Чай с пряностями, или Призраки прошлого

Он вручил Сайрене цветочный горшок и помчался по комнате, размахивая руками и зажатыми в них бумагами, как крыльями.

– Мне хорошо! Я лечу! Я порхаю! Я весь наполнен юностью и любовью! Фея, моя

фея!

Наткнувшись на не успевшую отскочить в сторону Роззи, нисс Слоувей расцеловал ее в обе щеки и, заявив, что она тоже фея, хоть и не его, сунул ей в руки смятый рулон бумаги, держа его точно букет.

– Дик!
– пронзительно завопила Лисси.

– Я здесь, хозяйка, - отозвался тот из-за ее спины.

– Дик, бери ноги в руки и что есть мочи беги в городскую лечебницу!
– испуганно затараторила Лисси.

– Зови доктора Ивилса! Скажи, что единственный в Груембьерре детектив съехал с катушек! Пускай приедет и немедленно заберет его из моей кондитерской! Пока он тут всех не офеячил...

Дик кивнул и в тот же миг исчез из поля зрения.

Меж тем детектив подобрался к Хелли и, взяв ее под локоток, стал громко нашептывать ей на ухо под неодобрительным взором Сая:

– Не расстраивайтесь, юная нисса! Я знаю, что и вы тоже фея! Фея пророческих слов и рифмы!

– Хм...
– Шак задумчиво почесал подбородок.
– Кажется, у старой гвардии есть чему поучиться...

– Ференц!
– чуть не плача воскликнула Сайрена и попыталась всплеснуть руками, невзирая на тяжелый глиняный горшок, зажатый в них. Горшок с цветком немедленно стал крениться, выскальзывать и стремиться на встречу с паркетом.

Лисси в красках представила груды черепков и земли на полу в ее гостиной-кафе, проявив чудеса эквилибристики, нырнула рыбкой и в последний момент перехватила несчастное растение уже на подлете к полу.

Нисс Слоувей наблюдал эту сцену наполненными ужасом глазами.

– Не хочешь? Малышка, ты не хочешь к моей фее? Но...
– страдальчески спросил он у растения, когда понял, что лежащая на полу Лисси надежно зафиксировала невредимый горшок.
– Другой ты нужнее? А-а-а! Это меняет дело!

Детектив просиял, схватил Сайрену за подрагивающие пальцы и пустился с нею в пляс.

– Тра-та-та! Тра-та-та!
– он то ли напевал, то ли отсчитывал такт одному ему ведомой мелодии.
– Тру-ту-тушечки-ту-та!

И нисс Слоувей заскакал горным козликом, дергая несчастную ниссиму Сайрену из стороны в сторону. Увидев это безобразие, Лисси поспешила убраться с их пути, ловко перемещаясь на четвереньках и толкая тяжеленный цветочный горшок перед собой. С двух сторон к ней поспешили Сай и Шак. Траектории перемещения всех троих сошлись у стены, где молодые люди помогли юной ниссе принять вертикальное положение.

– О малышке позаботится фея сахарной пудры и корицы, а фея домашнего очага позаботится об одном немолодом одиноком ниссе!
– выкрикнул детектив, останавливаясь в центре комнаты и бухаясь перед своей партнершей по танцу на колени.

Ниссима Сайрена всхлипнула и прижала узкие ладони к разгоряченным щекам.

– Ференц! Какое несчастье!
– прошептала она.

В ответ нисс Слоувей облапил ее и уткнувшись лбом куда-то в живот, горячечно забубнил в платье:

– Позаботься обо мне, моя фея! Ты не представляешь, как мне нужна твоя забота! Как это здорово приходить с работы домой и знать, что там тебя ждут! Ждут горячий чай, ласковый взгляд, милая улыбка... Ждет твоя собственная фея!

Сайрена обняла его седую, всклоченную голову и, уже не сдерживаясь, зарыдала в голос. Со стороны Роззи и даже Хелли тоже раздалось подозрительное шмыганье.

В этот момент на пороге кондитерской возник доктор Ивилс. Его кислый взгляд и сшибающий с ног запах карболки моментально нейтрализовали угрозу массового слезоразлива.

На то, чтобы убедить нисса Слоувея отправиться в лечебницу по доброй воле и не шокировать Груембьерр видом детектива в смирительной рубашке, потребовалось не менее получаса, но оно того стоило.

На пороге несчастный обернулся и в очередной раз спросил у Сайрены:

– Ты будешь навещать меня, моя фея?

– Каждый день! По несколько раз!
– клятвенно пообещала хозяйка гостиницы и снова разразилась неудержимыми рыданиями, как только дверь за доктором, его новоявленным пациентом и двумя сопровождающими их полицейскими захлопнулась.

Молодые люди сразу засуетились вокруг плачущей Сайрены. Шак притащил поближе стул, Сай бережно на него усадил. Лисси и Хелли принесли воды, чаю и снова воды. Роззи стояла рядом со стулом и как опахалом обмахивала убитую горем хозяйку гостиницы теми бумагами, что ей вручил чуточку сбрендивший детектив. Бумаги изрядно измялись, но с миссией перемещения воздушных масс и создания освежающих потоков воздуха справлялись отменно.

– Спасибо, мои дорогие, - в последний раз всхлипнула Сайрена.
– Простите меня! Сама не знаю, что на меня нашло. Это всего лишь временное помешательство. Всего лишь... Временное... Уверена, через пару дней наш бравый детектив и не вспомнит, что он здесь нес...

Сайрена судорожно вздохнула и поднялась. Мягко отняла у Роззи бумаги и, обмахиваясь ими как веером, направилась к выходу.

– Что на меня нашло? Так неловко, право...
– лопотала она.
– Это старость, наверное. Да, все дело в старости! В моем возрасте противопоказаны волнения... До свидания, мои дорогие. Я отдохну, пожалуй, приду в себя...

Молодежь хором возмутилась, что о старости в случае ниссимы Сайрены речь идти не может, и вся компания кинулась ее провожать, распахивать двери, подавать одежду и поддерживать под локоток.

Вскоре шум и суета отдалились, а в опустевшей комнате остался лишь Дик. Он обвел взглядом помещение, засучил рукава и стал наводить порядок: таскать грязную посуду на кухню, расставлять по местам отодвинутые столы и стулья. Ред, лишь единожды заглянувший в зал в разгар буйства детектива, на помощь ему прийти не спешил, и только всеми забытый почти засохший росток у стены наблюдал за стараниями мальчика и одобрительно помахивал ему единственным уцелевшим листком.

ГЛАВА 44, в которой Сайрена сражается с иностранным языком и пылью

Сайрена задумчиво провела пальцем по конторке, оставляя едва заметный извилистый след.

Пыль. Вездесущая и всепроникающая. Всемогущая и непобедимая. Что с ней ни делай, сколько раз в день ни возюкай тряпкой по всем доступным поверхностям, сколько ни размахивай заговоренной перьевой метелочкой, пыль все равно найдет лазейку и проникнет внутрь, затаится в укромных уголках, расстелется тончайшим покрывалом на столешницах, забьется в ткань портьер, дорожек, в подушки, валики и в обивку мягкой мебели. Да что там мебель! В последние годы Сайрене все чаще казалось, что пыль со временем умудряется прокрадываться даже в людские души.