Человеческая оболчка

— Ханна! — прикрикнул парень. — Я же сказал, что все понимаю. Я и сам не знаю, зачем это предложил. Просто хотел попробовать. Ну мало ли…

— Не умеешь ты прощупывать почву, Айзек. Ох, как не умеешь. Ты сейчас, считай, по тонкому льду ходишь! Айзек, я хочу. Но не могу.

— Да понял я, понял. Но и ты пойми — мне, в любом случае, нужно уйти. Вдруг эта штука все еще следит за нами? — Айзек потряс коробочку-интерком.

— Ты че, ее не выкинул? С ума сошел? Выбрось ее, живо!

— Нет. Она мне может пригодиться!

— Да ты издеваешься!

— Да нет.

Айзек встал и начал проверять содержимое рюкзака. Все было на месте, он так ничего из него и не доставал, словно и не было нужды. Для вылазки не хватало главного — палатки. Возможность отдыха теперь кажется сомнительной. Парень накидал в рюкзак готовой еды, что щедро предоставила ему Ханна, налил во флягу воды из-под крана, что пахла железом, и сложил все у выхода. Прощаться ему не хотелось.

— Куда ты теперь? — озадаченно спросила девушка. Она наблюдала за тем, как Айзек собирается, и не могла понять, как вообще с таким запасом можно куда-то идти.

— Восток, — Айзек достал компас отца. — Вот прямо туда.

— Но туда не ходят караваны. Да и вообще ничего не ходит.

— Я же говорил, так нельзя. Проверят все, что выходит из города. Никто ведь не ожидает, что я уйду на своих двоих.

— А ты сможешь?

— Да. По рассказу старика, отсюда нужно идти на восток-юго-восток. Город недалеко, пять дней пешего пути.

— Да ты совсем сдурел? Пять дней в пустыне из снега и льда! Сам-то понимаешь, что говоришь?

— Прозвучит странно, но — да. Я все прекрасно понимаю.

— Ладно, а дальше то план какой?

— Снова ломанусь к главному. Только теперь я понимаю, что за этим следует. И буду аккуратнее.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— А что если ты найдешь там новую подругу?

— Обещаю, что не буду искать новую подругу.

— Обещай, что не найдешь!

— Обещаю, что не найду!

Девушка весело хихикнула и подпрыгнула к Айзеку. Она обняла его, пытаясь продавиться через толстый слой одежды. Он вздрогнул от неожиданности, но ответил ей, обняв ее тоже.

— Странно это как-то, — сказал Айзек, крепко держа в объятиях Ханну. — Вот, вроде, знаю тебя всего два дня, а ощущение такое, что всю жизнь с тобой знаком.

— Да, странно это. Айзек… Ты помнишь, что обещал мне показать мир?

— Помню.

— Так вот знай — свой мир я тебе уже показала. Дело теперь за тобой!

Ханна поцеловала Айзека в щетинистую щеку и сделала шаг назад. Парень, не отворачиваясь от девушки, сделал шаг, придвинулся к двери, и поднял рюкзак, кинув его поверх плаща. Он аккуратно щелкнул замком, и в последний раз окинув Ханну взглядом, вышел. Лишь стоило ему притворить дверь, как из комнаты, еле слышно и очень приглушенно он услышал слова Ханны.

— Ты опять упускаешь такой идеальный шанс…

Айзек с горечью вздохнул и захлопнул за собой дверь. На прощанье он достал из кармана блестящее перо, и, бесшумно сунув его в щель двери, направился прочь. Миновав парадную, он оказался на ночной улице, скупо освещенной фонарями. Сверившись с компасом — быстрым шагом направился прочь, пытаясь не думать о том, что оставляет тут. Теперь он был вынужден думать и о безопасности девушки тоже.

Пройдя с десяток высоких, запутавшихся в проводах, домов. Миновав пару скверов и мелких зданий, Айзек вышел к краю города. Заледеневшие панели домов, что были направленны в сторону пустыни, служили для города необходимой жертвой, в защите от холодных ветров. А поле ветряков, что было впереди, изо всех сил махало лопастями, словно приветствуя и, одновременно, провожая парня, разгоняя перед ним морозный воздух.

Вот так и получилось. Один шаг. Потом другой. Ноги быстро привыкли разгребать снег, что скрывал ботинок по щиколотку и юноша увеличил темп. Идя под огромными мельницами, Айзек достал из кармана интерком, в надежде, что связь тут еще ловит, и вернул в него аккумулятор. Короткий писк просигналил, что устройство вошло в сеть. Теперь осталось лишь увести его подальше от города.

— Айзек? Айзек! Слышишь меня? — моментально раздался голос из интеркома. — Так и знал, что сядет. Ты зарядил интерком? Где ты сейчас? У меня важные новости!

— Да бросьте вы все это! — Айзек остановился прямо под лопастями, что будто пыталась снести ему голову.

— Айзек! Ты слышишь?

— Слышу!

— Если что, то на светящуюся кнопку нужно нажать и говорить, пока она нажата.

Айзек раздраженно сжал в руке интерком, но все-же нажал кнопку, раз уж он решился выйти на связь. — Слышу!

— Я уж переживал. Где ты?

— Вы ведь и так знаете где я. Я ведь еще не вышел из зоны покрытия?

Тишина повисла в эфире, после чего раздался голос Оккера, который явно поменял манеру речи. — Нет. Не вышел.

— Раз уж мы можем поговорить честно, ответьте мне: почему вы так поступаете с людьми? Поговаривают, что это из-за денег, что платят за детей.

— С чего ты взял, что мы можем поговорить честно? Кто ты такой, чтобы я тебе что-то рассказывал?

— Справедливо… — Айзек отпустил кнопку и интерком, скользнув по его рукавице, беззвучно упал в снег. Он сжал варежку в кулак и сунул в карман, дав плащу обнять себя. Коробочка из-под снега что-то бубнила, но отдаляясь от нее, парень уже не мог разобрать ни слова, а позже уже и вовсе ее не слышал.

— Глупо было на это рассчитывать, — говорил он сам себе. — Действительно, кто я такой?

Айзек вновь шел один в кромешной темноте. Темно-синее небо сверкало звездами. Долгий путь, что был впереди, вгонял его в тоску и он, стараясь об этом не думать, начал представлять, как хорошо было бы вновь оказаться в этой темной комнатушке с Ханной. Он готов был развернуться и пойти назад, но отдавал себе отчет, что это закончится лишь его смертью, в лучшем случае. В худшем — смертью и Ханны тоже. Теперь только вперед.

Бесконечные снежные просторы окружили юношу. Изредка доставая компас, Айзек двигался без единой остановки и движение это было утомительным. Встретив рассвет, парень не увидел на горизонте абсолютно ничего. Лишь редкие клочки изодранного леса медленно проползали мимо. Монотонное движение вогнало его в некий анабиоз. Разум спал, пока ноги двигали тело вперед. Старик рассказывал, что люди умирают не от истощения или холода, а от страха оказаться посреди пустыни, без надежды на спасение. Айзеку надежда была не нужна, он словно перешел в режим экономии энергии, и шел, без единой остановки на отдых. Так прошел целый день, и вечер вновь накрывал небо темно-синим куполом, мелькнув рыжей полосой на закатном горизонте, позади юноши.