Царство воров

Удар в висок посохом вырубил и ее. Последней мыслью было, что хотя бы она будет без сознания, пока крокодилы будут поглощать ее на десерт. А потом все окрасилось в черный...

Воздух вокруг Акку монотонно покачивался, в спину впивалось что-то жесткое. Ни рук, ни ног она не чувствовала. Открыв глаза в первый раз, разглядела темно-серое небо и все тот же дождь, заливающий глаза. Проморгавшись, повернула голову и увидела, как рядом с ней на плоту лежит связанный друг. Грудь его вздымалась.

"Живой...", - с облегчением подумала она и снова закрыла глаза.

Так бы и пряталась в спасительном полусне, да болезненным тычком палкой в бок ее опять выдернули из дремы.

Беглецов вернули в абтан.

Все те же деревянные домишки из бамбука, некоторые наполовину затопленные. Но рядом на сваях возвышаются новые, только-только срубленные. Поселенцы снуют по деревянному настилу, перемещаясь над водой. Тут и там мостки, плоты и короткие лодочки. Ливень и поднявшийся уровень воды не помеха здесь, жизнь продолжается своим чередом.

На одном из помостов и находилась Акку. Запертая в деревянной клетке. Руки ее были связаны за спиной, шею что-то туго сжимало, не давая свободно вздохнуть. Рабский ошейник.

Жужжащий звук неприятно бил по ушам, а от слабого стона грудная клетка болезненно сжалась в нехорошем предчувствии.

Кое-как поднявшись на колени, она сразу увидела Северина.

Что они с ним сделали!

Его руки и голову заковали в колодки и привязали цепью к конструкции, похожей на виселицу. Бедняга согнулся в три погибели, спина его превратилась в кровавое месиво. Мага отхлестали кнутом. И сейчас продолжали хлестать.

Как ни кричала Акку, захлебываясь рыданиями и обещаниями больше не убегать, а все же палач не остановился. Глава абтана стоял рядом и наблюдал то за поркой мага, то за агонией девушки.

Она чувствовала себя хуже некуда. Из-за нее пострадал Северин. Из-за нее на шею мага снова накинули рабский ошейник. Что же она натворила?

Смотреть в его сторону было просто невыносимо, без слез на кровавую спину не взглянешь. Но она смотрела. Слезы высохли, рыдания прекратились. Она просто смотрела на него беспомощно, не зная, как облегчить его страдания. Ее магию подавили. Ошейник был непростой. Наверное, и у мага такой же. Что же делать?

– Хеду... Мне так жаль... Мне так жаль...
– скулила она тихо, не отворачиваясь от друга ни на секунду.

Он не отвечал. Слишком обессиленный, он сам едва дышал. Жизнь мага висела на волоске, и помочь ему она ничем не могла.

Взаперти пленница провела несколько дней. Клетка не спасала от ливня, и Акку лежала в полузабытьи, омываемая небесной водой. Иногда открывала рот, чтобы утолить жажду. Еду не давали, в туалет не выпускали. О ее существовании словно вообще забыли. Акку и сама вскоре стала думать, что уже умерла, состояние было настолько плачевное, что она не понимала, болит ли у нее что-то, голодна ли, устала ли. Ничего не хотелось, только закрыть глаза и очутиться у мамы на коленях.

Все чаще и чаще ей стала сниться темноволосая женщина с тумброй в руках. Струны мягко перебирались тонкими музыкальными пальцами, голос чудо был как хорош. Мама, совершенно на Акку не похожая, пела ей нежную колыбельную. Она была удивительно красива. Голубой шелк с плетением цветов окутывал ее белоснежное фарфоровое тело. Волосы цвета воронова крыла прямой стрелой неслись вниз. Ровные и гладкие.

Вокруг журчала вода, но не такая, как на Цедесе. Маленький водопад собирал прозрачную и кристально-чистую воду в пруд, плавали возле ее ступней красно-золотые карпы. Шелестела листва камышей.

Звонкий переливистый смех маленькой девочки с белыми волосами отразился эхом в бамбуковой рощице, холодные брызги поднялись вверх, драгоценными камнями запереливались на солнце. Карпы испуганно юркнули под распустившиеся розовые лотосы, а девочка счастливо растянулась на циновке под залитой солнцем пагодой. С пруда поднимался пар, нагретая вода остывала, поднимаясь мистическими клубами.

Неподалеку от них на плавучей пагоде застыли в позиции баньмабу ученики дедушки Лиу. Прямо посреди пруда. Солнце заливало и их, превратив в крохотные коричнево-золотистые фигурки. Девочка туда даже не смотрела. Ничего, дедушка позанимается с ней отдельно. Она вырастет настоящим воином. Он всегда говорил, что она сильная. Самая сильная в их семье.

– Мама, спой еще...

Под успокаивающее пение матери девочка засыпает.

На пятый день ее в бессознательном состоянии по приказу Гур-Хана вытащили наружу.

Все для Акку проходило как в тумане: и то, как ее отмывали и расчесывали, и то, как отпаивали и откармливали. Ее вернули в женский дом, но работать не разрешили. Она маялась взаперти.

Из своего окна ей было видно Северина на помосте. Его так и не отпустили.

Ужасные раны не торопились затягиваться. Им бы подсохнуть, а они загниваются под дождем. Тиверс сильно похудел. Одни ребра торчат.

Акку теперь тихо плачет у окна, глядя на своего друга. Все бы отдала, чтобы ему помочь, да вот только ничего у нее нет.

– Неужели он умрет, Лакрима?
– тихо плакала она, вытирая слезы, когда та трясла ее за плечо и звала на ужин.
– Это все моя вина... Гур-Хан хочет, чтобы он умер на моих глазах.

Худшего наказания для нее не придумаешь.

– Не умрет. Глава не позволит. Слишком он ценный. Но наказание жесткое, не смотри ты туда, чего себя мучаешь?

Разве могли ее мучения сравниться с тем, что испытывает Северин?

Обозленного Гур-Хана Акку боялась пуще прежнего. Боялась, что передумает и не вызволит мага. Ему на глаза старалась не показываться.

Иногда еле живой маг поднимал голову, и тогда они подолгу с Акку смотрели друг на друга. Тоска и боль в обоих взглядах. Чувство нескончаемой вины.

И полное бессилие.

А потом Акку вдруг засобирали в дорогу. Снова и снова отмывали, без конца расчесывали ее длинные волосы. Кормили, чтобы она, наконец, стала набирать вес.

– Ты как тощий ребенок, честное слово. И груди-то толком нет, а после наказания и вообще, кожа да кости остались. Может, хоть на твои волосы и личико позарится Владыка.

От слов Лакримы девушку перекосило. В ту же ночь она выкрала у Эзмери чернила и иглу, а у Мерулы нож, который та таскала с собой.

Безжалостно полетели длинные белые пряди на пол. Акку буквально рвала их туповатым ножом. Одну за другой. Давно надо было это сделать.

Теперь они даже не достигали плеч.

На полу валялись блестящие густые локоны, но ей было совсем не жаль. Голове стало легче. А уж если не на что Владыке будет взглянуть, то может и не сделает ее наложницей своего гарема.