Царство воров

Новость о намерениях Гаэрди выбила ее из колеи. Сначала озлобленный на свою неуместную любовь Сардан, теперь какая-то тайна Рикхарта. Эми даже не было рядом, а они готовы были чуть ли не драться за нее.

И что самое главное, что бы ни говорил Маро, как бы не высмеивал одноклассника, а все равно ни у кого и сомнений не возникло, что он не врет. Такой уж он был. Честный, открытый, прямолинейный и благородный. Если сказал, значит так и сделает. Ему на самом деле ничего не стоит пойти против условностей, таким воспитывал его знаменитый дед-генерал.

Мысли прокрались в голову девушки, одна за другой. Скользкие, корябающие, запретные. Неправильные.

"Чем я хуже? Почему все ей?".

И совсем нехорошее и темное чувство зародилось крошечным семечком внутри девушки - то была обыкновенная зависть, что неприятной червоточиной начнет грызть душу изнутри, медленно, но верно поедая все прекрасное и доброе, что в ней было.

А Рикхарт, обмолвившись спутникам о наличии тайны между ним и пропавшей Стоун, сидел на лавке, отстраненно уставившись в одну точку и не обращая внимания на цирковое представление, и с легкой улыбкой вспоминал. Он не врал Сардану, и хоть любви в нем пока не зародилось, а все же он понимал, что с этим проблем не будет. Эми была хорошей девушкой, порядочной, красивой и не глупой. Что еще нужно? Препятствий со стороны его родни не могло не быть, отец, конечно, будет вопить, но это тоже легко решаемо. Дед всегда поддерживал внука.

Если не она, тогда вскоре ему начнут предлагать других невест, он это тоже понимал. Не сразу, лет пять у него еще будет. Но смысл этой отсрочки? Браки по договоренности - обычное дело, но Рик не хотел кота (точнее кошку) в мешке. Эмеральд он знал, и совсем не против был узнать еще больше о ней. Она действительно была ему приятна как человек. Ну а что без денег и титула - это ерунда. У него этого добра в избытке, им и их потомству хватит до конца дней.

Согласится ли она сама? Он не был уверен. Потому она ему и нравилась, что не пыталась понравиться. Никому из окружения. Просто оставалась такой, какая есть, не пытаясь примерить на себя чужое платье. Была слабой и сильной одновременно. С чувством собственного достоинства, стержнем внутри, умеренной гордостью. В свое время она поразила его своей бескорыстной добротой и отчаянной решимостью.

Раньше, вообще-то, он считал ее слабой и жалкой. Она постоянно плакала, доведенная до слез избалованными отпрысками знатных семей. Драться не пыталась, все время пыталась уйти от конфликта словесно. Первое время хорошо воспитанный Гаэрди порывался встать на защиту, но дед учил его другому. Так она не научится быть сильнее. Однако, когда ему надоело смотреть на ее жалкие попытки, и он попытался ей помочь, девушка неожиданно послала его к черту, вдобавок презрительно сплюнув ему под ноги. Кажется, его участие разозлило ее больше, чем нападки одноклассников. Она уже не верила никому в классе после того, как Маро одурачил ее со своей ненастоящей дружбой. Тогда Рик посчитал ее неуравновешенной особой и благополучно позабыл о ней. Все-таки он был еще ребенком.

Пока однажды он не узнал Стоун с совсем новой стороны.

... Стоял первый день лета. Ему недавно стукнуло пятнадцать.

Рикхарт вместе с отцом прохаживался по городской площади, лениво слушая вполуха разглагольствования Гаэрди-старшего об изысканной обстановке особняка Гонтов. С Примусом Рик не дружил в классе, слишком тот рос тщеславным, с раздутым самомнением. Мать Гонта приходилось дальней родственницей королю, про таких говорят "седьмая вода на киселе", но Примус отчего-то решил, что в классе у него чуть ли не самое высокое положение.

Впрочем, Рик и так держался особняком от всех. Но не по той же причине, что и Гонт, а попросту ему было с ребятами почти не интересно. В своей семье его так же воспитывали разносторонне развитым, образованным, но, в отличии от других еще и добропорядочным, рассудительным, имеющим собственную точку зрения на жизнь. Дед всегда говорил, что если человек набит дерьмецом, то никакое образование и знание этикета ему не помогут, а хуже дрянного человека - только дрянной человек, обладающий магией. От такого жди беды.

Еще, благодаря отцу и деду, Рикхарт полюбил искусство. На их стенах было много полотен из Вэй Бина с воздушными, почти полупрозрачными мазками - чудесные пейзажи, натюрморты, изображения разных эпох - отец знал в этом толк, но он любил больше "дедову половину" - самые талантливые художники Шувы и Льяна писали для дома Гаэрди военные сцены. Кровавые поля сражений, вкус победы или горечь поражения - только как не была изображена война в их доме. Эти картины были Рику понятнее, честнее и правдивее. Никаких намеков или недомолвок, все открыто и честно - кровь, грязь, боль. Даже если в конце ждет долгожданная победа.

И вот отец Рика нудно описывал детали "нежнейшего бархата на утонченном диване-канапе персикового цвета" в гостиной Гонтов, пока юноша вертел головой по сторонам. На площади летом всегда было людно, а уж в хорошую погоду и подавно. Здесь было много торгашей, продающих разную мелочевку, и Рику это было более интересно, нежели меблировка Гонтов, поэтому он уже внаглую игнорировал отца, крутя головой по торговым рядам.

Неожиданно, он увидел знакомое лицо, и даже не сразу поверил, что не ошибся. Внимательно присмотрелся. Все сомнения рассеялись - перед ним, усевшись на мостовой, перед высоким стулом с прямой и резной спинкой сидела Эмеральд Стоун. И вид ее был крайне необычный - он не сразу признал в чумазом чистильщике обуви одноклассницу, потому что она была переодета в мальчишку. Штаны и сюртук свободно висели мешком, явно ей не по размеру, волосы убраны под легкую шапочку с острым кончиком - такие носили в Валиарии бедняки. Руки ее довольно неловко, словно она не умела, начищали до блеска пару туфель пожилого господина, пока он не встал с кресла, чуть ли не отпихивая ее ногой.

– Ну хватит, парень, я тороплюсь.

Швырнув ей в ноги монетку, он оставил девушку торопливо подбирать ее, гоняясь на карачках за скачущим по камню колесиком, а сам отправился дальше по своим делам. Головы она так и не подняла.

Не успел Рик и рта раскрыть, как его отец подошел к ней и водрузил свое тощее продолговатое тело на стул. Поставил ноги в запыленных тонких сапогах прямо перед ее носом на специальный постамент.

– Только шустро давай.

Рик почувствовал, как стыдливый жар бросился в лицо. Отец порой позволял себе обращаться с прислугой в доме грубо, словно они были насекомыми под ногами, а вот дед никогда. Всегда относился по-человечески, хоть и с присущей ему жесткостью. И самое интересное - приказы деда исполняли в одно мгновение, чуть ли не роняя тапки, к отцу такого трепетного уважения не было. Откуда ему было взяться, если он сам никого из них не уважал?

– Отец, это обязательно?
– резко спросил Рик.

При звуке его голоса девушка замерла, не смея поднять на него глаз, щеки ее предательски заалели. Она его, естественно, узнала, и теперь даже дышать боялась полноценно, чтобы он не обратил на нее внимания. Она же не знала, что Рик просто делал безразличный вид, давно узрев кто перед ним.

– Подожди, сын. Хочу чтобы все было безупречно. Я и не заметил, как на площади грязно. Слышишь, мальчик? Шевелись.