Цель мафии

— Я не хочу этого.

Я нахмурился. О чем он говорил? Может быть, это был сон или кошмар.

Когда я ничего не ответил, Джулио свел брови.

— Ты меня слышал?

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Он дважды моргнул, вероятно, удивленный моим тоном, но мне было все равно. Я приехал на этот остров, чтобы побыть одному.

— И тебе привет, Алессио.

— Отвечай на вопрос.

Выпрямившись, он сложил руки на груди. Я старался не замечать, как хорошо он выглядит.

— Мне не нужны твои деньги.

Ах. Так вот почему он был здесь. Конечно. Сердце заныло от тяжести его слов.

— Это очень плохо, потому что я не заберу их обратно.

— Мне они не нужны. Если ты пытаешься купить себе путь обратно в мою жизнь, ты зря тратишь время.

— Я не пытался ничего купить. Пытаюсь помочь тебе, stronzo. Загладить свою вину, — я переложил рукоятку топора в другую руку и сжал зубы. Почему он говорил мне то, что я и так знал?

— Загладить вину? Речь идет о миллионах евро. Ты совсем с ума сошел, Алессио?

Эти деньги представляли для меня нечто ужасное. Пока не появился Джулио, у меня не было никаких привязанностей, никаких связей. Я был корыстен, предлагая свои услуги тому, кто больше заплатит, и эти деньги стали результатом. А зарабатывание денег стоило мне единственного человека, который был мне дороже всего на свете.

— Это ничто.

— Это больше, чем ничто, — сказал Джулио. — И мне они не нужны.

— Тогда раздай их.

— Ты ведешь себя как чертов идиот, — он угрожающе шагнул ко мне, с гневно поджатыми губами. — Ты разрушил то, что было между нами, а не я.

Он хотел драки? Я был более чем готов к ней.

Отбросив топор, я прорычал:

— И я извинился и попросил у тебя прощения. А ты продолжаешь держаться за свой гнев, как за почетный знак. Слишком гордый, чтобы простить, потому что это может не понравиться твоей глупой мафии и драгоценному отцу. Слишком боишься быть самим собой.

— Да пошел ты, — крикнул он.

— Нет, пошел ты, Джулио. Мне надоело возиться с тобой или оставь меня в покое, или прости. Хватит с меня, что в одну минуту ты целуешь, а в следующую говоришь, как сильно ты меня не ненавидишь.

— У тебя нет права злиться на меня. Ты чуть не убил моего отца, а потом солгал мне об этом!

— Он был гребаной работой, ничем не отличающейся от других заказов, которые я выполнял за всю свою карьеру. Я не знал тебя, когда соглашался. И уж точно не знал, что потом влюблюсь в тебя. Люди совершают ошибки, принц. Может быть не ты, ведь ты такой идеальный, не так ли? Но мы, простые люди, совершаем.

— Я совершал ошибки, — сказал Джулио, защищаясь, — но дело не во мне. Дело в тебе. Хватит пытаться все перевернуть.

Я хмуро уставился в землю. Был слишком измотан, слишком сильно болело сердце, чтобы продолжать разговор. Я принял побои в той темнице ради него, поехал в Палермо убить Бускетту, чтобы обеспечить его безопасность. Отдал все свои деньги. Я не знал, как еще доказать свою правоту.

Я хотел, чтобы он ушел.

Подняв топор, положил свежее бревно на пень.

— Ты сказал то, что хотел сказать. Теперь можешь уходить, — я занес топор над головой и с размаху опустил вниз. Едва зажившая рука пульсировала при каждом ударе. Но я ничего не замечал.

— Господи боже, какой же, ты упрямец.

Смешно слышать подобное от него.

Я молчал. Грудь горела, страдание душило сердце, и я боялся, что через мгновение начну умолять. Поджав губы, я старался не выставить себя еще большим дураком перед этим человеком.

Прошло несколько минут, и единственным звуком был звук лезвия, рассекающего дерево. Стук поленьев, когда бросал их в кучу. На заднем плане блеяли овцы. Я не проверял, ушел ли он. Твердил себе, что мне все равно.

Потом подошел Джулио и осмотрел кучу дров.

— Это все только за сегодня?

Я расколол еще одно полено в ответ.

— У тебя идет кровь, Алессио.

Я посмотрел вниз. Волдыри на ладонях лопнули, рукоятка топора окрасилась в красной цвет от крови.

Джулио неожиданно оказался передо мной, отобрал топор и схватил меня за запястья. Я попытался вырваться, но он держал крепко, осматривая мои руки.

— Пойдем в дом. Позволь мне их перевязать.

— Мне не больно.

— А будет. Не знаю, почему ты не надел перчатки, — он схватил меня за запястье и потащил в сторону фермы. Его хватка была сильной.

Он прикасается ко мне.

Я расслабился, и позволил ему завести меня внутрь.

— Сядь на табуретку, — сказал он. — Я принесу аптечку.

Я сделал, как было приказано, и положил свои пульсирующие руки на стойку. Мрамор охлаждал мою перегретую кожу. Через несколько секунд Джулио вернулся, неся аптечку. Затем подошел к раковине и включил воду.

— Давай сначала промоем руки.

Подойдя, я встал рядом с ним у раковины. После того, как он проверил температуру воды, Джулио протянул мне руки. Положив ладони на его ладони, он осторожно опустил их под воду. Я вздрогнул и попытался отстраниться, но он держал крепко.

— Зачем ты это с собой сделал?

У меня не было подходящего ответа, поэтому промолчал. Он взял мыло и начал мыть мои руки. Его прикосновения были легкими и осторожными. Мы стояли так близко, что плечами соприкасалась друг с другом, и я мог видеть каждое движение его груди. Взмах его ресниц, когда он моргал. Щетину на его челюсти и легкий изгиб верхней губы.

— Перестань так смотреть на меня, — тихо сказал он, все еще занимаясь моими руками.

— Ничего не могу с собой поделать, — признался я. — Siе bello.(Ты красивый.)

Он подставил мои руки под воду, чтобы смыть мыло.

— Отдав мне деньги, ты не вернешь меня обратно.

— Я знаю, — и я знал. То, что произошло между нами, нельзя было исправить. Он ясно дал это понять.

Он выключил воду и достал из ящика чистое полотенце. Затем осторожно вытер мои руки.

— Ты планируешь жить на этой ферме до конца своих дней?

— Мне здесь нравится. Что с ней не так?

— Здесь все не так. Садись и дай мне наложить повязку.

Мы молчали, пока он накладывал мазь на раны, и обматывал руки бинтами. Когда Джулио закончил, отодвинул аптечку и оперся руками о стойку. Измученные голубые глаза встретились с моими.