Человек, который ненавидел Маринину

— Сейчас мы напугаем тебя еще сильнее, — входя в роль “плохого” полицейского, зловеще усмехнулся Гоша. — Вот ордер на твой арест и на обыск квартиры. Ты обвиняешься в убийстве Егора Буданова.

— Что? В каком еще убийстве? Но я же его не убивал! — простонал побледневший Денисов.

— На твоем месте я бы не стал отпираться, — покровительственно похлопал его по плечу Юра. — Чистосердечное признание облегчает наказание.

* * *

— Значит, наш юный трансвестит-бисексуал категорически отказывается давать показания, — подытожил Крестовоздвиженский.

— Ничего, проведет ночь в камере с десятком бомжей и назавтра запоет как соловей, — усмехнулся Демарин. — Я знаю таких маменькиных сынков. Их ненадолго хватает.

— А как насчет дела Вермеева? — спросил Гоша.

— Хреново, — мрачно ответил Юра и пересказал напарнику свой разговор с Игорем.

— Действительно, хреново, — согласился Гоша. — Начальству об этом лучше не докладывать.

— На вашем месте я не стал бы впутываться в это дело, — посоветовал Игорь.

Крестовоздвиженский возмущенно посмотрел на него. В нем в очередной раз не к месту взыграло чувство справедливости.

— Мы не можем оставить преступников безнаказанными! — решительно заявил он. — Во-первых, я обещал Аглае Тихомировне найти убийцу, а во-вторых, если мы забросим расследование, бизнесменов и дальше будут убивать.

— Это профессиональный риск, который они должны учитывать, — пожал плечами Демарин. Он уже успел примириться с положением дел. — В наше время смертность среди “новых русских” гораздо выше смертности среди военных. По статистике, в России убивают каждого третьего банкира. Если их не прикончит ФСБ, в любом случае рано или поздно это сделают мафия или конкуренты.

— Ну уж нет! Вы как хотите, а я не сдамся! — патетически воскликнул Гоша, ужасаясь собственному мужеству. — Если вы оказались такими слабаками, я сам найду преступников!

— Интересно, как? — язвительно поинтересовался Демарин.

Крестовоздвиженский вздохнул. Ответа на этот вопрос у него не было.

— Молчишь! — усмехнулся Юра. — И правильно делаешь, что молчишь. Знаешь, что тебя ожидает? Начальство не решится катить бочку на ФСБ, тебя лишат доступа к нужной тебе информации, тебе будут всячески вставлять палки в колеса, а скорее всего, чтобы ты не мозолил глаза, тебя просто незаметно уберут, обставив все как несчастный случай.

— Ты мыслишь, как типичный милиционер, — вмешался Игорь. — В данном случае стандартные методы расследования не подходят, но, если вам так уж приспичило нарываться на неприятности, никто не мешает нам действовать нестандартно.

— Что ты имеешь в виду под нестандартными методами? — с подозрением поинтересовался Демарин.

— Ты забыл о фотографиях, которые мы нашли у Егора. Это мощное оружие, если правильно их использовать.

— Здорово! — воскликнул Гоша. — Я был уверен, что ты найдешь выход. А как ты используешь эти фотографии?

— Вы знаете, кто такой Петр Елагин?

Юра и Гоша отрицательно покачали головами.

— Это генерал ФСБ, снимок которого есть в коллекции Егора. Фотография относительно невинная. Генерал забавляется в постели с художницей-концептуалисткой Алисой Дорошевич. Все происходит достаточно старомодно, никаких тебе извращений и навороченных поз, но этого снимка достаточно, чтобы прижать генерала, потребовать от него список бизнесменов, осуществляющих через Интернет биржевые операции, и выдать людей, замешанных в убийствах.

— Бред, — сказал Юра. — Во-первых, не факт, что генерал Елагин имеет отношение к убийствам бизнесменов, а во-вторых, даже если бы он и имел к ним отношение, вряд ли фотография заставит его сотрудничать с нами. Генерал ФСБ — это не политик, готовящийся к президентским выборам. Может, он даже не женат.

— Я прекрасно понимаю, что фотографией генерала не напугаешь, — усмехнулся Игорь. — Но, шантажируя генерала, мы взбаламутим воду. Если он замешан в этом деле, первое, что он сделает, это попытается ликвидировать шантажиста. Скорее всего убивал бизнесменов один и тот же киллер. Чем меньше народу в курсе подобных дел — тем лучше. Думаю, что этого киллера используют и для того, чтобы убить шантажиста. Если же генерал не замешан в убийствах бизнесменов, он начнет копаться в этом деле, виновные встревожатся и тоже попытаются убрать шантажиста.

— И кто же будет этим шантажистом? — встревожено поинтересовался Гоша Крестовоздвиженский.

Демарин выразительно посмотрел на него.

— Кажется, это ты у нас борец за справедливость. Инициатива наказуема, — усмехнулся он.

* * *

— Додик! Ты настоящий друг! — хлопая Дацаева по плечу, с жаром воскликнул Тофик Магомаев. — Ты просто волшебник! Я был уверен, что для того, чтобы прослушивать телефон, нужно обязательно вставить “жучок” в аппарат.

— Эх ты, темнота! — покровительственно усмехнулся Дацаев. — Совсем от жизни отстал! Ты слышал об индукционном бесконтактном съеме информации с кабельных линий связи?

— Нет, — помотал головой ошарашенный непонятными техническими терминами Магомаев.

— Стыдно, — укорил его Додик. — Ты же сыском занимаешься, а не мочалками на рынке торгуешь. Частный детектив просто обязан быть в курсе подобных вещей. Ничего, скоро ты будешь знать о Христопродавцеве все — вплоть до того, какие газеты он читает, сидя в клозете.

— А эти ребята, которых ты мне порекомендовал, они надежные? — обеспокоенно спросил Тофик. — Не подведут?

— Не подведут, — заверил его Дацаев. — Это лучшие кадры дагестанской мафии, которые когда-либо работали на Дорогомиловском рынке. Они такие дела проворачивали — не поверишь!

— Ох, Додик! — восторженно вздохнул Магомаев. — Ты даже не представляешь, что ты за человек! Тебе же цены нет!

— Я это знаю, — кивнул, соглашаясь, Дацаев.

* * *

Нерон Иванович Сидорчук оскалил почерневшие неровные клыки и приглушенно зарычал. Тарас Денисов испуганно попятился.

— Мясо, — сказал Нерон Иванович. — Свежее мясо, — добавил он и облизнулся.

Бомжи, обретшие временное пристанище в камере предварительного заключения, одобрительно заурчали и стали медленно окружать Денисова.

Тарас задрожал. Он лихорадочно гадал, что с ним сделают эти заросшие щетиной существа, одетые в лохмотья из помойки и почти потерявшие человеческий облик. Изнасилуют, изобьют, подвергнут унижениям? Или, может быть, даже съедят?! С них станется! Все, что угодно, только бы не съели!

Художника мутило от нестерпимой вони, исходящей от сокамерников. Бомжи явно наслаждались ситуацией.

— Задница, — сказал Нерон Иванович. — Вы только посмотрите, какая у этого цыпленочка задница!

Бомжи одобрительно загудели.