Целитель судеб
Шрифт:
– А я не был бы в этом так уверен, - пробурчал Лерин.
Но Рэми был уверен. Он не останется с вождем, он выбрал, на этот раз сознательно, связать свою судьбу с судьбой наследного принца Кассии. И теперь он не откажется от своего решения. Но вождь... должен об этом знать.
Рэми вышел из покоев принца, накинул на голову капюшон и отошел в тень, пропуская Ферина. Не узнал, усмехнулся Рэми, когда придворный прошел мимо, даже не ответив на низкий поклон телохранителя. Принял за обычного хариба, что же, Рэми знал, что Ферин заносчив донельзя, а тех, кто ниже, за людей не считает.
Рэми тщательно скрыл лицо
Рэми на мгновение остановился, оперся спиной о покрытую темной драпировкой стену, пытаясь хоть немного успокоиться, отдышаться, откинул на плечи капюшон, жадно глотая запыленный воздух. С каждым мгновением его сомнение и страх росли. Он уже жалел, что решился на встречу с вождем. Он уже почти был готов вернуться к Миранису, позволить себя спрятать, положиться на Лерина с его хитрыми дипломатами. Но остатки гордости удерживали. Сколько будет скрываться? Нет, не так, сколько будет полагаться на других?
– Проклятие! Что ты со мной делаешь?
В окне в конце коридора небо уже окрасилось красным. Еще немного, и солнце зайдет за деревья. Рэми нельзя опаздывать. И в то же время как сложно оторваться от стены, сделать последний шаг...
Такова жизнь - пока ты мал, тебя презирают. И пытаются задавить просто со скуки, чтобы доказать, что ты меньше, глупее, беспомощней. А когда ты получаешь силу, власть, тебя начинают боятся... и пытаются задавить из страха. И Рэми на самом деле более не нужен Виссавии. Ведь у вождя будет молодая жена, а скоро, возможно, появится сын. Будет ли он нужен и Кассии? Или там тоже его боятся, вернее, боятся целителя судеб?
Боги, в лесу, простым лесником, он был счастливее...
Боги, неправда. И в лесу, когда он был лесником, его защищал Жерл. Защищал так же помня о его происхождении...
– Я знал...
Раньше, чем Рэми успел очнуться от удивления и хоть как-то отреагировать, темная тень бросилась ему в ноги, заливая сапоги счастливыми слезами.
– Я знал, что ты жив, Нериан, - выла облегченно тень.
– Я знал, что не убил тебя... и теперь я понимаю.
Рэми вздрогнул. Впервые за много лет кто-то называл его другим именем. Тем, которое придумал для него дед, тем, которое знали только виссавийцы.
– Здесь твой дом. И здесь твое настоящее имя, - говорил дед.
– Того, другого, я знать не хочу. И другие знать не будут.
Рэми сглотнул. Воспоминания. Их с каждым днем становилось все больше. Далекое детство, кристально чистые глаза отца, которые унаследовал Арман. Веселый, игривый дядя, что должен был стать вождем Виссавии... а умер. Они все умерли.
Рэми задохнулся от наплывшей к горлу горечи. И та, далекая, почти нереальная жизнь уже давно умерла. Рэми теперь другой, и живет он иначе. И теперь для него важны не Элизар и Рина, а Мир и Арман. Он выбрал. И уже давно выбрал. Еще когда увидел, как на его глазах исчезает целый замок, увидел, как рвались из ловушек горящих тел души людей, услышал, как оплакивает его где-то вдалеке Арман. Когда позволил матери себя спрятать. Когда позволил брату себя найти. Но Виссавия... Виссавия ему не нужна. И Элан, убивший так многих, ему не нужен.
Рэми пытался оттолкнуть виссавийца, к которому испытывал лишь жгучее, ни с чем несравнимое
отвращение, но Элан вцепился в его ноги и горячим шепотом умолял простить.– Отпусти меня!
– прошипел Рэми.
Этого хватило. Элан вдруг умолк и отполз на шаг от Рэми. Мелко дрожащий, сжавшийся в комок, он был жалок. Так жалок, что Рэми, уже собравшийся уходить, обернулся:
– Не понимаю...
– сказал он.
– Я ведь знаю тебя. Гордый, непримиримый... почему ты сейчас унижаешься?
– Я виноват перед тобой, - сказал Элан.
– Я перед всеми ими виноват. Но они не знают... ты - знаешь. Я вижу, что ты знаешь.
– И думаешь, что я прощу?
– Я не смею надеяться на прощение.
– Но его просишь!
– Прости...
– обреченно ответил Элан, - я действительно не должен был...
Вдалеке раздались шаги, и Рэми раздраженно схватил Элана за шиворот, прошипев:
– Вставай! Ты привлекаешь к нам внимание! А оно мне сейчас не нужно.
– Но Нериан... почему...
Рэми толкнул Элана в тень, встал перед ним и поклонился двум хорошеньким девушкам-арханам из свиты Калинки. Одна из красоток горделиво проплыла мимо, будто не заметив, другая ответила поклоном на поклон, и щеки ее вдруг вспыхнули в полумраке коридора.
– А он хорошенький, - услышал Рэми ее восторженный шепот, и, скривившись, быстро накинул на голову капюшон, вновь скрывая лицо в складках.
– Пойдешь за мной, - быстро приказал он.
– И молчи!
Рэми уже опаздывал. Он несся по коридорам, не решаясь открыть переход к вождю в замке Арама. Элан следовал за ним, обреченный, как старая собака на веревке, которую хозяин в последний раз ведет к озеру. Только Рэми топить Элана не собирался. Он вообще пока не знал, что с ним делать.
Коридоры показались Рэми бесконечными. Выскользнув на улицу, он устремился к знакомой тропинке, что бежала меж усыпанных ягодами кустов черемухи. Солнце уже зашло за деревья. Лес вокруг погружался в полумрак. Таинственно блестели на листьях уже высыпавшиеся капельки росы, раздался с балкона сверху заливистый женский смех.
– Зря ты вернулся в замок, - отрезал Рэми, останавливаясь и резко оборачиваясь к Элану.
– Тебе ведь приказали...
– Прости меня, - вновь прошептал Элан, продолжая дрожать.
– Мне не нужны твои извинения!
– вскричал Рэми.
– Мне вообще ты не нужен!
Элан сжался в комок. Рэми отвернулся. Пока виссавиец был холодным как кусок льда, ненавидеть его казалось легко. А теперь, слабый, беспомощный, готовый вновь броситься Рэми в ноги, да и к смерти, наверняка, готовый, Элан мог вызывать только сочувствие... и раздражение.
Сорвав с куста ягоду черемухи, Рэми растолок ее в пальцах, испачкав руки в черном соке.
– Даже не оправдаешься?
– Если прикажешь?
– А если я прикажу тебе умереть?
– Скажи как, и я это сделаю. И...
– Элана вновь пробила дрожь.
– Этим ты окажешь мне услугу. Я давно мечтаю о смерти, но она... она мне не позволяет. Но если ты прикажешь... я смогу. Освободи меня, Нериан!
Она, это, конечно, богиня, подумалось Рэми. А Элан, значит, опять просит. На этот раз "освободить". И даже на миг не задумается, какого это Рэми будет жить после такого вот "освобождения". Вот она, Виссавия. Мол, прикажешь кому-то умереть и это вовсе не убийство. Ведь ты не убил...