Чернильный обмен
Шрифт:
И Ниалл использовал в своих интересах эту безопасность, чтобы нарушить правила своего Двора. Он появился перед Лесли, заговорил с ней. Он не мог объяснить этого. Непреодолимое желание быть рядом с ней, еще сильнее, чем у ресторана, вынудило его сделать это. Он ослушался свою королеву, не повиновался пусть не прямому приказу, но вполне очевидной ее воле. Если Кинан не замолвит за него словечко перед Эйслинн, последствия могут быть серьезными.
Я могу объяснить, что… что… что? Он не мог сказать ничего из того, что было бы правдой. Просто он увидел Лесли, наблюдал за ее слепыми
Почему сейчас?
То притяжение, которое заставило его подойти к ней, показаться, было как приказ, от исполнения которого он не мог отказаться и, откровенно говоря, не хотел. И все же, хотя он до сих пор прекрасно справлялся с тем, чтобы не приближаться к ней, это не отменяло того, что его действия видело огромное количество свидетелей. Он должен был извиниться и уйти до того, как пересечь ту грань, за которой неминуемо последует гнев королевы. Но вместо этого он, наконец, спросил:
— Ты уже видела временную выставку?
— Пока нет. — Теперь Лесли держалась на расстоянии после его слишком затянувшегося молчания.
— Здесь есть работы прерафаэлитов,
которые я хотел бы увидеть. Хочешь присоединиться ко мне? — У него уже вошло в привычку разглядывать все работы прерафаэлитов, которые он только мог найти. Правящая Высшая Королева — Сорча — была невероятно увлечена ими и весьма походила на героинь многих их холстов: Берн-Джонс
практически в деталях запечатлел ее в «Золотой лестнице».
Он уже думал рассказать об этом Лесли, но вовремя остановился. Сейчас он был видимым для нее. И вообще ни о чем не должен был с ней разговаривать.
Он сделал шаг назад.
— Тебе, наверное, неинтересно, так что я…
— Нет, мне интересно. Я даже не знаю, кто такие прерафаэлиты. Я просто хожу по залу и смотрю на картины. Это не… Я совсем не много знаю об истории живописи, только о том, — Лесли порозовела, — что мне нравится.
— И это все, что тебе нужно знать, не так ли? Я помню их отчасти потому, что их творчество нравится мне. — Он мягко положил руку на спину Лесли, позволив себе прикоснуться к ней. — Пойдем?
— Конечно. — Она пошла вперед, и теперь рука Ниалла уже не касалась ее. — Так кто такие эти прерафаэлиты?
— Это художники, которые решили не следовать правилам своей художественной школы и создавали искусство по собственным стандартам.
— Значит, бунтари? — Она засмеялась, внезапно расслабившись и почувствовав себя свободной без какой-либо очевидной причины. И красота великих полотен и сказочной резьбы на колоннах в галерее поблекла по сравнению с ней.
— Бунтари, изменившие мир, потому что верили в себя. — Он провел Лесли мимо группы Летних девушек, невидимых для нее, которые с недовольными лицами шептались и указывали на них пальцами. — Вера — очень мощная вещь. Если ты веришь, что можешь… — Он замолчал, потому что фейри подошли ближе.
Кинана это не обрадует.
Никаких смертных, Ниалл.
Ты же знаешь.Разве что Кинан дал согласие на эту…
Она подруга Эйслинн.
Ниалл, оставь ее в покое. — Тон последней фейри был сродни материнскому.
— Ниалл? — Лесли смотрела прямо на него.
— Что?
— Ты замолчал… Мне нравится твой голос. Расскажи что-нибудь еще. — Раньше, когда он месяцами наблюдал за ней, и даже несколько минут назад, она не была такой смелой. — О художниках, например?
— Да-да. Они не подчинялись правилам. Создали свои собственные. — Он отказывался смотреть на фейри, глядящих на них и бормочущих свои предостережения. Их голоса были сердитыми и испуганными, и хотя он, кажется, знал, что делал, все это беспокоило его. — Иногда правилам нужно бросить вызов.
— Или нарушить их? — Дыхание Лесли стало неровным, она опасно улыбалась.
— Иногда, — согласился он.
Разумеется, она не понимала, что может означать нарушение правил для него, для нее, но ведь в действительности он их и не нарушал. Он всего лишь растягивал их границы. Предложив Лесли руку, он повел ее в следующую галерею. Ее рука дрогнула, когда она положила ладонь на сгиб его локтя. Мой король послал меня сюда, чтобы присмотреть за ней. Он знает, что я справлюсь. Я могу быть осторожным, могу оставаться в рамках правил.
Все будет хорошо. Чаще всего именно Ниалла Кинан просил охранять Лесли. Несмотря на опасные последствия, которые несли смертным объятия Ниалла, Кинан доверял ему. Они нечасто разговаривали о том, как смертные теряли себя, оставаясь с Ниаллом слишком долго, и совсем не обсуждали, как много смертных он погубил под влиянием Ириала. «Я верю, что ты сделаешь то, что необходимо». Вот и все, что сказал Кинан.
Ниалл твердо намеревался оградить Лесли от опасности, которую несла привязанность к нему. Именно так я и сделаю. Но сегодня, когда он увидел ее, такую красивую и такую одинокую, все его благие намерения испарились. После сегодняшнего дня он станет присматривать за ней невидимым.
Я могу сделать это: погулять с ней, поговорить так, чтобы она меня слышала. Всего один-единственный разговор.
Он держался на расстоянии; от этого не было никакого вреда. Ведь он не рассказывал ей о том, кем он был и как ходил рядом с ней, когда она даже не подозревала об этом. Он мог ходить рядом с ней, не пытаясь ее поцеловать.
— Хочешь чего-нибудь перекусить, перед тем как мы пойдем на выставку? Сэндвич? — спросила она.
— Сэндвич… Это можно. Да.
Это в пределах правил. Поесть с ней неопасно. Было бы опасно, если бы он предложил ей еду фейри, но сэндвич — еда смертных, приготовленная их руками. А значит, безопасная еда.
Ее ладонь сжала его руку, прикасаясь к нему, держась за него.
— Я действительно рада, — прошептала она, — что столкнулась здесь с тобой.
— Я тоже.
Он убрал руку. Возможно, он мог быть ей другом, но не более того — это было запрещено. Она была запрещена.
И от этого она — еще бoльшее искушение. Через несколько слишком коротких часов Ниалл извинился и ушел, испытывая нежеланную благодарность за то, что вечерняя охрана Лесли появилась пораньше.
Время, проведенное с ней, было наполнено болью. И хотя быть с ней было прекрасно, все же это до боли напоминало о том, что не могло принадлежать ему.