Человек из тени

Доктор Хиллстед не обижается.

— Я понимаю. Только в какой-то момент найдите для этого время.

Я киваю.

Он улыбается:

— Итак, вернемся к моему изначальному вопросу. Что вы собираетесь делать сейчас?

— Сейчас, — говорю я, и внезапно мой голос становится холодным, и вслед за ним холодеет сердце, — я возвращаюсь на работу. И я поймаю человека, который убил Энни.

Доктор Хиллстед очень долго смотрит на меня. Взгляд его напоминает лазер. Он оценивает меня, размышляет, согласиться ли с моим решением. К какому заключению он приходит, становится ясно, когда он открывает ящик стола и достает мой «глок». Пистолет до сих пор лежит в пакете для вещественных доказательств.

— Я подозревал, что вы скажете мне нечто подобное, вот и приготовил пистолет. — Он склоняет голову набок. — Вы ведь сегодня за ним пришли?

— Нет, — улыбаюсь я, — да, частично. — Я хватаю пистолет и сую его в сумку. Встаю и пожимаю руку доктору Хиллстеду. — Еще я хотела, чтобы вы убедились, что я выгляжу получше.

Он немного задерживает мою руку в своей. Я ощущаю мягкость этого человека, она струится из его глаз.

— Вы всегда найдете меня здесь, когда вам захочется поговорить. В любое время.

И тут, надо же, слезы. А мне-то казалось, что с ними покончено. Может быть, это и хорошо. Я не хочу перестать реагировать на доброту, не важно, от кого она исходит — от посторонних людей или друзей.

23

— Вот в этом здании я работаю, солнышко.

Бонни берет меня за руку и вопросительно смотрит.

— Да, я возвращаюсь на работу. Нужно сообщить об этом начальству.

Она сжимает мою руку. Похоже, она одобряет мое решение.

Мы поднимаемся в офис КАСМИРК. Застаем только Келли и Джеймса.

— Привет. — Судя по голосу, Келли насторожилась.

Джеймс спокойно смотрит на меня.

— Келли, мне нужно сходить к заместителю директора Джонсу. Присмотришь за Бонни? Я быстро.

Келли несколько секунд изучает меня. Смотрит на Бонни и улыбается:

— Как, лапонька, побудешь со мной?

Бонни разглядывает ее, и Келли терпеливо ждет. Бонни кивает, отпускает мою руку, подходит к Келли и берет за руку ее.

— Я очень быстро вернусь. — Я ухожу, понимая, что оставляю их обеих в растерянности. Ничего. Скоро они узнают.

Я иду в офис Джонса, который находится на верхнем этаже. Шерли, его секретарша, встречает меня дежурной улыбкой.

— Привет, Смоуки.

— Привет, Шерли. Босс у себя?

— Сейчас проверю. — Она снимает трубку и нажимает кнопку внутреннего соединения.

Она знает, что он в кабинете. Она имеет в виду, что ей надо выяснить, захочет ли он меня принять. Я не обижаюсь. Думаю, Шерли заставила бы ждать и президента Соединенных Штатов.

— Сэр? Здесь агент Барретт. Угу. Да. — Она вешает трубку. — Заходи.

Когда я прохожу мимо ее стола, она хватает меня за рукав. На ее лице игривая улыбка.

— С возвращением. Да ладно, не удивляйся. Хватит одной извилины, чтобы сообразить, что происходит. Ты здорово выглядишь, Смоуки. Правда, здорово.

— С таким острым умом тебе стоит перейти работать ко мне, Шерли.

Она смеется:

— Нет уж, спасибо. Слишком уж спокойная работа. Здесь куда опаснее.

Я тоже ухмыляюсь и открываю дверь. Джонс сидит за столом. Внимательно меня оглядывает. Похоже, то, что он видит, вызывает у него одобрение, и он кивает:

— Садись. — Когда я усаживаюсь, он наклоняется вперед. — Минут десять назад мне звонил доктор Хиллстед. Он дает добро на твое возвращение на работу. Ты ведь за этим сюда пришла?

— Да. Я готова вернуться. Но у меня есть условие: я хочу продолжать заниматься делом Энни.

Он качает головой:

— Не знаю, Смоуки. Не думаю, что это хорошая мысль.

Я пожимаю плечами:

— Тогда я ухожу. Займусь частным сыском и одновременно буду разыскивать этих сволочей.

Заместитель директора выглядит так, будто с трудом удерживает челюсть от отвисания. Еще он выглядит разозленным. Причем разозленным крупномасштабно.

— Ты предъявляешь мне ультиматум?

— Да, сэр.

Он продолжает пристально смотреть на меня, и я вижу, как шок борется в нем со злостью. Внезапно то и другое исчезает. В уголке рта появляется намек на улыбку.

— Хороший ход, агент Барретт. Ладно. Ты вернулась, и это дело твое.

В офисе меня ждут Келли и Джеймс. Они понимают: что-то происходит. Я знаю, что для них, для всей команды это критический момент. Пункт, где жизнь может измениться раз и навсегда. Мне нужно было сказать им сразу, как только я пришла, но я не была уверена на сто процентов, что босс разрешит мне заниматься делом Энни. Я вполне серьезно собиралась уйти, если бы он не разрешил.

— Я собираюсь отвезти Бонни к Элайне, Келли.

Она поднимает брови, Джеймс вопросительно смотрит на меня.

— Я сдержала слово. Я возвращаюсь.

Джеймс разок кивает, ни о чем не спрашивает. На лице Келли выражение счастья и облегчения. Мне приятно это видеть, но одновременно и грустно. Я невольно задумываюсь: не считает ли она, часом, что все будет по-прежнему? Надеюсь, что нет. Все будет хорошо, верно. Меня всегда вдохновляла работа с моей командой.

Но мы становимся старше. Жестче. Подобно непобедимой команде, потерпевшей свое первое поражение, мы узнаем, что уязвимы, что нам может быть больно. Что мы можем даже умереть.

Я тоже изменилась. Заметят ли они это? Если заметят, порадует их это или огорчит? То, что я сказала доктору Хиллстеду, правда. Я перестала быть жертвой, но это не значит, что я та же самая Смоуки Барретт, какой была раньше.

Это прозрение, которое посетило меня в тире. Как голос Бога, в которого я не верю. Я осознала, что никогда снова не полюблю. Мэтт был любовью всей моей жизни, и теперь его нет. Никто его не заменит. Это не фатализм или депрессия. Это уверенность, и она дает мне своего рода покой. Я буду любить Бонни. Я буду любить свою команду.