Черная Волна

пляжа, послышался новый звук сирены.

На этот раз трубный звук, выпевавший че

тыре ноты, доносился от линии столбов на

берегу. Рафен увидел, как верхние части бли

жайших столбов медленно раскрылись вее

ром, разделяясь на четыре сектора.

Беглец замедлил движение; Рафен решил, что сейчас он побежит к воде, но тот ничего

не делал. В его движениях не было заметно

усталости — только странная покорность

судьбе.

Из спрятанного динамика послышался го

лос, искаженный треском помех:

— Не будь идиотом.

Рафен скривился, узнав вкрадчивую, раз

меренную речь Байла, на какую-то долю се

кунды ему показалось, что эти слова обраще

ны к нему; но они относились к беглецу.

— Поворачивай обратно. Вернись, и твоя

выходка будет забыта.

Беглец осторожно развернулся и на полу

согнутых рванул вдоль пляжа. Рафен услышал

механический скрип и с ужасом увидел пару

сторожевых орудий, которые появились из

раскрывшихся наверший стоящих на берегу

столбов. Сигнал сирены повторялся. Это были

все те же четыре звука — но с каждым разом

они звучали все быстрее и быстрее.

Человек остановился и опустился на одно

колено. У Кровавого Ангела перехватило ды

хание, когда он увидел, что укутанная в бес

форменные лохмотья фигура склонила голову

и прижала к груди скрещенные в запястьях

руки. До его слуха донесся шепот — и он от

четливо разобрал слова молитвы; это была

Литания Аквилы, древнее обращение к Богу-

Императору о заступничестве против сил зла.

Рафен понял, что должно произойти. Он

вскрикнул, забился в своих оковах, так, что

одна из цепей затрещала. Человек на берегу

не пошевелился.

— Ну… Как скажешь. — произнес голос из

динамиков, и в следующую секунду орудия

прицелились, зарядились и выстрелили. Ко

роткий энергетический заряд пролетел над

берегом и разнес беглеца — Астартес — на

молекулы. От него осталась только едва за

метная, тонкая, как туман, полоса крови на

спекшемся в стекло песке.

Извергая проклятия, Рафен снова забился в

цепях, пытаясь освободиться; танк завел дви

гатель и покатился дальше. Он понял, что му

танты в кабине знали, что произойдет, и про

сто остановились посмотреть.

Рафен чувствовал себя так, словно с разма

ху прыгнул в ледяную воду. Одно дело видеть

смерть боевого брата на поле битвы — а сей

час у него не оставалось сомнений в том, что

погибший у него на глазах был космодесант

ником, таким же, как и он сам — но то, что он

стал свидетелем такой низкой, бесславной

гибели наполняло его одновременно гневом

и безысходностью. Он судорожно пытался по

нять то, что видел, и найти в произошедшем

некий смысл.

Тем временем “Атлант” свернул с дороги, и, развернувшись, остановился на выглажен

ной ветрами феррокритовой площадке, кото

рую с трех сторон окружали крепостные сте

ны. Цепи ослабли, и он рухнул на грунт, при

землившись не слишком удачно. Рафен заста

вил себя подняться, пока танк отъезжал, и

стал осматриваться.

Он сразу заметил группы странных зверо

подобных мутантов, которые собрались на

сторожевых постах и орудийных башнях, у

лафетов, на которых были установлены авто

пушки и огнеметы. Но его внимание привлек

ло другое. Он видел только двоих, без всякого

интереса глазевших на него с арочной галереи

— но это точно были Астартес: высокие, мо

гучего телосложения, словно выкроенные из

мускулов… как отборные туши в мясной лав

ке. Поначалу он подумал, что это космоде

сантники Хаоса, но, приглядевшись, решил, что ошибся. Они носили на себе оружие самых

разных систем, но их броня не походила на

порченные варпом доспехи, что так любили

легионы отступников. Несмотря на высечен

ный на скале знак, который он видел раньше, он не заметил знакомых символов — только

изображение восьмиконечной звезды Разру

шительных Сил. Если уж на то пошло, они

напоминали Рафену самого Фабия: высокие

неподвижные фигуры, от которых исходило

ощущение опасности.

Скрип заржавленных механизмов заставил

его обернуться. Створки ворот, входившие

друг в друга, как зубья пилы, разошлись в

стороны, и из них вышел человек в длинном

бесформенном одеянии — вроде того, кото

рое он видел на убитом. Обвитая мускулами

рука с кожей цвета старой дубленой шкуры, поднялась, чтобы откинуть капюшон.

— Если ты желаешь умереть прямо сейчас, родственничек, наше зверье устроит тебе это.

А если не хочешь — я б советовал тебе не

делать резких движений.

Его прилизанные волосы, если их отмыть, были бы серебристо-серыми; они обрамляли

старое, покрытое шрамами лицо с тяжелой

челюстью, которую подчеркивала косматая

борода. У седого пришельца не было глаз —

пустые глазницы были забиты толстыми ком

ками ткани, оплавленной, как воск. Тонкие и

резкие чернильные линии виднелись на впа

лых щеках и вокруг шеи, складываясь в угло

ватые буквы на языке, которого Рафен не

знал. Но некоторые знаки были ему знакомы

— он признал руны, которые использовали

племена, населявшие Фенрис. Старик показал

зубы — желтоватые клыки, видневшиеся из-

под верхней губы.

— Назови своего господина, — потребовал

он.

— Ты… сын Русса… Космический Волк… —