Чай с пряностями, или Призраки прошлого

– Не поверите, Ференц, это аналог обыкновенного нюхательного табака. Даже не аналог, а просто еще один сорт.

Детектив задумчиво пожевал ус и уточнил:

– Нда? Сорт нюхательного табака? Интересно, а детоксикационными свойствами обладает любой сорт или только этот?

– Об этом ничего не написано. Вообще ни о мемории не упоминается, ни о детоксикационных свойствах не говорится, - расстроенно призналась Сайрена.
– Только о том, что в Алтании есть местный сорт нюхательного табака, который называют трабакой.

– Ну хоть что-то...
– буркнул подошедший к Сайрене Слоувей и успокаивающе похлопал ее по руке.

– А с остальными вопросами пусть доктор Ивилс разбирается... или, того лучше, Вайтбургская комиссия...

Детектив встопорщил щеточку усов и прошипел что-то крайне экспрессивное, хоть и не слишком вразумительное. Сайрена одарила его сочувственным сиянием голубых глаз и в свою очередь ободряюще погладила его по локтю.

– Скоро они приедут?
– спросила она.

Детектив сделал пару шагов к окну и, бросив взгляд на фасад мэрии, сказал:

– До прибытия поезда из Вайтбурга остался один час и сорок пять минут.

По гостиной разнесся слаженный двойной вздох.

– Ничего, Ференц. Ничего... Все образуется...
– сказала Сайрена то ли детективу, то ли самой себе.

Слоувей побарабанил по подоконнику пальцами и, развернувшись, бросил так и недосмотренный журнал в кипу таких же. Журнал звучно приземлился на самую верхушку, замер там на несколько мгновений, неодобрительно шевельнул страницами и с постепенно нарастающим шелестом поехал вниз, утягивая за собой целую лавину буклетов, подшивок и газет.

Сайрена ахнула и, подхватившись, кинулась собирать разлетевшихся по всей гостиной беглецов.

– Простите, - покаянно вздохнул Слоувей и бросился ей на помощь.

Следующие несколько минут по комнате разносились лишь вздохи, шуршание и

смущенное покашливание детектива. Спустя пару минут детектив вместо покашливания вдруг издал озадаченное кряканье, а затем и победоносный вопль:

– Ха! Попалась!

– Кто?
– осторожно поинтересовалась Сайрена, с тревогой вглядываясь в лицо детектива, который с сияющей миной тряс перед собой потрепанной брошюркой.

– Мемория! Семьдесят семь чертовых бабушек ей в корни!
– с улыбкой сытого кота провозгласил Слоувей и протянул брошюру Сайрене.

Та схватила ее с проворством дикой кошки и попыталась прочитать, щуря свои лучистые глаза и то приближая, то отдаляя текст.

– Очки у вас на лбу, - с ласковой улыбкой подсказал детектив.

Сайрена смущенно и благодарно улыбнулась в ответ и, поскорее опустив очки на нос, погрузилась в чтение. Когда она перевернула страницу и увидела иллюстрацию, улыбка медленно сползла с ее лица.

– Но это же то самое растение!

– Какое?
– настороженно уточнил детектив.

– То самое, что вы принесли в кондитерскую в тот день, когда...
– Сайрена на секунду замялась, а затем скомкано пояснила: - Вместе с бумагами нисса Лагберта.

Детектив выхватил брошюру и уставился на рисунок, на котором был изображен кустик с резными листочками и затейливым цветком с крупными тычинками.

– Вы действительно так думаете?
– неуверенно переспросил он.
– Насколько я помню, то, что я захватил из лавки нисса Лагберта, больше напоминало пустой горшок с землей, чем это чрезвычайно пышное растение.

– О Ференц!
– протянула Сайрена.

– Вы давно не навещали девочек.

– Как-то не до сладостей в последние дни было, - пожал плечами детектив.

– Я понимаю. Но у Дика оказались буквально золотые или, вернее, зеленые руки. Он так трогательно ухаживал за бедным стебельком, что тот уже на вторые сутки выпустил новые веточки, а на третьи - покрылся резными листочками. Точно такими же, как на картинке.

Детектив понимающе покивал, затем замер и, стремительно бледнея, уточнил хриплым шепотом:

– То есть вы хотите сказать, что растение, сведшее своим запахом с ума половину города, в данный момент находится в кондитерской под носом у Фелиции Меззерли?

Сайрена лишь беспомощно затрепетала ресницами и неуверенно прошептала:

– Ну, в статье говорилось, что опасны лишь цветы... Но ни цветка, ни бутона я не видела... Кажется...

– А пять дней назад там не было даже листьев, но это не помешало им стремительно проклюнуться в этом Проклятом доме!
– взревел детектив и, воздев себя на ноги, ринулся к выходу. Сайрена охнула, поднялась и кинулась за ним.

– Черный вход!
– крикнула она в удаляющуюся спину детектива.

Тот сбавил скорость и кивнул, но сказать ничего не успел. От конторки раздался трезвон и трубный голос Клеменса:

– Нисс Слоувей! Детектив! Вас срочно требует мэр!

Слоувей чертыхнулся, вновь ускорился и вывалился на ресепцию, грозно топорща усы на подчиненного.

– В чем дело?
– рявкнул он так, что оробевшему Клеменсу явственно послышалось «Какого черта?!».

– Н-н-нис Дрэггонс велел вам напомнить, - заикаясь, начал он, - что вы входите в делегацию встречающих и велел поторопиться на вокзал... репетиция... прибытие поезда через полтора часа.

Присоединившаяся к компании Сайрена прекратила трезвон, тронув конторку рукой.

– Ступайте, Ференц, я сама предупрежу девочек, - неуверенно предложила она.

– Тем более сегодня в кондитерской выходной... Может, мы зря всполошились, и там вообще никого нет.

– В кондитерской-то? Нисса Меззерли точно там, - возразил Клеменс.
– Ранняя пташка. Я сегодня у особняка мэра дежурил, видел, как она в кондитерскую шла.

– Семьдесят семь чертовых бабушек в печень каждому, кто входит в состав приезжающих из Вайтбурга комиссий!
– с чувством произнес нисс Слоувей, затем вперил взгляд в лицо Клеменса и заявил: - Передайте ниссу Дреггонсу, что я задержусь. У меня дело, не терпящее проволочек. Скажите... что я занят предотвращением возможной деструктивной деятельности Фелиции Меззерли! Вот. В момент приезда комиссий это актуально. Он оценит.

По тому, как побледнел и согласно закивал Клеменс, стало понятно, что столь самоотверженную деятельность детектива оценит не только мэр.

– Приказ ясен? Выполнять!
– рявкнул детектив.

Клеменс козырнул, выполнил идеальный разворот и, чеканя шаг, отправился к выходу.

Нисс Слоувей мгновение смотрел на удаляющегося подчиненного, затем гаркнул:

– Стоять!

Клеменс вздрогнул и замер с поднятой для следующего шага ногой.

– Клеменс, вы, помнится, не прочь побаловаться понюшкой нюхательного табака?