Человек среди учений

Не обязательно искать, где и как эти представления формулируются философами или учениями в явном виде. Кончено, такие изыскания тоже могут представлять интерес. Они, несомненно, приведут нас к любопытным открытиям. Но оставим это дело философоведению. Зато без всяких специальных изысканий можно заметить: многие учения буквально насыщены идеями ориентирования, как бы растворяя их в себе. Эти идеи входят в саму лексику учений, в образы, которыми пользуется любое учение, в призывы, с которыми оно обращается к человеку. Надеюсь, читателю достанет азарта, чтобы проверить эту мысль на тех учениях, которые ему наиболее знакомы, на тех текстах, которые окажутся у него под рукой. Для этого не обязательно быть философоведом.

Вот эта привычность к идеям и образам ориентирования больше всего мешает нам полностью освоить их. Мы любим новизну, любим делать открытия (хотя бы для себя самих), любим оригинальность и экстравагантность. Общая философия ориентирования не сулит нам ничего такого. Она лишь помогает нам сосредоточиться на некоторых очевидных принципах, связанных с нашей общей человеческой природой. Помогать укрепиться в той нашей общности мировосприятия (пусть крошечной, но всё-таки существующей), которая нас объединяет, несмотря на всё многообразие наших дальнейших мировоззренческих траекторий.

Сколько раз мне приходилось слышать: "А разве это не само собой разумеется?". Но само собой ничто не будет разуметься без нашей способности к разумению. Даже очевидные вещи ждут нашей мысли о них.

Хотя в первой главе этой книги автор старался привлечь внимание читателя сообщением о своём "тайном открытии", хотя и пытался по-своему ответить на вопрос о назначении философии, но испытывал при этом скорее неловкость, чем восторг первооткрывателя. Я буду по-настоящему рад, если критики со всех сторон начнут наперебой приводить подлинные первоисточники изложенных здесь идей, если читатель, закрыв книгу, хмыкнет и недоумённо пробормочет, что всё это и так понятно. Однако изначальные понятия настолько важны для нас, что человеческая мысль должна снова и снова к ним возвращаться. И пусть сказанное здесь окажется лишь очередным напоминанием, очередным возвращением к важным для нас началам мышления о мире.

У меня, автора, нет претензий на первооткрывательство. Но у темы ориентирования (хотя это своего рода архетип) потенциал новизны весьма велик. Жду сообщений от тех, кто в этом убедится.

Сказка о встрече прыгунов

Знаете ли вы, что такое батут? Лучше на всякий случай сказать вам: батут – это такая прыгательная сетка. Сама она, конечно, не прыгает, а вот ловкий человек на ней прыгает всё выше и выше, насколько у него хватает прыгательных сил, а у сетки – пружинящих.

Так вот, жил на свете замечательный гимнаст-прыгун. Звали его Ун Циун. Он так любил своё занятие, что даже батуты сам мастерил. Все награды спортивно-батутные он завоевал, во всех цирках его выступлений ждали, как праздника, а ему только и хотелось: прыгать всё выше и выше.

Решил однажды Циун сконструировать особый батут, невиданно широкий, неслыханно упругий. Такой, на котором можно прыгать только под открытым небом. Иначе об потолок стукнешься или об купол, пусть даже самый высоченный.

Долго делал Ун этот особый батут. Наконец, довольный, отряхнул руки и сказал:

– Вот это батут так батут!

Решил он опробовать своё изделие – и хотя звать никого не стал, но народу собралась целая толпа. Ведь под открытым небом батут.

Вскочил Циун на батут, стал прыгать, высоту набирать. И таким пружинящим этот новый батут оказался, каких никогда не бывало. Обрадовался прыгун, оттолкнулся изо всех сил – и унёсся вверх.

Улетел, как ракета. В облаках оказался. Но всё-таки притяжение его постепенно затормаживает, так что летит он уже совсем медленно. Вдруг видит среди облаков небольшой летучий островок. На этом островке стол с самоваром стоит, за ним сидит человек в радужном халате и чай пьёт. Увидел Уна, обрадовался, рукой машет:

– Подсаживайся, – приглашает, – только-только чай заварил.

– А притяжение? – сомневается Ун. – Меня сейчас обратно вниз потянет.

– С притяжением я на какое-то время договорюсь, – уверяет волшебник (конечно, волшебник, кто же ещё может на островке среди облаков чай пить?) и поглаживает свою белую бороду.

Сидят они, пьют чай, беседуют о жизни. Вдруг видят: кто-то сверху к ним приближается. Мускулистый такой парень, в гимнастическом костюме, и чем ниже опускается, тем медленнее летит.

Волшебник и его позвал чай пить.

– А как же притяжение? – спрашивает парень. – Меня сейчас обратно вверх потянет.

Волшебник и его успокоил, за чай усадил.

– Ты откуда? – спрашивает Ун.

– Сверху, – говорит парень. – Мы там такой батут соорудили! Даже не ожидал, что так низко залечу.

Оказалось, что у них там, наверху, своё притяжение: чем ниже прыгаешь, тем сильнее вверх тянет. А батуты такие же. Стали прыгуны обсуждать всякие подробности своего занятия. Тут к ним ещё собеседники присоединились. То слева прыгун прилетит, то справа, то наискосок кто-то движется. Хорошо, что волшебник всякие притяжение умел на время приостанавливать – и левое, и правое, и наискосочное. Такое замечательное чаепитие получилось!…

Только постепенно почувствовал Ун, что его притяжение, нижнее, начинает всё-таки снова действовать. Назад тянет.

– Ничего, – утешает его волшебник. – Прилетай ещё. Я здесь часто бываю. Вон как вам всем полезно было встретиться, опытом обменяться. Где ещё такое возможно? Только у меня за само…

Конца фразы Ун уже не расслышал. Всё быстрее и быстрее летел он назад, к своему батуту. Только ветер в ушах свистел.

А люди вокруг батута уже не знали, что и думать. Когда увидели, что их великий прыгун обратно возвращается, закричали, запрыгали, руками замахали.

Ун с батута слез, все его окружили, поздравляют.

– Гениальный прыгун! – кричат. – Единственный в мире!…

– Да ну что вы, – махнул рукой Циун. – И наверху не хуже есть, и справа, и слева. А сколько наискосок таких же, даже сосчитать трудно.

Начальное ориентирование

Наряду с задачей определения практической роли философии в человеческой жизни и задачей создания минимального общего языка для учений можно говорить и о третьей возможной задаче общей философии ориентирования. Это поиск таких основ ориентирования, которые оставались бы ещё независимыми от конкретных учений, но уже работали бы на человека, не определившегося, до поры до времени, в своём выборе. Не принимаясь здесь за решение этой задачи, я хотел бы высказать лишь некоторые соображения о ней – на будущее.

Присматриваясь к возможностям конкретных учений и религиозных конфессий, к возможностям искусства и науки, к возможностям всего нашего окружения, мы можем выявить некоторые важные для нас принципы ориентирования, столь же независимые от того или иного учения, как и сами начальные понятия ориентирования. Чем больше нам удастся выявить таких вещей, тем увереннее будет наш дальнейший выбор, тем осознаннее мы будем вести себя на возможных мировоззренческих перепутьях.

Мы можем, например, провести различие между концептуальным ориентированием и частным. Первое подразумевает выбор определённой модели ориентирования, полной ориентирующей системы, с её теоретическими и прикладными аспектами. Второе служит для решения какой-либо одной проблемы ориентирования, достаточно узкой, но наиболее важной для человека в данный момент. Концептуальное ориентирование связано с принятием серьёзных мировоззренческих решений и нуждается именно в выборе учения, которое будет помогать нам в этом. Частное ориентирование – это задача сегодняшнего дня, задача преходящая, для решения которой не всегда нужна разносторонняя система взглядов.