Черная невеста

– Как я здесь очутился?

– Я принёс, - всё тем же бесцветным тоном известил одногруппник.

– А зачем?

– Потому что ты решил стать первым фениксом-самоубийцей.
– Внезапно в его взгляде появилась злость, что подтверждали и зародившиеся нотки в голосе.
– Вот скажи, зачем тебе нужно было полосовать себе руки?

– Э-э...
– я растерялась. Ничего подобного в моих воспоминаниях не было. Однако, высвободив левую руку из-под одеяла, я убедилась, что Дар и не думал шутить. Но зачем мне понадобилось резать себя? Размотав бинты, я ужаснулась ещё сильнее. Хаотическая мешанина рубцов шла по внутренней стороне руки, пересекая вены. Кошмар какой! Я поспешно отвела взгляд... и вспомнила.

Мне обязательно нужно было забыть, отвлечься. Эти видения сводили меня с ума, ведь в них я вновь не могла ходить. Отчаявшись, я решила нарисовать её, Синди, свою спасительницу. Я пошла на этот шаг лишь потому, чтобы каждый раз по пробуждении видеть её и осознавать себя здоровой. Почему я решила изобразить её с помощью своей крови сама объяснить не могу, но по мере создания портрета мои извечные кошмары отступили. Однако им на смену пришли другие.

Я поёжилась и отрешилась от воспоминаний. Эти сны в прошлом. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Одногруппник всё так же неотрывно смотрел на меня, не произнося ни слова. Наконец, я не выдержала:

– Ты что-то хочешь спросить?

– Ты всё равно не ответишь, - криво усмехнулся светлый.
– Так что это бесполезное сотрясание воздуха.

– Пока не спросишь - не узнаешь, - пожала я плечами, наспех замотав бинты и пряча руку под одеялом.
– Странный ты.

– Не я, а ты. Этот разговор вообще бессмыслен.
– Дар встал и направился к двери.
– Ты пропустил три дня занятий. Надеюсь, что сегодня ты всё-таки появишься.

Я проводила одногруппника недоуменным взглядом. Я его не понимаю. Какая ему разница?. К тому же подобная холодность и сдержанность совершенно не характерны для Дара. В обычной ситуации он бы из меня душу вытряс, методически подвергая допросам и пытаясь докопаться до правды.

Сев на кровати, я замерла на пару минут, пытаясь перебороть нахлынувшую слабость и головокружение. Похоже, я ещё не восстановилась после столь крупной кровопотери.

Я как раз ползала по полу на четвереньках, пытаясь найти свою обувь, когда в комнату вошёл магистр Дэриван.

– Ну и как это называется?
– поинтересовался феникс.

– Обувь ищу. Куда вы её запихнули?

– В смежной комнате у порога. Но я о другом. Что ты уже натворил и, главное, зачем?

– Вы о чём?
– кося под дурочку, спросила я. Разговаривать о произошедшем не было никакого желания. Однако подобные чувства испытывала одна я.

– Я о картине кровью на стене. Ты хоть понимаешь, что твоих сил могло не хватить на столь масштабную работу? С кровью не шутят. И тратить свой дар на подобные глупости...

– А что вы называете глупостью?
– В первый раз с начала разговора посмотрела я прямо на магистра.

– Бесконтрольное транжирство энергии и прямую угрозу твоей жизни!
– рявкнул Дэриван. В первый раз вижу его таким злым.
– Что за блажь на тебя нашла? К чему подобные сложности ради обычного оберега?

– Не понимаю, о чём вы, - пожала я плечами.

– Дарк, не дури мне голову. Ты вполне мог обратиться ко мне или любому другому наставнику, чтобы...

– Я не позволю никому лезть в мои воспоминания!

– отрубила я, не дожидаясь окончания объяснения.

– Причём здесь это?
– удивился магистр.

– Притом, что именно в них вся проблема. И вы здесь ничем не поможете.

– Так вот что гнело тебя всё это время. Но к чему эта девушка? Ты мог найти более лёгкий способ побороть свой страх перед прошлым. И менее экзотичный.

– Можете считать, что она подарила мне мою теперешнюю жизнь. Так что этот портрет - напоминание и благодарность. А теперь позвольте уйти.

– Дарк, ты наглеешь от собственной безнаказанности. Будешь и дальше грубить направо и налево - нарвёшься. Канорен уже поднял вопрос о твоём недостойном поведении, а также о возможности ввести теоретическую часть в экзамен по щитам.

– Мне это не важно. Дайте, пожалуйста, пройти.

– А что тебе важно?
– Этот вопрос застал меня врасплох настолько, что я второй раз посмотрела в лицо магистру. Он был сосредоточен и чуточку грустен.

– Вы о чём?

– Ты говоришь, что тебе не важно, будешь ли ты иметь лишние проблемы уже в этом сиане. Вот я и спрашиваю: что же тебе важно:

Я растерялась. Чего он от меня хочет?

– Я всё равно не понимаю. Кстати, вы не знаете, где мои остальные вещи? Я хотел бы получить их обратно.

Магистр разочарованно вздохнул и пропустил меня к двери. Сам он направился к тумбочке возле кушетки, извлёк из верхней полки мои вещи и отдал мне, предупредив:

– Не мелькай особо с ними. Лишние вопросы, думаю, тебе ни к чему. А они обязательно возникнут у ребят. Кстати, с картиной делай, что хочешь, но чтобы к следующему вечеру её больше не было видно. Иначе её сведёт магистр Арион. А к сегодняшнему разговору мы вернёмся позже, когда немного подрастёшь.

Подрастёшь, - мысленно передразнила я магистра.
– Между прочим, мне почти уже тринадцать лет, а он относится ко мне, как к сущему ребёнку!

'Ты и есть ребёнок, - проворчал молчавший ранее голос.
– Особенно по меркам фениксов'.

Но я не феникс. Я человек, а люди растут быстрее.

'Если ты ещё не заметила, то сейчас ты взрослеешь много медленнее, чем в обычной ситуации. Причём, как физически, так и психологически'.

Так что, меня ещё десять лет будут называть ребёнком?
– ужаснулась я.

'Если не все тридцать пять. Фениксы считаются достаточно взрослыми только по достижении сианов сорока, когда им нужно проходить инициацию. Последнее является важнейшим шагом во взрослую жизнь. Если феникс психологически не готов к контролю своих эмоций, то он рано или поздно погибнет'.

Но я-то прошла инициацию. Во всяком случае, меня так уверяли.

'Насильственное вселение в тебя недофеникса не является инициацией, - менторским тоном заметил голос.
– А до взрослости тебе, как до грани без крыльев. Так что молчи в тряпочку и слушай старших'.

Старший, - не без язвительности протянула я, - а где ты был все прошлые дни, когда мне нужна была твоя помощь?

'Не мог к тебе пробиться. Из-за своих негативных эмоций и страхов ты выстроила почти непреодолимый барьер, отрезав меня'.