Черная кровь

К моему удивлению — я ведь могу сойти за старшеклассницу, — он достает пистолет и прицеливается в меня. Я отступаю, как будто в шоке, и поднимаю руки над головой.

Старший полицейский делает предварительный шаг в нашу сторону. У него больше опыта; он знает, что не надо искать неприятностей, когда их нет. Но он не знает, что неприятность — это мое второе имя.

— Эй, Гэри, — говорит он. — Оставь девушку в покое. Она просто флиртует с тобой. Убери пистолет.

Но Гэри не слушает:

— У нее слишком грязный рот для флирта. Откуда мы знаем, что она не проститутка? Да, правильно, наверное, так и есть. Может быть, надо забрать ее тугую задницу по обвинению в предоставлении сексуальных услуг за деньги.

— Я тебе не предлагала никаких денег, — говорю я.

Это злит Гэри. Он трясет пистолетом перед моим животом:

— Вставай к стене и раздвинь ноги.

— Гэри, — недовольно говорит старый коп. — Прекрати.

— Лучше прекрати сейчас, Гэри, — предостерегаю я. — Могу точно сказать тебе, что ты не сможешь этого закончить.

Гэри хватает меня за руку и швыряет к стене. Я не сопротивляюсь. Когда я огорчена, я люблю охотиться. Когда я вообще испытываю любые сильные эмоции, я люблю охотиться, пить кровь и даже убивать. Когда Гэри начинает меня обыскивать, я раздумываю, не убить ли его. Он перешел все границы, когда шарит рукой по моей тугой заднице. У него нет обручального кольца, по нему никто не будет скучать, за исключением, может быть, напарника, но тому все равно грозит скорый инфаркт, потому что он питается жирными пончиками и черным кофе. Да, думаю я, пока Гэри лазит по моим карманам и находит нож, но у него будет вкусная кровь, а мир перенесет потерю одного ничтожества.

Он поднимает нож и показывает его напарнику, как будто это ключ к сокровищнице. По его мнению, так оно и есть. Теперь, когда я определенно преступница, он может делать со мной все что хочет — ведь никто не снимает на видео. Неудивительно, что люди в этом районе время от времени устраивают бунты.

— Так-так, посмотри-ка, что у нас тут есть! — вскрикивает Гэри. — Билл, когда ты последний раз видел такой нож у студентки колледжа? — Он похлопывает меня по плечу плоскостью лезвия. — Кто дал его тебе, дорогуша? Твой сводник?

— На самом деле, — отвечаю я, — я вытащила его из тела одного французского аристократа, которой имел наглость дотронуться до моей задницы без моего разрешения. — Я медленно поворачиваюсь и ловлю его взгляд. — Как ты.

Полицейский Билл забирает нож у полицейского Гэри, который пытается мериться со мной взглядами. С большим успехом он мог бы это делать с идущим на него поездом. Я аккуратно запускаю в свой взгляд немножко жара и с удовольствием вижу, как Гэри начинает сильно потеть. Он все еще держит пистолет, но ему трудно держать его ровно.

— Ты арестована, — мямлит он.

— По какому обвинению?

Он сглатывает:

— Ношение спрятанного оружия.

Я на секунду оставляю Гэри и перевожу взгляд на Билли:

— Ты тоже меня арестовываешь?

Он в сомнении:

— Зачем тебе нужен такой нож?

— Для самозащиты, — отвечаю я.

Билл смотрит на Гэри:

— Отпусти ее. Если бы я жил здесь, тоже ходил бы с ножом.

— Ты что, забыл, что это та самая девушка, на которую мы наткнулись у Колизея? — раздраженно спрашивает Гэри. — Она была там в ночь убийств. Теперь она здесь, у сожженного склада. — Свободной рукой он достает наручники. — Пожалуйста, вытяни руки.

Я вытягиваю:

— Если уж ты сказал «пожалуйста».

Гэри убирает пистолет в кобуру и защелкивает наручники. Он снова хватает меня за руку и тащит к патрульной машине.

— У тебя есть право хранить молчание. Если ты предпочтешь отказаться от этого права, то все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. У тебя есть право на присутствие адвоката, либо нанятого, либо назначенного...

— Одну секунду, — прерываю я Гэри, когда он нагибает мне голову, заталкивая на заднее сиденье.

— В чем дело? — рычит Гэри.

Я поворачиваю голову к Биллу и ловлю его взгляд:

— Я хочу, чтобы Билли сел и поспал.

— А? — говорит Гэри. Но Билл не говорит ничего. Излишнее пристрастие к пончикам сделало его легкой наживой. Он уже под моими чарами. Я продолжаю сверлить его взглядом.

— Я хочу, чтобы Билл сел и уснул, — говорю я. — Усни и забудь, Билл. Ты никогда со мной не встречался. Ты не знаешь, что случилось с Гэри. Он просто исчез этой ночью. Это не твоя вина.

Билл садится, закрывает глаза, как маленький мальчик, которого только что уложила его мама, и засыпает. Он храпит, и это поражает его напарника, который снова хватается за пистолет и целится в меня. Бедный Гэри. Я знаю, что не гожусь на роль героя в борьбе с преступностью, но все же не надо было бы выпускать его из полицейской академии с настоящим оружием и боеприпасами.

— Что ты с ним сделала? — требовательно спрашивает он.

Я пожимаю плечами:

— А что я могу сделать? Я в наручниках. — Чтобы продемонстрировать свою беспомощность, я поднимаю руки на уровень его глаз. Потом, хитро улыбаюсь, рву наручники. Я напрягаю кисти, и остатки металлических основ падают на бетон, как мелочь из порванного кармана. — Знаешь, что сделал тот французский аристократ перед тем, как я перерезала ему горло его собственным ножом?

Ошеломленный, Гэри делает шаг назад:

— Не двигайся. Я буду стрелять.

Я делаю шаг к нему:

— Он сказал: «Сделаешь еще шаг, и я тебя убью». Конечно, у него не было твоего преимущества. У него не было пистолета. На самом деле, в те времена их вообще не было. — Я делаю паузу, и мои глаза, должно быть, кажутся ему просто огромными. Они больше лун, горевших над первобытными вулканами. — Знаешь, что он сказал, когда я пальцем схватила его за горло?

Гэри весь трясется и взводит курок.

— Ты — исчадье зла, — шепчет он.

— Близко. — Я выбрасываю ногу и выбиваю у него из руки пистолет. Он в испуге видит, как тот отскакивает от дороги. Я продолжаю сладким голосом: — Он сказал: «Ты ведьма». Понимаешь, тогда верили в ведьм. — Я медленно приближаюсь, хватаю мою смертельно побледневшую жертву за ворот и притягиваю к себе: — Ты веришь в ведьм, Гэри?

Он охвачен страхом и весь дрожит.

— Нет, — бормочет он.

Я усмехаюсь и лижу его горло:

— А в вампиров ты веришь?