Черная Луна

— Вроде того. — Белов забряцал ключами. — Вот блин, непруха!

— Неужели угнали? — Барышников округлил глаза.

— Хуже. Дал племяннику покататься, а у него все что можно отобрали, а тачку увезли на штрафную стоянку. — Белов сунул бесполезные ключи в карман.

— Без доверенности рулил?

— Без денег! — Белов с досады сплюнул под ноги. — Морда его, видите ли, подозрительной показалась.

— Ну, я их где-то понимаю. — Барышников глубокомысленно насупил брови. Племянничка я твоего видел. Шкаф два на два, о загривок оглобли ломать можно. А попросили денег — у него не оказалось. Конечно, подозрительно. Когда это было? — перешел он на деловой тон.

— Утром. Так замотался, что из головы вылетело. Краснопресненская ГАИ, упредил Белов следующий вопрос. — Решать надо быстро, завтра своих на дачу везу.

— Нет проблем. — Барышников достал из кармана записную книжку. — Постой здесь, я сбегаю звякну одному мужику.

Белов отошел в тень, закурил. Постарался успокоить себя мыслью, что так начавшийся день и должен был завершиться непутево.

Барышников вернулся через десять минут. Судя по лицу, новости принес неутешительные.

— Такие дела, Иванович. Попал ты на бабки. — Он посмотрел на клочок бумажки, зажатый в пальцах. — У племянника доверенность просрочена, так мне сказали. Машина в угоне не значится, но решили дождаться владельца. У тебя два варианта: ехать за ней сейчас, но придется оплатить содержание машины на стоянке. Или приехать завтра после обеда, мой знакомый отдаст бесплатно. Что выбираешь?

— А сегодня и бесплатно он не может?

— Сегодня не его смена. Сам понимаешь, кто что охраняет, тот с этого и имеет.

— Ну, блин, порядки!

— А когда были другие? — Барышников покрутил в пальцах бумажку. — Есть промежуточный вариант. Мужик — мой сосед. Можем сразу вдвоем к нему поехать. Под сто грамм уговорим позвонить в отдел, чтобы тачку сегодня же отдали. Как мысль?

Белов посмотрел вокруг, все плавилось от жары, в воздухе висела осязаемая удушливая дымка. Солнце едва коснулось крыш домов, до заката еще далеко, а ночь, судя по всему, будет душной. Пить в такую погоду ни малейшего желания не было.

— Нет, Михаил Семеныч, после вчерашнего водка в горло не полезет. Да и какая разница: сегодня вечером, но в сиську пьяным, или завтра, но трезвым.

— Разница, заметь, принципиальная! — хохотнул Барышников. — А на дачу как поедешь?

— Да не дача это, развалюха в деревне. Мы грузовик заказали, мой табор до конца лета уезжает. Хотели вещи в грузовик, а сами на машине. Но раз не получается, то не надо и дергаться. В кузове поедут, не развалятся. — Белов кисло усмехнулся. — Да и какая теперь, на хрен, дача!

— Может, пока война не началась, по пиву? — предложил Барышников и сладко улыбнулся, словно в объемное брюхо уже потекла холодная струя живительной влаги.

Белов облизнул сухие губы. Мысль была коварной, но притягательной. Интуиция подсказывала, что домой он сегодня попадет не скоро. И уж точно не трезвым.

Глава одиннадцатая. ДЕЛО БЫЛО ВЕЧЕРОМ, ДЕЛАТЬ БЫЛО НЕЧЕГО

Профессионал

Пиво пили на Тверском. Идея принадлежала Барышникову, он оказался тонким эстетом в столь банальном деле, как бутылка пива после работы. Он предложил совместить расслабление с легким возбуждением, дабы не впасть в сонливость после выпитого. Эстет и гурман в Барышникове уживались с изрядным пошляком и циником, и предстоящее культурно-оздоровительное мероприятие он окрестил «пиво вприглядку». Удобная скамейка, холодное пиво, неторопливый мужской треп за жизнь, и все это в тонкой пропорции с наблюдением за фланирующими мимо женщинами, по случаю жары и наступающих сумерек скорее возбуждающе раздетых, чем элегантно одетых.

Скамейку выбрали напротив Литературного института. Две интеллигентные пенсионерки осуждающе покосились на Барышникова, расставляющего у ног бутылки. Но он не обратил на них никакого внимания, как и на парочку малолетних влюбленных, пристроившихся на уголке. Много места они не занимали, девчонка уселась верхом на худые колени партнера, но целовались так азартно, что нарушить их публичный интим решились только Белов с Барышниковым.

— А не многовато? — Белов с сомнением посмотрел на четыре бутылки у своих ног.

— Как доктор говорю — нет. — Барышников мастерски сковырнул пробку, протянул бутылку. — Это для поправки, здоровья. А вторая пойдет для улучшения настроения. — Он присосался к своей бутылке, разом вылив в себя половину. Оторвался, с трудом переведя дыхание. — Ух, сейчас спою!

— Упаси Господь. Вчера уже повеселились. — Белов вытер губы. Прикурил сигарету.

— Не, вчера я был в гостях, что, согласись, ко многому обязывает. Барышников блаженно прищурился. — А сейчас я отдыхаю. Кстати, Игорь, обрати внимание, какая жизнь кругом!

Белов проводил взглядом трех девчонок. Тот минимум юбок, что удалось натянуть на уже округлившиеся бедра, по прихоти моды был распорот по шву до. такого предела, что при шаге выяснялось, что юбок как таковых и нет, одна видимость. Но так как еще не начинало темнеть и видимость была идеальной, представившееся взгляду Белова заставило сладко затрепетать сердце. Пришлось отхлебнуть пива, и он оценил всю тонкость идеи Барышникова: если охлаждать увиденное глотком холодного пива, то бесплатное созерцание женских прелестей не приведет к ненужным последствиям.

— Хорошо! — Белов блаженно вытянул ноги. Движение не осталось незамеченным, проходившая мимо блондинка лет тридцати скользнула по нему взглядом. Глаза отводить не спешила, дождалась ответного заинтересованного взгляда Белова и лишь после этого отвернулась к подруге. Походка сразу сделалась модельной, нервно подрагивающей. Подруга чутко уловила произошедшую перемену, посмотрела через плечо блондинки, безошибочно вычислив причину. Белов и ей улыбнулся.

Покосился на Барышникова, тот сидел, уставив неподвижный взгляд куда-то на крышу Литинститута. Воздух, наэлектризованный начавшейся вечерней охотой, казалось, не оказывал на него никакого воздействия.

— Ты чего, старый? — Белов легко толкнул Барышникова в бок.

— А? — очнулся тот. — Задумался. — Отхлебнул из бутылки. — Расслабился и вспомнил. Знаешь, я ведь на этой скамейке сидел в восьмидесятом году. Помнишь, как Олимпиаду обеспечивали? Ужас! Словно вторжение оккупантов отражали, а не гостей принимали. Уж не знаю, сколько за каждым иностранцем прикрепили оперов, но, видать, не хватило, если нас с курсов повышения квалификации вернули и в прорыв бросили. Нервы так намотали, что от бесконечных инструктажей и проверок заработал что-то вроде наведенного психоза. Всюду мне арабские террористы, израильские диверсанты, злостные цэрэушники и коварные шпионки из Бангладеш мерещились. А досталась мне, кстати, команда бегунов из Нигерии. Или из Конго, уже не помню. Сидели мои черномазые в номерах безвылазно, потому что, как выяснилось, боялись потеряться. Никаких попыток оставить после себя мулатиков не предпринимали. По-английски из них лопотал только один, за что его и подозревали в причастности к разведдеятельности.