Череда многоточий. Итог за 5 лет
Шрифт:
Прибыв в Таиланд, Мишель сразу же отправляется в вояж по знаменитым массажным салонам: «Тайские проститутки – это сказка, подумал я, дар небесный, никак не меньше». Под эти свои эскапады Мишель подводит, на его, взгляд, вполне рациональное объяснение, сравнивая европейских женщин с тайками: «В наши дни так мало женщин, которые бы сами получали радость от секса и хотели бы доставлять её другим. Сейчас соблазнить незнакомую бабу и переспать с ней – целая история. Как подумаешь, сколько нуднейших разговоров придётся вытерпеть, прежде чем затащишь ее в постель, а любовницей она, скорее всего, окажется никудышной, да еще прожужжит уши своими проблемами, расскажет обо всех своих бывших мужиках, заодно даст понять, что ты сам не на высоте – понятно станет, почему мужчины готовы платить, лишь бы избежать такой канители». А уж творческим
Но тем не менее именно в этом путешествии Мишель встречает любовь всей своей жизни – Валери, заместителя директора «Нувель Фронтьер», правда, их отношения окончательно становятся реальностью уже по возвращении в Париж. Валери, как считает Мишель, идеально подходит ему как спутница жизни, да она и сама этого не отрицает. Как она ему подходит в плотском аспекте – описано весьма детально, кстати.
Валери вместе со своим шефом Жан-Ивом переходят в крупнейшую туристическую фирму «Аврора». Фирма находится в застое, новых идей и проектов нет, для этого, собственно, они и нанимают Жан-Ива и Валери. И тут за дружеским ужином, будучи в изрядном подпитии, Мишель выдаёт новоиспечённым менеджерам «Авроры» идею сети клубных отелей в пику конкурентам из Club Med, в которых постояльцы почувствовали бы абсолютную сексуальную свободу – совокупляйся с кем хочешь, приводи в номер кого хочешь, в общем, оттягивайся по полной. Ибо «что-то стряслось такое, что мешает людям западной цивилизации совокупляться; может, это связано с нарциссизмом, с развитым сознанием своей индивидуальности, с культом успеха – не важно.»
И новый проект, который друзья назвали «Эльдорадор – Афродита», выстреливает – популярность неимоверная, заполняемость, по меркам отельеров, невероятная – 95%.
Но не все так уж идеально, понятно, что пуритане разных рас и конфессий атакуют саму идею «Эльдорадора» – здесь как раз к месту приходятся рассуждения Мишеля об исламе как «самой глупой религии», за что автор и был подвергнут остракизму на родине.
Не хочу плодить спойлеров, но заканчивается всё не так благополучно, как планировали наши герои.
Вы можете подумать, что роман исключительно о сексе и эротике? Да нет, я бы так не сказал. Книга прежде всего о человеческих отношениях, их кризисе в наше время, об одиночестве, о кризисе ценностей в западной цивилизации, о соотношении стремления к корпоративной карьере и гармонии в личной жизни. И – да, о сексе как о части всего этого.
Так что если вы не относите себя к пуристам и консерваторам и готовы погрузиться в сложный мир человеческих отношений (хотя Уэльбек устами Мишеля говорит: «Человеческие отношения не так сложны: бывают ситуации неразрешимые, а вот чтобы действительно сложные – это редко.») – присоединяйтесь к путешествиям героев «Платформы».
Photo courtesy of Claudio Scott / pixabay.com / Лицензия СС0
О музыке
Великий и ужасный
"– А это певец мой любимейший – Ник КЕЙВ!"
Бананан, фильм «АССА»
Он считает себя австралийской реинкарнацией Элвиса, своим отцом в литературе считает Достоевского, а в музыке – Леонарда Коэна. Он отказался от вполне заслуженной награды MTV, обозвав ее попсой. Он пишет гениальные каверы на многих – от Джонни Кэша до Нэнси Синатры. С ним были великолепные женщины – Кайли Миноуг и Пи Джей Харви. Его 15-летний сын, приняв ЛСД, упал со скалы в Брайтоне и разбился насмерть. Со своей группой он снимался в бессмертном «Небе над Берлином» Вендерса. Он – Николас Эдвард Кейв.
Его имя я действительно впервые услышал в «АССЕ», но как-то до начала 90-х не получалось его послушать. И тут помогла моя старая знакомая. В начале 90-х Лора Левит прислала мне из Земли Обетованной кассету, на которой было несколько песен Ника – Deanna, Watching Alice, Mercy Seat (тогда я еще не знал, что это песня
Джонни Кэша, а Mercy Seat – это электрический стул). Аннотация Лоры была замечательной – «послушай Кейва, он очень нравился моей подруге, правда, она потом с собой покончила». И с той поры я стал абсолютно беззаветным фанатом Ника и его песен.Собственно, альбом Ника Let Love In стал первым «фирменным» CD в моей коллекции – если вы помните, в 90-х у нас продавали в основном пиратские диски. И тут осенью 94-го мне посчастливилось попасть в Брюссель, естественно, я сразу рванул в музыкальный магазин. Альбом только что вышел – я его заездил просто до умопомрачения. Там практически каждый трек – шедевр. Так о любви еще никто не пел. Кстати, на этом альбоме впервые появилась песня Red Right Hand, которую потом киношники увековечили в «Крике» и «Острых козырьках». А заглавную песню альбома, Let Love In, я цитировал в двух своих рассказах – «Новогодней фантазии» и «Школьном».
И вот наступил 1997 год, год глобального триумфа Ника. Наверняка вы слышали его дуэт с Кайли Миноуг, Where The Wild Roses Grow, который тогда, как говорится, звучал из каждого утюга. Альбом назывался Murder Ballads (Баллады об убийстве), здесь Ник развернулся по полной в своей мрачности и инфернальности – в песнях альбома 148 трупов. При этом блестящая мелодика, отличное исполнение и просто завораживающий вокал Ника. Венчает альбом просто-таки гимн Death Is Not The End (Смерть – это не конец) – в нем поют и Кайли, и Пи Джей, и старый друг Ника Шон Макгауан, и немецкий авангардист-музыкант Бликса Баргельд, лидер королей индастриала Einst"urzende Neubauten, который долгое время был соратником Ника по группе The Bad Seeds.
И в этом же году мне выпала редкая удача – уж не знаю, как его на пике популярности заманили в Москву, но тем не менее – концерт в легендарной Горбушке. Впечатление, конечно, совершенно ошеломительное. Ник не поет, он шаманит на сцене, его инфернальная харизма затягивает. Весь концерт на одном дыхании – Ник всегда выкладывается по полной. И проникновенный взгляд Ника в зал, когда он, глядя в зал, вопрошает своей песней «Do you love me?» – и толпа восторженно ревет в ответ. И надрыв «Papa won’t leave you Henry» и «From Her To Eternity». Ник всегда был блестящим мелодистом и у него играли профессиональнейшие музыканты – будь то уже упомянутый Бликса или Уоррен Эллис, с которым Ник сотрудничает в последние годы, выпуская альбомы и записывая музыку к фильмам.
А потом были другие альбомы – лиричный «Boatman’s Call», где Ник записал, наверное, лучшие свои песни о любви – «Into My Arms» и «Are You The One»; загадочный и духовный «No More Shall We Part», совершенный в музыкальном и текстовом отношении «Dig, Lazarus, Dig», где, как писал NME, «Ник поёт голосом злодея из фильмов про Бэтмена», и многие другие.
Потом Ник открылся для меня с новой стороны – он великолепный писатель. В конце 90-х выше его роман And The Ass Saw The Angel («И узре ослица Ангела Божия») в прекрасном переводе ныне покойного Ильи Кормильцева, автора текстов «Наутилуса», Насти и «Урфин Джюса». Очень жесткая и откровенная книга, но эта жесткость оправдана – своего рода очищение через страдание, не зря Ник так почитает Достоевского. Попутно, кстати, хотел заметить, что у Ника как в песнях, так и в книгах очень часты цитаты из Библии, так что предмет сей он знает весьма хорошо. В романе отлично описана атмосфера нищего Среднего Запада в Штатах, вообще, слушая некоторые песни и читая книги Ника, может создаться впечатление, что он родился где-то в Алабаме или Кентукки, настолько органично у него это получается. Впрочем, жизненные перипетии выгоревших английских манагеров у него тоже получаются отлично – повесть «Смерть Банни Монро».
Недавно на сайте Ника его спросили, не хочет ли он поменять весьма жесткие тексты своих старых песен, на что он ответил: «Да, сегодня некоторые мои песни могут показаться несколько нервными. Они как дети, которые радостно играли в школьном дворе, а теперь им говорят, что они физически неполноценны. Я ничего менять не буду». Так что снежинки-миллениалы могут обижаться сколько угодно.
Вообще, принято считать, что Ник мрачен, чуть ли не исчадие ада. Да, многие его тексты мрачны, жестки и даже жестоки. Но это не мизантропия и жестокость ради жестокости. Особенно на последних альбомах проявляется истинная духовная сущность Ника, и она очень далека от того демонического образа, который ему усиленно создавали все эти годы.