Царство страха

А НУ НАЗАД, НАЗАД! СЕЙЧАС ТЕБЯ ВЫВЕДУТ К СУДЬЕ

Вот, в общем-то, и все, Джен. Вся эта история слишком удручает, чтобы вплотную заниматься ею в эти мрачные предрождественские недели... У меня остались лишь самые смутные воспоминания о Нью-Йорке, но иногда в памяти возникают отрывочные куски: например, катания по льду, в идеальной тишине на катке напротив здания NBC. А вокруг - наркоманы и белобородые ФБРовские осведомители в гряз­ных красных спортивных костюмах, безжалостно обшарива­ющие толпу на предмет наличия 10- и 25-центовых монет и долларовых купюр со следами крэка на них.

Вспоминаю одно прекрасное рождественское утро на Манхэттене, когда мы зашли в Эмпайр Стейт Билдинг, под­нялись в кабинет какого-то крупного начальника известной компании по производству нижнего белья и выбросили на улицу из углового окна 88 этажа (или чего-то в этом роде) 300-килограммовый красный кожаный диван Имперского Английского стиля...

Ветер подхватил его, и, как я помню, диван отлетел куда- то за угол, в сторону 33-ей улицы, постепенно ускоряясь по мере приближения к земле. Диван в итоге упал на полосатый тент корейского магазинчика, ну вы знаете, такой лавчонки, где продается всякая всячина, начиная от капусты кимчи и кончая рождественскими елками. Арбузы, апельсины и помидоры разлетелись в стороны по всему тротуару. Оттуда, где мы находились, мы еле слышали звук удара, но я хорошо помню, что творилось на улице, когда мы вышли из лифта... Это напоминало войну. Несколько до крайности удивленных зевак стояло вокруг, открыв рот, и что-то невнятно бор­мотали. Он думали, что где-то под землей - в сабвее или в газовых трубах - произошел взрыв.

Как раз в тот момент, когда мы прибыли на место происшествия, быстро мчавшееся такси наехало на арбузы - и машину занесло. Она врезалась в автобус, ехавший по Пятой Авеню, и вспыхнула ярким пламенем. Послышались крики, плач и по­лицейские сирены. Двое полицейских попытались оказать со­противления банде мародеров, которая появилась откуда ни возьмись, вынырнув, как приведения из снега, и бросилась на­утек, хорошенько нагрузившись палками колбасы, индейками и большими банками икры. ... Никто не заметил ничего необычного. Что уж тут такого? Ведь всякий геморрой случается тут постоянно. Добро пожаловать в Большое Яблоко. Будь начеку. Никогда не надо ездить в открытых машинах или ходить в снегопад слишком близко от высотных зданий...

По всей улице валялись разбросанные рождественские елки, автомобили останавливались, поднимали их и уезжали. Мы тоже украли одну и отнесли ее к Мисси на Бауери, потому что знали, что у нее нет елки. Но ее не оказалось дома, так что мы вынесли елку на пожарную лестницу и там и подожгли, облив керосином.

Вот какие у меня воспоминания о Рождестве в Нью-Йор­ке. Время беспокойства, несчастий и суматохи. На Рождество вечно ни у кого нет денег. Даже богатеи сидят без денег и без устали болтают по телефону о Санта-Клаусе, суициде и членстве в Церкви Без Правил... Первые 20 или 30 минут после восхода на улицах лежит чистый и опрятный снег, который затем превращается в грязное месиво с добавками содержимого мусоровозов, а также экскрементов пьяных таксистов и собак.

Любой человек, изображающий радость на Рождество, лжет, даже те, кто получает 500 долларов в час... Евреи ходят особенно мрачными, да и разве можно на них за это обижаться? День рождения младенца Христа - это нервное время для людей, которым хорошо известно, что через 90 дней их обвинят в том, что они его убили.

А мы чем лучше, у нас что, своих проблем нет? Господи! Я не понимаю, как ты можешь кататься на всех этих мотоциклах по снегу, Джен. Черт, все мы можем справиться с буксующим задним колесом. Но что делать, если начинает буксовать переднее колесо - а именно это и происходит, когда идет снег. ВЖЖЖЖ! Минуту назад вы еще чувствовали себя в полной безопасности, порхали легко, как снежинка, а в следующую минуту вы уже неудержимо соскальзываете вбок и оказываетесь под колесами гигантского грузовика... И вот уже образовались пробки, завыли сирены, белые лимузины с голыми и глубоко религиозными христианами медленно заезжают на тротуар, чтобы объехать вас и всякие осколки, по­явившиеся после аварии.... Проклятое отребье. Мешаются тут всякие. Почему они не сидят спокойно дома и не празднуют Рождество Христово? Зачем им надо обязательно разъезжать по улице и дохнуть тут, как драным псам?

Я ненавижу этих ублюдков, Джен. Подозреваю, что у тебя похожие ощущения... Он могут называть нас фанатиками, но мы, хотя бы, Универсальные фанатики. Правильно? Таких людей надо посылать и подальше. Слишком много людей в наши дни облечены властью посадить тебя в каталажку... Причем неизвестно за что. Причины всегда найдутся, зачастую они будут позаимствованы из какого-нибудь ужасного рассказа Кафки, но, в любом случае, причины значат не больше, чем за­крытая облаками полная луна. Пошли они на...

Рождество совсем не изменилось за последние 22 года, Джен, даже здесь, трем тысячами километров к западнее и тремя тысячами метров выше Нью-Йорка. По-прежнему это день, который может нравиться только чудакам. Детям и лицам, принимающим ЛСД, не возбраняется верить в Санта-Клауса, но для нас, загруженных работой профессионалов, Рождество - весьма мрачный день. Особенно неприятно сознавать, что одного из двадцати людей, с которыми ты встречаешься на Рождество, на следующее Рождество не будет в живых... Кто-то может с этим свыкнуться, кто-то нет. Вот для чего Бог изобрел виски, и вот почему «Вайлд Терки» продается в течение всего рождественского сезона в гигантских канистрах по 300 долларов. Вот почему отморозки по всему Нью-Йорк-Сити требуют от вас «добровольное рождественское пожертвование» в 100 бак­сов, а если вы не жертвуйте, то они превращают ваши дворники в спагетти и мочатся на вашу дверную ручку.

У окружающих меня людей мозги сворачиваются набекрень. Вся моя система сдержек и противовесов развалилась, как спичечный домик. Поэтому я стараюсь не сотрудничать с людьми старше 20 лет. Каждое рождество на храповике становится меньше зубцов или зубцы слетают с маховика, что значительно хуже... Я помню, как однажды в Рождество в Нью-Йорке я пытался сбагрить кому-нибудь «Ягуар Марк VII» у которого не доставало стольких зубцов на маховике, что каждый раз, когда я показывал машину покупателям, двигатель начинал визжать и надсадно реветь... Мне пришлось нанимать целые банды уличных детей, чтобы они качали машину вперед и назад, пока стартер не привел в действие немногие оставшиеся зубцы. Иногда я оставлял машину стоять у гидранта на три или четыре часа и платил маленьким жадным мерзавцам доллар в час чтобы они поддерживали ее в рабочем состоянии и поливали из гидранта, перед тем как приходили покупатели.

Мы неплохо узнали друг друга за 9 или 10 недель, и, на­конец, им удалось впарить машину какому-то богатенькому художнику. Он ухитрился доехать на ней до касс на дальнем конце моста Джорджа Вашингтона, где двигатель испустил дух и взорвался, как паровая бомба. «Машину пришлось буксировать пожарным грузовиком», - рассказывал он по­том.
– Даже кожаные сидения загорелись. Надо мной все очень смеялись».

В наши дни в воздухе царит атмосфера отвратительного Хищничества. Вчера мне кто-то позвонил и сказал, что я должен деньги Геррису Вофорду, моему старому другу из «Корпуса Мира». Мы вместе работали в Сьерра-Леоне.

Он появился из ниоткуда, взлетел, как ракета, и на выборах в Пенсильвании, в честной борьбе сковырнул Генерального Прокурора США. Восхитительно. Геррис стал Сенатором, а этот ставленник Белого Дома остался ни с чем. От перевеса Сорнбурга в 44 процента голосов за три недели не осталось и следа, прокурора ждала судьба Шалтая-Болтая... ОП-ПА! Свалился со стены, как большое яйцо ящерицы. Белый Дом даже не счел нужным подстраховать своего ставленника.

Для мозгового треста Бушей и любого профессионального политика Республиканцев, начиная с Белого Дома и кончая городскими администрациями Денвера и Тупело, это был сильный прокол. Вся Великая Старая Партия^[32] содрогнулась и повела себя, как обоссаная собака ... Так говорили в самом Тупело, где в дополнение ко всем неприятностям председатель местной секции «Республиканской Партии» влюбился в маленького толстенького мальчика - отпрыска одной из богатых семей города, и, потеряв голову, сбежал с ним в Билокси... Затем, когда его арестовали в Мобайле по обвинению в тяжком мужеложстве и похищении людей, он вдруг стал обвинять Герриса Вофорда. Карьера республиканского функционера полностью таким об­разом завершилась. И хотя суд назначил за его освобождение залог на сумму всего лишь 5000 долларов, ни один из его бывших друзей не захотел внести за него залог. Его друзья состояли в основном из профессиональных политиков и банкиров, которые когда-то проворачивали кредитные операции вместе с Нилом Бушем, неудачным сынком Президента.

Нил проходил по делу о скандале вокруг печально известной кредитно-сберегательной организации «Силверадо». Он еле-еле из него выпутался, его папаше даже пришлось за­явить, что если его сын действительно окажется мошенником, у него не останется иного выбора, как передать его на милость Федеральной Системы Тюрем. Доказательства вины президентского сына впечатляли, но Нил обладал поистине головокружительным талантом ведения переговоров, и, подобно полковнику Оливеру Норту и Адмиралу^[33], он вы­шел сухим из воду... Простые люди были до крайности возмущены такой наглостью Буша. Ну а что можно ожидать от Партии высокомерных социал-дарвинистски настроенных богатых мальчиков, которые вот уже 12 лет как бесконтрольно носятся по Белому Дому, подобно избалованным кошакам. Им позволено делать все, что в голову взбредет. А почему бы и нет? «Они - Хорошие Ребята, - охарактеризовал однажды своих подчиненных в президентской администрации Джон Сунуну.
– Дерьмо вы найдете только в комнате прессы».