Человеческая оболчка

— Да я не в этом смысле, я к тому, что… — парень не успел оправдаться и звонкий смех девушки наполнил комнату, давая понять, что все это была лишь шутка.

Попив странной на вкус воды из-под крана, ребята начали собираться. Айзек вновь как застывший разглядывал Ханну, которая переодевалась, даже не пряча себя. Она же, в свою очередь, пристально смотрела на Айзека, пытаясь разглядеть на нем каждую вмятину, оставленную тяжелой жизнью. Ребята запаковались в свои привычные одежды, которые полностью скрывали их истинное положение духа и закрыли за собой входную дверь, щелкнув замком.

Серый, перепачканный город, и спертый воздух давили на Айзека намного меньше, чем вчера. Сказывалось хорошее настроение, которым он готов был поделиться и с девушкой, но пока что не знал как. Улицы, полные людей, вновь окружили его, но он, словно не замечал их, глядя в спину Ханне, которая, ловко уворачиваясь, скользила между прохожими. Грустные, хмурые лица на местных теперь не сильно беспокоили Айзека, он думал лишь о том, как же ему теперь быть. Остаться ли еще ненадолго? Он прокручивал в голове сценарии того, как за время подготовки к обратному пути, уже в составе большой группы добровольцев, он будет проводить время с Ханной. Надеялся теперь, что собираться, добровольцы будут чуть-чуть подольше, но не настолько, чтобы опоздать.

— Айзек, не отставай!

— А куда мы вообще?

— Для начала нужно поесть. Так и быть, угощу тебя и сегодня. У тебя ведь нет денег? Давай пошли быстрее! — Ханна замедлилась, дождавшись Айзека, и взяла его за руку, которая была спрятана в толстую варежку, сшитую из шкур животных. Девушка с укором посмотрела на охотника. — Да сними ты ее, не так уж и холодно!

Айзек в спешке снял одну рукавицу, убрав ее в карман куртки, и взялся за маленькую ладонь Ханны. Теплая, чуть влажная ладонь девушки была настолько уютной и нежной, что в голове пролетела мысль: «Вот бы никогда ее не отпускать». В этот момент все вновь стало таким незначительным, тревога отступила на второй план, и в полном расположении духа он, словно прицеп огромного грузовика, полетел за ней, по узким улицам Ред Вотер.

Глава 12

Ты сам

Ханна и Айзек сидели за столиком в месте, которая она назвала «Охотничий домик». Свет тут горел даже днем и простояв очередь у длинного прилавка с готовыми, подогретыми блюдами ребята заняли места у большого окна, от которого веяло прохладой в теплое помещение. Стены в столовой были окрашены на манер дерева, создавая ощущение фальшивого уюта. Пара картин на стенах. Даже выпотрошенная и набитая опилом голова снежной собаки. Мелкие предметы интерьера пытались добавить близости к охоте. Тут тебе и винтажная винтовка, тут длинный клинок. Вот тут набитые трупы птиц восседают на ветке. Пародии капканов, висящие на стене, не имели ни пружин, ни заточки зубьев. Зачем Ханна привела Айзека сюда, оставалось загадкой.

— Что это шумит? — спросил Айзек, указывая пальцем на деревянную коробку с черной дырой-прорезью в середине.

— Это радио. Ну? Радио же! У вас нет радио?

— Нет. Нам там некого слушать.

— А мы вот слушаем объявления городские. Музыку. Даже погоду рассказывают. Странные вы там. Даже радио нет.

— Ну вот как-то так.

— Кстати, Айзек, это место похоже на то, в котором ты живешь?

— Нет.

— Совсем нет?

— Совсем.

— Жаль. Я-то уж надеялась, что угадала с интерьером. Хотя, если подумать, в твоих рассказах все было более мрачно.

Еда была не такой вкусной, с резким и непривычным запахом, совсем не такая, как готовила Ханна. Но время, что парень проводил с ней, казалось, делало в этом мире все намного лучше. И тут его осенило. Старик же тоже был счастлив, живя с семьей в Востоке. И люди, что никогда не выходят из своих городов. Они тоже счастливы. Находят себе людей, что украшают их жизнь. Берут детей. Живут и умирают. И не надо им никого спасать. Все что нужно — у них уже есть. Юрий бы тоже никогда не пришел к Повалу, будь у него семья. Жил бы счастливо, растил бы детей. Не доставлял бы сейчас хлопот Марии. И не оказался бы вовремя за хребтом Пан Оптикума.

Ход мыслей вернулся в нормальное русло, отрезвив Айзека. Он наконец-то понял чувства своего старика, и то, почему он никогда не говорил о семье. Айзек представил, как на его глазах с Ханной происходит страшное и побледнел. Он знал ее всего день, а уже боялся представить то, как они расстаются навсегда. А Юрий не представлял. Он расстался.

— Эй, ты чего? Еда невкусная? Она из морских животных! — спросила зависшего над столом Айзека Ханна.

— Да нет, просто подумал, что нужно извиниться перед своим стариком.

— Это ты как к такому пришел? — усмехнулась девушка, не отрываясь от черпания похлебки из деревянной миски.

— Дай-ка подумать, как объяснить… У старика до меня семья была, в Востоке. Жена и двое детей. Их не стало. Я узнал об этом совсем недавно, и все время с этого момента задавался вопросом: «А почему он молчал, и никогда мне о них не рассказывал?»

— А теперь понял?

— А теперь понял.

— Быстро ты уже представил меня женой. Да и дети — это какая-то спешка. Особенно при учете, что я плачу за завтрак, — подкалывала Айзека девушка, не сбавляя обороты.

— Да я не в этом смысле, — пытался извернуться раскрасневшийся вновь парень.

То время, что Айзек проводил с Ханной, было для него настолько необычным, что он и сравнить ни с чем, не мог. Сколько раз она вгоняла его в краску. При всем этом он никак не мог отыграться, словно она была с таким багажом опыта, что парню с ней и не сравниться. Это немного удручало, но Айзек пытался отложить этот вопрос на потом. Мысли вновь были направлены на людей из Пан Оптикума.

Закончив поздний завтрак, Ханна, как и обещала, отправилась с Айзеком в город, она хотела показать ему это место, которое сама же и не считала красивым. Проходя мимо зданий разных размеров, Айзек заглядывался вверх, удивляясь тому, как люди умудрялись возводить такие большие дома. Проходя мимо новых, строящихся зданий парень наблюдал, как большой техникой маленькие люди складывают бетонные плиты, обвязывают их железом, сверкают сваркой, складывая один этаж за другим. Для него это было очень познавательно, ведь в тех местах, откуда он родом стояли лишь мелкие деревянные домики.

Ханна говорила, что город растет, расширяясь в пустошь, но люди находили место и внутри, поближе к центру, засовывая очередной дом между других, создавая лабиринт из узких коридоров, по которым не мог гулять ветер. Иногда со столбов было слышно голос диктора, который рассказывал, что в город пришла очередная партия ценных металлов, из которых будут сделаны проводники и полупроводники разного номинала. Слышно было, как добыча на морском промысле за этот сезон превышала показатели предыдущего, связывая это с нерестом. Город жил, двигался, развивался. Айзек смотрел, как люди, словно мыши у корней замерзших деревьев, суетятся под высокой башней, объединившей вокруг себя кучу серых домов.

— Пришли. Вот то, что я хотела тебе показать.

Красный берег. Расколотый лед, из которого кранами поднимают водоплавающих. Больших выносили на сушу крюком, тех, что меньше — в сетях. Кровь стекала с верфи в воду, окрашивая ее так сильно, что даже лед, что нарастал, приобретал красный оттенок. Айзек стоял и смотрел, без сил оторвать взгляд. Картина, что он увидел, завораживала. Ясное голубое небо градиентом уходило не в привычный белый снег, а в красную, перепачканную сажей рваную воду. Казалось, будто это не лед взорвали, чтобы доставать ресурсы, а ранили саму землю, и она истекает кровью. Невольно в голове всплыли слова безумца, что древние воткнули свои ножи в землю.