Цена короны

Тэм вскочила на один из поваленных столов, заставив заросшего детину шарахнуться назад. Удалось ли наемнице задеть его, Флайри увидеть не успела. Что-то свистнуло совсем близко, и клинок, похожий на сгусток плотного тумана, рассек край деревянной столешницы. В лицо пахнуло холодом… и женщине показалось, что само время вдруг стало вязким, точно патока. Словно во сне, она смотрела, как опускается белесое лезвие. Оно тускло светилось, но ничего не освещало, казалось полупрозрачным, но не просвечивало… В этом было что-то невыразимо мерзкое. Флайри вцепилась во вьюки, словно они могли ее защитить, и зажмурилась.

Воздух распороло тонким посвистом, и призрачный клинок исчез. Снова зазвенела сталь, послышался грохот отброшенной пинком скамейки… и вой, от которого у Флайри заложило уши. Следующее, что она услышала, было:

– Ты мне за это ответишь, сука!

И Тэм отозвалась медовым голоском:

– Да неужели?

Раздался неровный топот, словно двое подростков, сцепившись, пытались оттоптать друг другу ноги. Потом, совсем рядом – сдавленное, удивленное «ох!». Открыв глаза, Флайри едва успела увидеть перед собой две пары сапог: тяжелые, заляпанные грязью, и маленькие, на небольшом каблучке. На стол обрушился мощный удар. Прямо над головой Флайри что-то чавкнуло. Грязные сапоги дернулись в воздухе, словно отбиваясь от чего-то невидимого. Еще не осознав, что произошло, она почувствовала, как к горлу подступает тошнота… и лишь заворожено смотрела, как со стола, между двух неподвижных ног в грязных сапогах, широкой струей стекает что-то черное, вязкое…

– Йухабб зей… – прошипела наемница.

Флайри снова закрыла глаза. Она поняла, что задыхается от запаха крови и нечистот. Никогда в жизни она не лишалась чувств, но сейчас была близка к обмороку. В следующий миг вонь схлынула. Что-то тяжелое упало рядом. Наемница присела и, протянув Флайри руку, помогла выбраться из-под стола.

– Идем быстрее, – проговорила она, принимая у своей подопечной вьюки. – Только не поскользнитесь…

Предупреждение оказалось весьма своевременным. Пол перед столом был залит кровью… и кое-чем похуже. Здоровяк-«выскочка», хозяин тени, распластался неподалеку, раскинув руки и ноги. Заросшему громиле тоже не удалось уйти. Он лежал носом в камин, с метательным ножом в спине, распространяя омерзительный запах паленого волоса.

У самой двери наемница знаком приказала Флайри остановиться. Сама она на миг замерла у двери, словно окаменела под взглядом василиска… и вдруг…

Флайри снова не успела ничего разглядеть – и дело даже не в том, что в зале было темно. Створки хлопнули и закачались, снаружи кто-то коротко ахнул. Тэм снова распахнула дверь и поманила свою спутницу.

В окнах второго этажа мелькали тени, слышался грубый хохот, треск ломающейся мебели. В конюшне стоял такой грохот, словно там заново разразился Катаклизм. Кто-то орал благим матом, падали доски, время от времени раздавалось конское ржание. Но во дворе было пусто, лишь несколько оседланных лошадей стояло у коновязи, беспокойно прядая ушами. При приближении женщин они забеспокоились, но Тэм подошла к одной из них и что-то зашептала ей на ухо, поглаживая по холке. Потом к другой… Флайри заметила, как в руке наемницы блеснул нож, и поняла, что погоня им не грозит. В седле с перерезанной подпругой далеко не уедешь.

Женщины едва успели подойти к воротам конюшни, когда те распахнулись, и им навстречу вылетел всадник. В следующий миг Флайри, отброшенная крепким толчком, отлетела в сторону и едва удержалась на ногах. Поднимая упавшую сумку, она снова лишь успела заметить, что лошадь скачет прочь без седока, а сам разбойник лежит в пыли, раскинув руки. Тэм тряхнула головой, быстрым движением вытерла клинок о его плащ и кивнула Флайри.

– А теперь выпустим лошадок, – с довольным видом пробормотала она. – Постарайтесь от меня не отставать, хорошо?

Оказавшись в конюшне, Флайри возблагодарила Пресветлого Сеггера за то, что в свое время научилась обращаться с лошадьми. Их даже не пришлось выгонять: получив свободу, они с громким ржанием устремились к воротам и исчезли в темноте.

Как обычно, разбойники решили забрать не только добро постояльцев, но и их коней, чтобы увезти награбленное, а заодно и помешать тем, кто уцелел, пуститься в погоню. Уверовав в собственную безнаказанность, они не слишком спешили. Один – тот самый, которого зарубила на пороге конюшни Тэм – выводил лошадь к коновязи, в то время как его товарищи седлали для него следующую.

Но с одним скакуном, похоже, дело не заладилось. Во всяком случае, никто даже не попытался помешать беглянкам.

– Да оставь ты его, тупорыл безмозглый!..

– Заткнись! Сейчас я сбоку подойду…

– А-а-а-а!!!

– Вот тварь! Не пускает!

Голоса доносились из дальнего конца конюшни, то и дело заглушаемые грохотом и треском. Тэм, которая только что отвязала последнюю лошадь, перехватила кинжал обратным хватом и поманила спутницу. Глаза наемницы сияли, на губах то и дело начинала играть озорная улыбка. Флайри смотрела на нее с недоумением. Она не могла понять, что так развеселило ее спасительницу… пока они не подошли к деннику.

Двое разбойников стояли внутри, в углу. Даже при ржавом свете факелов было видно, что оба бледны, как полотно. Их сообщник уже не кричал: он лежал на соломе с пробитой головой, а в деннике бесновался серый в яблоках тулленский жеребец. Толстые доски разлетались под его копытами. Он пытался добраться до обидчиков, но повод не пускал.

Тэм негромко присвистнула. Жеребец всхрапнул, навострил уши и вскинул изящную голову.

– Тихо, Бат, – проговорила наемница. – Тихо, мой хороший. Это я… Давайте сюда сбрую. Вы с ним все равно не управитесь.

Последние слова были обращены к разбойникам, которые при виде наемницы с мечом совсем растерялись. Тэм прикусила губу и выжидающе смотрела на них. Наконец, один вышел из оцепенения и осторожно бросил к ее ногам уздечку.

– Вот и славно, – Тэм многозначительно улыбнулась. – А теперь, цыплятки…

Грабители не двигались с места. Не пошевелились они и после того, как воительница сделала еще один шаг к ним. И еще…

Третьего шага не последовало. Флайри услышала, как дважды свистнул меч – два звука почти слились в один, – и оба разбойника упали одновременно, точно по команде. Наемница, ухмыльнувшись, несколько мгновений наблюдала, как один из них корчится, пытаясь подобрать собственные кишки, расползающиеся по полу… Добивать не стала – подобрала уздечку и вошла в денник.

Бат услышал хозяйку и почти успокоился. Он недоверчиво покосился на незваную гостью, но Тэм, ласково похлопав скакуна по холке, негромко проговорила: «Свои, свои», и жеребец, окончательно успокоившись, начал тыкаться мордой ей в плечо.

– Потом, потом, – терпеливо проговорила наемница, взнуздывая коня. – Стой спокойно… Бат очень не любит чужих людей. Он даже конюхов не подпускает, пока ему не скажешь «свои».

И покосилась на труп разбойника, лежащий в углу денника.

Быстроте, с какой Тэм оседлала своего скакуна, позавидовали бы и бывалые конюхи, коим доверяли лошадей королевской почты. Приторочив вьюки, она вскочила в седло, подвинулась к передней луке и подала руку своей спутнице.

– Ты знала трактирщика? – спросила Флайри, когда постоялый двор остался позади.

Тэм обернулась.

– Какого трактирщика?

– Ну… хозяина трактира, в котором мы останавливались.

– Нет, конечно. В первый раз вижу.

– Почему ты тогда с ним так разговаривала?

– Почему бы и нет? – Тэм улыбнулась. Улыбка у нее была кривая – правая щека, изуродованная шрамом, оставалась неподвижной. – В каждом человеке найдется то, за что можно похвалить – надо только посмотреть повнимательней… Да и не только в человеке. Знаешь, есть такая пословица: доброе слово и орку приятно.