Чай с пряностями, или Призраки прошлого

– Напротив, - с достоинством сказала Хелли.
– Он явно чувствует себя лучше всех присутствующих. И ведет себя так же: не кричит, не размахивает руками, ни на кого не нападает. Цветет и пахнет. И в прямом, и в переносном смысле.

– Как цветет?
– всполошилась Сайрена.

– Вчера вечером расцвел, - пояснила Лисси.
– Да вон он на окне стоит!

Слоувей жестом пловца развел толпу и ринулся к окну. На его лице было

написано отчетливое желание броситься на амбразуру или проявить самопожертвование каким-либо иным способом.

– Да, это оно!
– воскликнула Сайрена.
– То есть она! Ludens cum memoria!

Услышав это название, Шак наморщил лоб, как будто что-то припоминая, и даже

почесал в затылке, чтобы простимулировать умственный процесс. Потом вытаращился на цветок и нервно откинул челку со лба.

– Сай!
– шепнул он и потянул друга за рукав, но Сай лишь отмахнулся, весь поглощенный странными манипуляциями детектива.

Слоувей схватил горшок, держа как можно дальше от себя и от окружающих. Однако ввиду скученности гостей, по велению рока собравшихся на кухне, сделать это ему в полной мере не удалось.

– Надо закрыть чем-нибудь цветок!
– пришла ему на помощь Сайрена.
– Не вдыхайте его аромат!

Присутствующие тут же испуганно затаили дыхание, а Шак для верности даже зажал нос рукой. Детектив, как волчок, закружился по кухне, ища подходящую тару, чтобы упрятать громоздкий горшок.

– А листья не опасны?
– выудил суть проблемы Сай.

Сайрена покачала головой:

– Абсолютно безвредны. Нельзя лишь нюхать цветы.

Сай подошел к мемории и решительно отломил малиновую пышную розетку от хрупкого стебелька, на котором цветок до сего мгновения беззаботно покоился. Сообразительная Лисси подставила Саю пустую кастрюлю, куда цветок был торжественно положен, после чего Лисси закрыла его крышкой и для верности замотала всю конструкцию в полотенце. Все с облегчением вдохнули воздух, который показался им сладким, как никогда.

– Уф!
– выразил общие чувства Шак.

– Я конфисковываю представляющее опасность для общественного сознания растение и... м-м... кастрюлю, - заявил Слоувей.
– Кастрюлю позже верну. Прошу всех присутствующих проследовать за мной в участок, где я зафиксирую ваши показания. А все, кто вступал с означенным ядовитым побегом в более тесный контакт...
– детектив с намеком посмотрел на Лисси и Хелли, - стройными рядами направляются к доктору Ивилсу.

– Дик!
– спохватилась Лисси.
– Он больше всех с цветком возился. То-то бедный мальчик такой квелый и бледный сегодня был.

– Дик? Это тот, что без фамилии?
– детектив, уже было собравшийся направиться к выходу, держа в руках горшок и кастрюлю, на секунду затормозил.

– Я его спать отправила, - сказала Лисси.
– Он засыпал чуть ли не на ходу.

– Его тоже отведите к врачу, - скомандовал Слоувей.
– У вас же еще один помощник был? Этот, как его, Ред Ист?

– Да, есть, - кивнула Хелли.
– Помощником его трудно назвать. Скорее уж, нахлебник, захребетник и трутень.

– Он тоже в доме был?

– Вероятно, - пожала плечами Лисси.
– Они с Диком оба здесь живут.

– Этого трутня тоже к доктору, - распорядился детектив и взялся за ручку черного входа.

Все остальные сгрудились вокруг Лисси и Хелли, собираясь обсудить произошедшее.

– Откуда вы узнали про цветок?
– поинтересовалась у Сайрены Хелли.
– И почему детектив так взволнован?

– Видите ли, девочки, мне попалась одна статья...
– и Сайрена стала рассказывать о легенде и своем переводе с алтайского.

Детектив взялся за ручку двери черного входа и дернул ее, распахивая. После чего с недоумением воззрился на маленький чулан перед своим носом, который оказался за дверью. В чулане стояли пустые стеклянные банки, оплетенные паутиной, и одинокая швабра. Детектив засунул нос в чулан, не обнаружил там другого выхода и в полном изумлении захлопнул дверь. Ему показалось, что он еще не выздоровел, лежит в отдельной палате у доктора Ивилса и продолжает видеть наяву те, несомненно, чудесные, но совершенно неуместные на данный момент видения.

«Видимо, все же нюхнул этой гадской мемории, и начался рецидив», - расстроился Слоувей.

Он оглянулся на молодежь, с интересом слушающую Сайрену, посмотрел с укором на дверь черного выхода и снова дернул за ручку. Однако в этот раз за дверным полотном обнаружилась лишь гладкая кирпичная стена. Кладка была ровная и качественная, без единой дырочки, без единого намека на проход, пролом, пролаз или другое отверстие для проникновения.

ГЛАВА 54, в которой на время подвергается сомнению тезис о том, что безвыходных ситуаций не бывает

– С-ш-ш-ц-х-р!
– выразил Слоувей через стиснутые зубы нахлынувшие на него чувства и повернулся к беседующей компании.

Сайрена как раз переходила к самому драматичному моменту легенды.

– ...И взяла тогда Тойла цветок Уй Санаа, что дала ей ведьма. Рос цветок не по дням, а по часам, и появились вскоре на нем цветы невиданной красоты...

– Кхе-кхе!
– легким кашлем привлек Слоувей всеобщее внимание.

– Мы скоро идем!
– пообещала ему Лисси, поворачиваясь к мужчине.
– Вот прямо сейчас! Только дослушаем ниссиму Сайрену, - и девушка сложила руки в молитвенном жесте.

– Я могу вас попросить оторваться буквально на секундочку, нисса Меззерли?
– любезно обратился к ней детектив.
– И открыть мне дверь черного хода. А то руки, знаете ли, заняты.

– Конечно!
– смутилась Лисси.
– Простите, нисс Слоувей! Вам же, наверное, нужна помощь. Хотите я сама принесу цветок в участок?

– Нет-нет, просто откройте мне дверь, - напряженным голосом попросил детектив.

Лисси сделала несколько шагов и распахнула дверь черного хода. Возможно, приложенные к ручке усилия были чрезмерными, потому что дверное полотно вдруг накренилось и рухнуло на пол с диким грохотом, едва не задев взвизгнувшую и вовремя отскочившую в сторону Лисси. Однако отверстия наружу, которого все присутствующие были вправе ожидать, на своем законном месте не оказалось. Вместо него там была лишь гладкая кухонная стена, оклеенная такими же обоями с веселенькими цветочками, как и другие стены. У Шака немедленно отвисла челюсть, а Сай стащил очки и экстренно стал из протирать, видимо, списав увиденное на какие-то дефекты на линзах.

– Я так и знала. Снова!
– загробным тоном сказала Хелли.
– Сначала ракушки, потом слоны, теперь вот это! Господи, черт меня дернул сегодня потащиться в кондитерскую!

– Что это, деточка?
– близоруко сощурилась Сайрена, подошла и похлопала рукой по тому месту, где еще полчаса назад был выход на улицу.

– Это безобразие и издевательство!
– ответила ей Хелли и грозно возвела глаза к потолку.
– Эй! Даже не смей снова начинать! Второго раза я не переживу.

Детектив осторожно поставил горшок с меморией и кастрюлю на кухонный стол и, пропустив все те, несомненно, подходящие к случаю, но несколько грубоватые выражения, которые рвались из его души, нервно сказал: