Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

— Ну да… — снова кивнул Костя, понимая, что на этой площадке теряет очки в глазах борцов с организованной преступностью, — нам, знаешь, без разницы как пацанята домой попадут… через трупоедов или ещё через какую-нибудь экзотику.

— Да и мнэ бэз разницы, — отмахнулся Мовлади, — ваши дэла… Просто нэ любят Сулеймана многие.

— Слышь, а гдэ мэняли? — вмешался в разговор Магомед, — нэ в Шали?

— Нет, — не моргнув глазом, соврал Костя, — в Гудермесе.

Рубоповцы снова обменялись многозначительными взглядами.

— Мы, собственно, зачем приехали-то, — вытаскивая разговор в свою колею, сказал Костя, решив, что пора светить джокер, — у нас кассета есть, на ней люди засняты в Старой Сунже… Возможно, кто-то из них Сейфулла, кто-то Стингер, кто-то причастен и к вашим, и к нашим. Давайте посмотрим, может вы узнаете кого…

Костя отодрал липучку бронежилета и, вытащив видеокассету, положил её на стол перед Мовлади. Чеченец подвинул её к себе, заинтересованно вытянулся со своего места Магомед, словно без видеомагнитофона желая увидеть запись. Мовлади встал и, машинально обогнув светлый проём окна, подошел к пустому столу, от которого Костя взял стул. Из-под стола он вытащил и водрузил на стол запыленный моноблок.

— Дай газэту! — не оборачиваясь, сказал он Магомеду.

Тот, пошарив в ящике стола, подошел к Мовлади с двумя листами какой-то местной газетёнки.

Старший кивнул ему на экран, а сам, разматывая провод, состыковал вилку с розеткой.

Дождавшись, когда Магомед протрёт экран, а Мовлади настроит каналы, Костя подошел к ним и сунул кассету в щель проигрывателя.

Тридцатисекундный сюжет произвел на обоих рубоповцев сильное впечатление. Они о чём-то заговорили по-чеченски, жестикулируя и, тыча в изображение пальцами. Затем, Магомед перемотав, прогнал запись еще раз. Снова взрыв обсуждений на чеченском языке и наконец, Мовлади обернулся на Костю:

— Вы это гдэ взяли?

— Сами сняли… В Старой Сунже, — спокойно, подпустив в голос равнодушия, ответил Костя, — нас просто немного было, да и мероприятие чисто разведывательное… В другой ситуации может и впороли бы, этих пассажиров.

Мовлади задумчиво кивнул, затем обернулся на Магомеда, что-то сказал на чеченском. Тот зацокал языком.

— Вы нам пэрэписать дадите? — впервые за весь разговор Костя увидел в глазах Мовлади что-то похожее на уважение.

— Так вы скажите, кто здесь есть, — щёлкнул по вновь запущенному изображению Костя, — мы ведь тоже работаем…

Чеченец, помедлил, постукивая пальцами по, висящей на боку, деревянной кобуре с АПСом. Зверовато зыркнул оперу в глаза:

— Да мы и сами нэ знаем… Нэ поняли до конца, но лудишки интэрэсные, особэнно в кампании… Вам-то зачэм? Вы вэдь всё равно скоро уедете…

— Мовлади… — Костя почувствовал, как сгустилась атмосфера в залитом солнечным светом, кабинете, — выражение такое есть — «нам такой хоккей не нужен…».

Мовлади и, повернувшийся на Катаева, Магомед нахмурились. Взгляды их, словно лазерные лучи, выделив, взяли опера в перекрестье.

Миша продолжал «мудро» молчать.

Костя, чувствуя себя идущим по лезвию ножа, тем не менее, сдавать позиции не собирался. Он сюда приехал не для того, чтобы услужливо отдать кассету, из-за которой они рисковали жизнями.

— Парень, который на Садовой в машине сгорел, на соседней со мной койке спал… Я с ним не раз на «боевые» выезжал… — увереннее, будто воспоминание о Сашке Таричеве придало ему сил, продолжал Костя, — вы, парни, это точно должны понять… кассеты мне не жалко… забирайте… Но и нам хоть в чём-то помогите…

Магомед и Мовлади, выслушав Костю, снова затарахтели по-своему. Косте показателось, что пару раз он услышал «Сэйфул» и «Анзор». Затем Магомед вышел из кабинета. Мовлади, словно распустив внутри себя плотный сгусток негативной энергии, пружинисто вернулся к себе за стол.

— Вы Сэйфуллу харашо искали? — гораздо более миролюбивым тоном спросил он у Катаева, — Как он выглядит, знаешь?

— Приблизительно… — опять соврал Костя, — есть портрет словесный. Адрес один проверяли, где он отсыпаться мог.

— На Пэрвомайке?

Костя прикусил язык. Не решаясь подтверждать своё знание про перевалочный пункт, чтобы Мовлади не сопоставил это с исстрелянной «шестёркой» на «карманной» дорожке, он на пару секунд замолчал. Ещё не успев выбрать правильный вариант ответа, а Мовлади уже, воспользовавшись паузой, всунул:

— Ладно… ладно… Нэ помнишь так нэ помнишь…

Хех…

Теперь и в его тоне добавились уважительные нотки:

— Этта… На вашей записи, кароч, Сэйфуллы нэт… — вытянул руку в сторону моноблока.

— А кто есть? — под простачка спросил Катаев.

— Так… — чеченец улыбнулся, но в его улыбке Косте почудился звериный оскал, — шантрапа… в основном… Пэдэрасты…

— А-а-а, — понятливо кивнул опер.

— А к вашим погибшим они никакого атнашэния нэ имеют, кароч… — продолжил Мовлади, — да и ты сам гаваришь, что там Сэйфулла в тэме… А здэсь нэ те… нэт… Они к Сэйфулле или Стингеру никаким боком…

Костя понял, что изначально допустил ошибки, сообщив рубоповцам об имеющейся у него информации о причастности Сейфуллы к нападению. Но рядом был Миша Кутузов, которому не стоило знать, что опера давно просчитали источник «дезы» и по этой причине, в его присутствии, пришлось оперировать в разговоре официальными данными. А вот зачем сейчас Мовлади гнёт в сторону Сейфуллы, Катаев понять не мог.

— Но «тэтэхи» везде светятся… и у наших и у ваших, — возразил Костя, — да и почерк похож.

— Э-э-э, Канстантин! — эмоционально перебил его Мовлади, — знаешь, тэтэх сколько в городэ ходит… Морэ. У каждого втарого ваххабиста есть…

— Значит, вы нам пока ничем не поможете? — Костя обернулся на Кутузова. Тот всё сидел. Молчал.

— Пачэму нэ паможэм, — Мовлади встал, одернул на себе форменную куртку, — вы мужчины… я это сразу понял. Мы тут случайно, — в этом месте чеченец не сдержал хищной улыбки, — чэловэчка аднаго задэржали. Думали к нашим как-то причастэн… оказалось нэт… В Ханкалу хатэли его свэзти, в Мабильник сдать, но вижу вам он нужнее будэт… Пайдёмте, пакажу…

Подзагрузившиеся от его слов Катаев с Кутузовым, не поняли как оказались в коридоре, а Мовлади уже запирал кабинет с моноблоком и вставленной туда кассетой. Спросить про неё Костя посчитал неуместным — Мовлади заинтриговал. А кассета дело наживное, тем более копия есть.

Они спустились по пустынной лестнице на первый этаж. На вопрос заговорившего Кутузова об Ильясе Алиевиче, Мовлади дёрнул щекой, сказав, что лично проводит оперативников до КПП.

Омоновцев на улице уже не было, да и количество автотранспорта поредело. На крыльце стоял Магомед и ещё один, такой же высокий и спортивный, чеченец в рубоповской форме. Когда Мовлади и вологжане вышли из входных дверей на крыльцо, Магомед шагнул к ним навстречу и, за его спиной Костя увидел сидящего на ступеньках, прикованного к перилам наручниками, скрюченного человечка.