Цена короны
Шрифт:
Евнух вскинул голову и вперил в него затравленный взгляд. Неужели епископу под силу видеть даже сквозь тяжелую, плотную ткань?
Коот заметил это движение, коротко взглянул на Харадира и кивнул, одновременно прикрыв глаза. Толстяк шумно вздохнул, словно с его плеч упала огромная тяжесть. Этим едва заметным кивком епископ давал понять, что не собирается нарушать уговор.
– И ом ар'a туро ан халарро фаламаи анна то шарраи, – продолжал он. – Ме баларраэ аллахар анн'a ашалла. [6]
6
Я же, как в юности, не ищу легких путей. Но ваша прозорливость столь же блистательна, как и ваша красота.
– Арахарралаэ ар-аллуат ту фарра, [7] – лукаво
– Аллама мута ар-алхарралаэ то ар-анна. [8]
– И ома аллама ой ар-анна маю. [9]
– И фарси-ар-туллаэ таэ хуараэ но ваххаламаэ. Аула-фейхаэ анна кель-ами аллуаэ. [10]
Несчастный распорядитель таращился то на дверь, то на безжалостного епископа, надеясь понять хоть что-то из разговора. Страх немного прошел, сменившись растерянностью и полной беспомощностью. Что он скажет лорду-регенту? Евнух жалобно посмотрел на резной столик, где еще прошлой осенью стояла клетка с бормотуном, его любимцем. Элвес, бедная птичка… Ты наверняка запомнил бы что-нибудь из этой варварской тарабарщины…
7
Слепому не дано судить о солнце.
8
Мудрость делает видимым незримое.
9
В таком случае моя мудрость не идет в сравнение с вашей.
10
Умаление своих достоинств – признак скромности или лукавства. О соловье судят по песням.
– Фейхаэ ан фарра ато кель-ами ар-фейхаэ, [11] – послышался голосок принцессы.
– Таи фейхи дар бен анна фейхаэ, ашалла… И ом йох шело маю то ар-анна шелли? Зуарро то ома маю ой-фарсаэ шелли. [13]
Хильдис Коот выдержал паузу и прислушался к дыханию за портьерой.
– Шелоэ фармилла то фарраэ мано но милревиэ-фах ар-мута ой-ашаллаэ. [14]
11
Дословно: слушая днем, соловья не услышишь (Если бы соловей пел днем, его бы никто не услышал).
13
Или вас подобает называть другим именем? Подскажите мне имя, что будет вас достойно.
14
Назови фармилу «устами дня» или «душой садов» – ты не сделаешь ее краше
Умна, ничего не скажешь… Епископ напоминал себе человека, метающего дротики вслепую. Правда… прежде чем завязать себе глаза, он успел хорошо разглядеть мишень.
И первый же дротик попал в цель. Пусть не поразил ее, но задел. Ответ собеседницы прозвучал на миг позже, чем можно было ожидать.
– И но шелли ар-йох те бар-таллабаи фах мута харралаэ ан айят? [15]
– Фар-алла, [16] ваше светлейшество.
15
А разве имя не есть суть, облаченная в слово, чтобы явить себя миру?
16
Воистину.
Последние два слова прозвучали так, словно у барда, подыгрывающего себе на валлине, лопнула жила на смычке, и древко со всей силы ударило по струнам. Распорядитель Харадир, окончательно отказавшийся понять смысл разговора и убаюканный звуками певучей кандийской речи, подскочил в своем кресле. Но епископ оставался невозмутим. Толстая парча приглушала звук.
Но там, где евнух слышал лишь прекрасную, но бессмысленную музыку слогов и пауз…
Там, где знаток кандийского языка заметил бы лишь искусную риторическую игру, которой жители многочисленных маноров, теснящихся вдоль границы ледников, и разбросанных по пустыне оазисов учатся исподволь, овладевая родной речью, а заодно и добрым десятком людских и нелюдских наречий…
Там епископ ощутил первые признаки нарастающей паники. Так что не будем торопиться, девочка. Поиграем, раз тебе так нравится. «Туалла хавида – пато турро [17] …»
Он едва не произнес это вслух.
Молчание затягивалось. Будучи знатоком не только языка Кандии, но и ее обычаев – впрочем, то же самое можно было сказать
о языках и обычаях многих народов, населяющих Лаар, – епископ Коот мог ожидать, что следующим ходом станет приглашение «перейти от слов к делу». Но не обязательно. Любой, кому доводилось вести дела с жителями огромной, малонаселенной территории, именуемой Кандией, может рассказать о многочасовых обменах общими фразами вперемешку с любезностями, которые предшествовали решению главных вопросов. Многим это казалось просто развлечением, и кандийцы с этим не спорили. И лишь сами они да те немногие, вроде Хильдиса Коота, кто стремится дойти до сути и найти второе дно – или хотя бы убедиться, что его нет, – знали: это и есть переговоры по-кандийски.17
Дословно: длинна веревка – конец найдется.
– Алламаэ те фах-харраэ, йет алламаэ шеллоэ аллахар, [18] – продолжала принцесса. – Алламэ айте фармила ар-шело хурулла анна йинуххаэ. [19]
Ее голосок был по-прежнему сладок и певуч, и епископ мог поклясться, что она улыбается. Однако звон колокольчика понемногу сменялся лязгом стали. Хороший признак… К тому же она помянула хуруллу– сорняк, цветы которого благоухают похуже выгребной ямы, а вторая фраза содержала оскорбительный намек.
18
Мудрому дано увидеть суть вещей, потому мы и зовем мудрость прозорливостью.
19
Мудрый никогда не назовет фармилу хурулллой, подобно страдающему носотечением.
– И аллахар анна бейлахар, [20] – спокойно проговорил Коот и одернул пояс, стягивающий его лиловое одеяние. – Милреви-тарро хар фармила ар-анна хурулла бей йинн-ойарашалаэ милреви. [21]
Стало очень тихо. Даже евнух-распорядитель очнулся от дремоты в своем кресле и насторожился.
– Ай-йетаэ то айат… [22]
Теперь он отчетливо слышал, как дрожит голос невесты лорда-регента – от страха, от отчаянного, безнадежного усилия в попытке выиграть спор.
20
Прозорливость подобна ясновидению.
21
Садовник отличит хуруллу от фармиллы прежде, чем сад будет осквернен зловонием.
22
У всего сущего есть свое предназначение.
– Ом вах баллараэ маю… – епископ выдержал паузу, словно подбирая подходящее слово, – аллахар. Ой-йетаэ хурулла-йета ан милреви… [23]
Пол под ногами епископа содрогнулся. Казалось, в стену дворца ударил таран. Позолоченное деревце, стоящее на каминной полке, со звоном упало, хрустальные листья рассыпались по ковру.
Евнух-распорядитель вскочил, словно подброшенный катапультой, и бросился к двери, оттолкнув епископа. Трудно было ожидать от толстяка такой прыти… Его лицо посерело, точно непропеченное тесто. Харадир рванул тяжелую бархатную штору и наполовину сорвал ее с карниза.
23
Вы второй раз восхищаете меня своей… прозорливостью. Если семя хуруллы попало в сад, на то была причина
На женской половине стоял гвалт. Звон бьющейся посуды, визг служанок и наложниц, пронзительный голос Харадира:
– В сад! Всех женщин – в сад! Быстрее, быстрее!
Воистину, евнух-распорядитель не зря получал свое жалование.
Равно как и архитектор, который перестраивал дворец и позаботился о том, чтобы из любого помещения можно было без особых затруднений попасть в один из внутренних двориков. Чем и воспользовался Хильдис Коот: оставаться в кабинете почтенного Харадира стало не только бесполезно, но и небезопасно.
С тех пор как разразился Катаклизм, в Туллене землетрясения случались по крайней мере трижды в год (если верить поступающим донесениям), и хотя бы раз в год – в самой столице. Но сегодняшнее землетрясение было каким-то… неправильным.
Глава пятая
Чем заканчиваются прогулки инкогнито
Человек пришел в себя от резкой боли – похоже, кто-то всей тяжестью наступил ему на руку. И тут же последовали новые болезненные толчки и удары… Человек лежал навзничь. Вокруг металась обезумевшая толпа.