сказал Судья.
– Мы же по-крупному вы­играли. И ты тоже, чтоб мне с этого места не сойти. Ты мне подсказал номера. Ты даже предсказал, что «Райдеры» уроют «Денвер».Черт побери, это же было ясно. «Райдеры» в понедельник вечером - непобедимы.

Лич напрягся, откинул голову назад и испустил вибриру­ющий на высоких нотах крик. Судья схватил его.
– Ну-ка, успокоился !
– прорычал он.
– Что не так ?

– Я реально фраернулся со ставками, - всхлипнул Лич.
– Я с братвой из магаза пошел в этот гребаный спорт-бар в Джекпоте. Мы бухали «Мескаль» и горланили непонятно что. Я вообще ни фига не соображал.

Очевидно, Лич был конченным алкашом и время от времени впадал в истерику.

– Я напился и поставил на «Бронкос», - ревел он, - по­том я увеличил ставку вдвое. Мы все потеряли.

В комнате воцарилось гнетущее молчание. Лич беспомощно ревел. Судья схватил его за пояс грязного кожаного халата и принялся колотить. На меня они не обращали ни малейшего внимания, а я старался сделать вид, что ничего не происходит... Ситуация была до крайности мерзостной.

На столе перед диваном стояла пепельница. Когда я по­тянулся за ней, то обнаружил на столе блокнот с записями, которые оказались стихами Лича. Они были нацарапаны красным фломастером и представляли из себя примитивнейшие рифмы. Одно стихотворение привлекло меня. Оно казалось каким-то особенно гадким. Сам почерк отталкивал. В стишке говорилось о свиньях.

Я ЕМУ СКАЗАЛ, ЧТО ЭТО – НЕПРАВИЛЬНО

Ф.Х. Лич

Омаха, 1968 г.

Грязному поросенку

Надоела его работенка

И он попросил перевести его

В Техас.

Полиция его повязала

Возле вокзала

И вышибла из него мозги

Вешалкой для пальто.

А потом все остальное казалось

Возвращением домой

В клетке

На поезде

Из Нью-Орлеана субботним вечером

С пустыми карманами, больным раком,

Когда любимая умерла.

А в конце пощады не было.

Он умер на коленях в сарае

И все на него смотрели.

Res Ipsa Loquitur (Факты говорят за себя).

– Они меня прикончат, - сказал Лич.
– Они к полуночи здесь будут. Мне - трындец, - он издал еще один крик, на этот раз на низких тонах и потянулся за бутылкой «Уайлд Терки», но перевернул ее и разлил содержимое.

– Ничего страшного, - сказал я, - сейчас еще принесу.

По дороге в кухню я увидел голую женщину, неуклюже валявшуюся в углу. Ее лицо выражало такое отчаяние, будто ее только что пристрелили. Глаза на выкате, а рот открыт - казалось, она хочет дотянуться до меня.

Я отпрыгнул от нее и тут же услышал смех. Сначала я по­думал, что Лич, который обычно хорошенько поколачивал свою жену, на этот раз так расстроился из-за крупного про­игрыша, что пришел в ярость и выстрелил ей в рот, непо­средственно перед тем, как мы постучали ему в дверь. Каза­лось, женщина беззвучно кричит: «Помогите!»

Я побежал на кухню и взял там нож, полагая, что, если Лич до такой степени выжил из ума, чтобы убить свою жену, то уж меня-то единственного свидетеля преступления, он точно должен будет убрать. Правда, еще оставался Судья, но он, кажется, заперся в ванной.

В дверном проеме возник Лич - он держал голую жен­щину за шею и бросил ее через всю комнату в мою сторону...

На какую-то долю секунды время остановилось. Каза­лось, сначала женщина парила в воздухе, потом стала еле за­метно приближаться ко мне, будто в замедленной съемке . Я стоял на изготовку, с ножом для резки хлеба в руке, и со­бирался дорого продать свою жизнь.

Наконец тело шмякнулось об меня и мягко отскочило на пол. Оказалось, это не женщина, а резиновая надувная кук­ла с пятью отверстиями, которую молодые брокеры покупа­ют в секс-шопах, если закрыты ночные бары.

– Познакомься, это - Дженифер, - сказал Лич, - Она - моя груша для отработки ударов. Он схватил ее за волосы и треснул так, что она отлетела в противоположный конец комнаты.

– Хо-хо, - хихикнул он, - жену я больше не бью. Я выле­чился - и все благодаря Дженифер, - он смущенно улыбнул­ся.
– Это как чудо. Куклы спасли мой брак. Они намного ум­нее, чем ты думаешь.
– Он грустно кивнул.
– Иногда, мне приходится поколачивать одновременно двух. Но это всегда меня успокаивает, понимаешь, что я имею в виду?

– Ни фига себе, - подумал я.
– Добро пожаловать на ноч­ной поезд.
– О да, черт побери, еще бы,– быстро проговорил я.
– А как к этому относятся соседи?

– Никаких проблем, они обожают меня.

– А то, как же иначе, - подумал я, представив себе весь ужас жизни в грязных трущобах в промзоне, в трейлерах с жестяными стенами. Тут твоя цель - не дать твоей семье сой­ти с ума, при том, ты еженощно видишь, выглянув из окна кухни, как человек в кожаном купальном халате, с бутылкой виски в руках, нещадно избивает двух голых женщин, швы­ряя их, как мешки с дерьмом. Иногда два или три часа под­ряд... При этой мысли меня охватил ужас.