Часовые Запада

– Мне стало в некотором роде полегче, - заявил Гарион, вытирая меч о меховое одеяние одного из убитых фанатиков-черекцев. Он обратил внимание, что и Шар сиял, испуская, если можно так сказать, лучи злого удовлетворения.

Польгара холодно оглядывала двоих нападавших, лежащих сейчас без сознания.

– Эти двое поспят некоторое время, - заметила она, отодвигая одному из них веко, чтобы взглянуть на помутневший зрачок под ним.
– Спусти этого вниз, отец, - сказала она, указывая на того воина, который все еще висел в воздухе.
– Если можно, не по частям, а одним куском, я хочу его допросить.

– Конечно, Пол.

– Глаза старика сверкали, на губах играла почти счастливая улыбка.

– Отец, - покачала она головой, - ты когда-нибудь станешь взрослым?

– Ну что ты, Польгара, - сказал он насмешливо.
– Что ты такое говоришь. Я еще совсем мальчик. Подумаешь, семь тысяч лет.

Летающий фанатик наконец осознал свое положение и выронил меч. Он стоял в воздухе без всякой опоры, от ужаса его глаза готовы были выскочить из орбит, его трясло. Когда Бельгарат осторожно опустил его на землю, он тут же упал на колени и свернулся в дрожащий комок. Старик крепко схватил его за тунику на груди и грубо поднял с земли, так, что он наполовину стоял, наполовину висел.

– Ты знаешь, кто я?
– грозно спросил Бельгарат, приблизив лицо к лицу трясущегося пленника.

– Ты... я...

– Знаешь?
– Голос Бельгарата прозвучал резко, как удар бича.

– Да, - задыхаясь, произнес пленник.

– Значит, ты понимаешь, что, если попытаешься убежать, я снова подвешу тебя в воздухе, да там и оставлю. Ты понял, что я могу сделать это, правда?

– Да.

– Не понадобится, отец, - ледяным тоном сказала Польгара, - этот человек будет очень сговорчив.

– Ничего я не скажу, ведьма, - заявил пленник, диким взглядом смотря на нее.

– О нет, друг мой, - сказала она ему с холодной улыбкой.
– Ты расскажешь все. Если мне понадобится, ты будешь говорить целый месяц, не останавливаясь.
– Польгара пристально посмотрела на него и левой рукой сделала какой-то малозаметный жест перед его лицом.
– Смотри сюда, друг мой, - велела она ему, - и радуйся.

Бородатый фанатик Медвежьего культа уставился в пустой воздух прямо перед собой, и кровь отлила от его лица, оно исказилось от ужаса, и пленник закричал, попятившись назад. Польгара мрачно произвела, еще один жест по-прежнему вытянутой рукой, и пленник остановился.

– Тебе не убежать от него, - сказала она.
– Если ты не будешь говорить прямо сейчас, оно так и будет стоять перед твоим лицом, пока тебе не придет пора умирать.

– Убери это!
– кричал черекец.
– Пожалуйста, я скажу все-все!

– Интересно, где она этому научилась, - тихо сказал Бельгарат Гариону.
– У меня ни разу не получалось, сколько я ни пытался.

– Теперь он скажет тебе все, что знает, Гарион, - обратилась к нему Польгара.
– Он хорошо понял, что случится, если он не будет говорить.

– Что вы сделали с моим сыном?
– сурово спросил Гарион у напуганного пленника.

Пленник сглотнул и вдруг гордо выпрямился.

– Он теперь так далеко, что ты не достанешь его, король Ривы.

Гарион ощутил, как в нем снова поднимается гнев, и не раздумывая потянулся к плечу за мечом.

– Гарион!
– резко сказала Польгара.

Черекец отшатнулся, побледнев.

– Твой сын жив, - сказал он поспешно. Потом его лицо приняло самодовольное выражение.
– Но когда ты в следующий раз встретишься с ним, он убьет тебя.

– Что ты говоришь?

– Ульфгар спрашивал у оракула. Ты не тот ривский король, которого мы ждали столько веков. Следующий король Ривский объединит Алорию и поведет нас на королевства Юга. Это твой сын, Бельгарион, и он поведет нас, потому что будет взращен в нашей вере.

– Где мой сын?
– закричал Гарион.

– Там, где ты никогда не найдешь его, - насмехался пленник.
– Мы воспитаем его в правильной вере, как и подобает алорийскому монарху. А когда он вырастет, то придет и убьет тебя, и возьмет свою корону, свой меч и свой Шар из твоей руки, руки узурпатора.
– Глаза его вылезли из орбит, он дрожал в религиозном экстазе, на губах его выступила пена.
– Ты умрешь от руки своего сына, Бельгарион Ривский, - визжал он.
– И король Гэран поведет всех алорийцев против неверующих жителей юга, как говорил нам Белар.

– Так мы многого не добьемся, - сказал Бельгарат.
– Дайте мне попробовать.
– Он повернулся к пленнику, диким взглядом смотревшему на него.
– Что ты знаешь про этого Ульфгара?
– спросил он его.

– Ульфгар - Повелитель Медведя, и он более могуч, чем даже ты, старик.

– Интересное сообщение, - пробормотал Бельгарат.
– Ты встречал когда-нибудь этого великого волшебника или хотя бы видел его, если уж на то пошло?

– Ну...
– начал пленник и осекся.

– Давай говори. Как ты узнал, что он велел тебе прийти сюда и похитить сына Бельгариона?

Пленник закусил губу.

– Отвечай мне!

– Он послал сообщение, - угрюмо ответил черекец.

Гариону пришла в голову неожиданная мысль.

– Это твой Ульфгар велел убить мою жену?
– требовательно спросил он.

– Жену!
– фыркнул фанатик.
– Никакой алориец не возьмет в жены толнедрийскую полукровку. Ты, наследник Железной Хватки, должен знать это лучше, чем кто-либо другой. Конечно, мы пытались убить твою толнедрийскую бабу. Это был единственный способ избавить Алорию от заразы, которую ты принес сюда.

– Ты начинаешь меня злить, приятель, - угрожающе произнес Гарион.
– Не надо, это опасно.

– Вернемся к сообщению, - сказал Бельгарат.
– Ты говоришь, что младенец - там, где мы не сможем найти его, но ты-то здесь, не так ли? Могло быть так, что реальным похитителем был человек, привезший послание, а ты со своими приятелями - простые подручные?

Глаза фанатика стали совсем дикими, и он начал озираться, как пойманный в ловушку зверь. Его снова забила крупная дрожь.

– Мне кажется, мы подошли к вопросу, на который ты, друг, не хочешь отвечать, - предположил Бельгарат.

Вдруг произошло нечто странное и неожиданное. Пленник завизжал, дико глянул на Бельгарата, резко повернулся, сделал три огромных шага и перевалился через край утеса.

– Допрашивайте меня теперь!
– верещал он, падая вниз, в сумерки, поднимавшиеся от темной недоброй воды, бьющейся о камни у подножия утеса.

Гарион еще долго слышал всплески безумного смеха, постепенно затихавшие. Тетушка Пол кинулась к краю обрыва,но Бельгарат,протянув руку, удержал ее.

– Пусти его, Пол, - сказал он.
– Немилосердно было бы спасать его теперь. Некто сделал в его голове так, что именно после этого вопроса он сошел с ума.