Черчилль и евреи

Черчилль смог узнать из перехваченных телеграмм испанского посла в Лондоне своему правительству в Мадриде, что его послание было передано по адресу. Через несколько дней он узнал также, что испанские власти вновь открыли границу для еврейских беженцев.

В апреле 1943 года евреи Варшавы, столкнувшись с возобновлением депортаций, начатых предыдущим летом, восстали против германских оккупационных войск. Это восстание, поднятое без возможности получить какую-либо помощь от союзников, было подавлено с предельной жестокостью. Спустя пятьдесят лет внук Черчилля Уинстон, сын Рэндольфа Черчилля, был приглашен в Лондонский университет, чтобы выступить по случаю годовщины восстания. После его речи к нему подошла одна женщина из публики и сказала: «Я тогда была двенадцатилетней девочкой. Нас всех согнали в гетто – говорилось, что для нашей безопасности. Но вскоре люди кругом начали исчезать, и мы не знали, что с ними происходило – мы все были очень напуганы. У нас был один из нескольких радиоприемников в гетто, и когда ваш дед должен был говорить по «Би-би-си», моя семья и все наши друзья собирались вокруг него. Я не понимала по-английски, но я знала, что, если у меня и у нашей семьи есть надежда остаться в живых после войны, то это зависит от этого сильного невидимого голоса… Я одна из всей семьи осталась в живых. Меня освободили британские войска в 1945 году».

Многие депутаты британского парламента, а также американские евреи и политические деятели призывали создать где-нибудь убежище для евреев, сумевших спастись от нацистов. Для обсуждения этой проблемы была созвана специальная конференция, состоявшаяся на Бермудских островах в мае 1943 года. На ней Великобритания выступила с инициативой позволить еврейским беженцам, достигшим нейтральной Испании, пересечь Гибралтарский пролив и получить убежище в контролируемой союзниками Северной Африке. Когда правительство США выступило против этого, Черчилль связался непосредственно с Рузвельтом, сообщив президенту, что «необходимость помощи беженцам, в частности, беженцам-евреям, отнюдь не уменьшилась с тех пор, как мы обсуждали эту проблему в последний раз». Черчилль добавил: «Наши собственные возможности помочь жертвам гитлеровских антиеврейских преследований настолько ограничены, что предлагаемое открытие небольшого лагеря, чтобы дать им там убежище, представляется совершенно необходимым».

Инициатива Черчилля оказалась успешной; многие сотни евреев, бежавших от нацизма и содержащихся в этот момент в лагерях в Испании, нашли путь к безопасному убежищу. Но число беженцев, которым удалось бежать из оккупированной нацистами Европы, было чрезвычайно скромным. Если бы большему числу удалось покинуть Европу, то для них осталось бы еще 33000 неиспользованных палестинских сертификатов в пределах квоты «Белой книги» 1939 года. С 1 апреля 1939 года по 31 марта 1943 года число евреев, добравшихся до Палестины легальным и нелегальным путем, равнялось 41 169. Это означало, что 33 831 сертификат остался неиспользованным.

В конце июня 1943 года известный философ-социалист Гарольд Ласки – сын манчестерского друга Черчилля Натана Ласки – послал Черчиллю письмо, в котором посетовал, что в своей недавней речи Черчилль не упомянул евреев. «Хотя в моей речи в Гилд-холле, – отвечал Черчилль, – я упомянул только о зле, нанесенном Гитлером суверенным европейским государствам, я никогда не забываю об ужасных страданиях, причиненных евреям; я постоянно размышляю, какие средства, находящиеся в нашем распоряжении, можно использовать для того, чтобы их облегчить – как во время войны, так и в ходе послевоенного урегулирования».

К лету 1943 года около двух с половиной миллионов из трех с половиной миллионов польских евреев были уничтожены. Еще один миллион евреев были убиты в западной части России и в прибалтийских государствах. Депортация евреев из Западной Европы в лагеря смерти на востоке продолжалась. 24 июля в загородной резиденции британского премьер-министра Чекерс Черчилль устроил ужин в честь британского летчика-аса Гая Гибсона и его жены Евы.

Гибсон должен был отправиться с миссией доброй воли в Канаду и Соединенные Штаты. «Нам показали фильм, захваченный у немцев, – писала позднее Ив Гибсон, – и демонстрировавший образцы их жестокости по отношению к евреям и жителям оккупированных стран. Это было чудовищно, и премьер-министр был очень, очень тронут. Он сказал мне, что фильм надо показать всем американским военным, собирающимся прибыть в Англию». Речь шла об американских летчиках, которым предстояло день за днем без перерыва бомбить Германию, и о пехотинцах, которым предстояло готовиться к форсированию Ла-Манша, запланированному на следующий год.

Черчилль занимался поиском любых возможных средств, способных уменьшить или остановить германские жестокости. Он сказал военному кабинету, что на немцев произвело бы «полезное воздействие, если бы Великобритания, Соединенные Штаты и Советский Союз немедленно издали декларацию о том, что определенное число немецких офицеров или членов нацистской партии, равное числу убитых немцами в разных странах, будет после войны передано в эти страны для суда над ними».

С одобрения военного кабинета Черчилль составил проект такой декларации и послал его Рузвельту и Сталину. «По мере продвижения союзников, – говорилось в ней, – отходящие гитлеровцы удваивают свои беспощадные жестокости». Все ответственные за них или принимавшие добровольное участие в «актах жестокости, резни и казнях должны быть возвращены в страны, где совершались их ужасные деяния, чтобы быть судимыми и наказанными в соответствии с законами этих стран после их освобождения».

В предложенном Черчиллем проекте декларации далее говорилось: «Пусть те, кто до сих пор не испачкал своих рук невинной кровью, будут опасаться попасть в ряды виновных, потому что три союзные страны будут преследовать их везде, вплоть до самых дальних уголков земли, и отправят их к обвинителям для совершения правосудия». Такая декларация, полагал Черчилль, заставит хотя бы «некоторых из этих негодяев стремиться остаться в стороне и не быть замешанными в этой резне, если они будут знать, что будут за это наказаны».

Иден сомневался в целесообразности издания декларации, содержащей столь четкие и обязывающие формулировки, и написал Черчиллю 9 октября: «В целом я обеспокоен опасностью попасть в положение тех, которые сейчас дышат огнем и грозят военным преступникам и обещают им все возможные кары, а через год или два будут вынуждены столкнуться с необходимостью найти оправдание своему бездействию». Однако Черчилль настаивал на своей позиции и в конечном счете победил. 1 ноября 1943 года союзники выпустили Московскую декларацию, которая почти точно следовала словам проекта Черчилля. В ней говорилось о том, что союзники «будут составлять список чудовищных преступлений со всей доступной точностью» во всей контролируемой нацистами Европе. Затем они будут преследовать всех, кто «войдет в ряды виновных, вплоть до самых отдаленных уголков земли, и отправят их к обвинителям, чтобы свершилось правосудие».

У авторов этой декларации была двоякая цель: испугать нацистских убийц и уверить евреев во всем мире в том, что когда Германия потерпит поражение, суд состоится. В результате Московской декларации и благодаря настойчивости Черчилля германские военные преступники, схваченные союзниками, были отправлены для суда в страны, где они совершали свои преступления. Некоторые из наиболее заметных преступников, общим числом 5000 человек, были казнены в Варшаве, Кракове, Праге и Братиславе – там, где происходили наиболее жестокие эксцессы со стороны гитлеровцев.

Глава восемнадцатая Палестина: бдительный взгляд

Летом 1943 года, после встречи и обсуждения с Х. Вейцманом, Черчилль стал разрабатывать план, по которому Великобритания предложила бы Ибн Сауду, королю Саудовской Аравии, лидерство в создаваемой Арабской федерации и 20 миллионов фунтов стерлингов в год в обмен на его поддержку еврейского государства в Палестине. Но Энтони Иден пришел в ярость, когда из британского посольства в Вашингтоне к нему поступила информация о том, что Вейцман в беседе с советником Рузвельта по иностранным делам, Самнером Уэллесом, сослался на этот проект премьер-министра как на уже существующий факт.

Негодующий Иден написал Черчиллю, что такой шаг противоречил бы официальной политике Великобритании. «Я не знаю, до каких масштабов доктор Х. Вейцман имеет полномочия говорить от вашего имени, – писал Иден, – но я обеспокоен опасностью путаницы, которая может возникнуть в Вашингтоне. Наша нынешняя политика в Палестине была одобрена парламентом. Мне хорошо известно ваше собственное отношение к этому вопросу, но никто никогда не обсуждал возможностей изменения этой политики и обращения в этой связи к Соединенным Штатам». Иден напомнил Черчиллю то, что он и так хорошо знал: что «Белая книга» по Палестине 1939 года, принятая абсолютным большинством членов парламента, недвусмысленно блокировала возможность превращения Палестины в еврейское государство. Черчилль ответил, не отказываясь напрямую от своей позиции: «Доктор Х. Вейцман не имел никаких полномочий говорить от моего имени. В то же время во время нашей недавней встречи я высказывал ему свои взгляды, которые вы и сами часто слышали от меня».