Черное золото

Утром следующего дня Глушков объехал окрестные деревни — Березовку, Спасское, Карабаш. Везде договаривался о санях и возчиках, прощупывал возможности для закупки продовольствия.

К его удивлению, крестьяне охотно соглашались помогать. Слухи о нефтяном промысле уже разошлись по округе.

В Карабаше старый охотник Мухаметшин, прославленный волчатник, вызвался поработать проводником:

— Все тропы знаю. И волчьи повадки. Проведу обоз безопасно.

К вечеру второго дня Глушков вернулся на промысел. Краснов ждал в штабной палатке:

— Докладывайте, Николай Петрович.

Глушков разложил подробный план:

— Всего двадцать саней. Восемь вооруженных охранников под командой Прохорова. Проводник из местных. Первый обоз можем отправить через два дня.

— А с продовольствием что?

— Договорился с купцом Хайруллиным. Мука, крупа, сушеное мясо. Цены высокие, но другого выхода нет.

Краснов задумчиво рассматривал карту:

— Хорошо поработали, Николай Петрович. Важнее всего обеспечить безопасность обоза.

За окном снова начался снегопад. Глушков подошел к окну. На фоне сумеречного неба четко вырисовывалась буровая вышка. Где-то в темноте протяжно завыл волк. Зима только начиналась.

Впрочем, безопасность обоза с самого начала оказалась под угрозой.

Глава 11 Кризис

Первый продовольственный обоз двигался по заснеженной дороге в предрассветных сумерках. Пять саней, груженных мукой и крупой, медленно пробирались через сугробы. Впереди верхом на гнедом жеребце ехал старый охотник Мухаметшин, за ним охранники Прохоров и Савельев. Замыкал колонну молодой милиционер Гришин.

Дорога петляла между заснеженными холмами. Низкие темные тучи цеплялись за верхушки елей. Термометр показывал минус пятнадцать, но влажный ветер пробирал до костей.

Вдруг Мухаметшин поднял руку, останавливая обоз. Его острый слух уловил какой-то посторонний звук.

— Там чужие, — прошептал он, указывая на небольшую рощу впереди.

Прохоров подъехал ближе, всматриваясь в сумрак между деревьями. На снегу виднелись свежие следы полозьев, уходящие в чащу.

— Возможно, засада, — коротко бросил он. — Гришин, прикрывай обоз. Савельев, за мной.

Они не успели проехать и десяти саженей, как из рощи грянул выстрел. Савельев вскрикнул, хватаясь за простреленное плечо. Его конь метнулся в сторону, сбрасывая раненого в сугроб.

— К саням! — крикнул Прохоров, разворачивая коня.

Из рощи выскочили трое вооруженных верховых. Бандиты, пригнувшись к конским шеям, неслись к обозу.

Гришин успел сделать два выстрела из карабина. Один из налетчиков вылетел из седла, но двое других уже были рядом с санями.

Возчики попытались развернуть упряжки, но в глубоком снегу сани развернулись слишком медленно. Главарь бандитов, рослый детина в черном полушубке, направил револьвер на ближайшего возчика:

— Стоять! Всем лежать!

В этот момент сбоку раздался гортанный крик. Мухаметшин, пригнувшись к шее коня, вылетел из-за саней. В его руке блеснул длинный охотничий нож. Бандит развернулся, выстрелил, и зацепил. Но старый охотник, не останавливаясь, врезался в него, сбивая с седла.

Прохоров не растерялся. Его меткий выстрел достал второго налетчика. Тот выронил обрез, заваливаясь набок.

Главарь, отбиваясь от Мухаметшина, пытался достать второй револьвер. Но старый охотник, несмотря на полученную рану, крепко держал его за руку. Они покатились по снегу, превращая белый наст в красное месиво.

Гришин подоспел вовремя. Приклад карабина обрушился на голову бандита, оглушая его.

Все закончилось за несколько минут. Двое налетчиков убиты, главарь связан. Но и своих потерь избежать не удалось. Савельев тяжело ранен в плечо, у Мухаметшина глубокая рана на боку.

— Срочно на промысел, — распорядился Прохоров, перевязывая раненых. — Там есть медпункт.

Обратный путь занял почти четыре часа. Сани с ранеными шли первыми, остальные прикрывали отход. К полудню добрались до промысла.

Зорина, склонившись над Савельевым в госпитальной палатке, осторожно промывала рану:

— Повезло. Пуля прошла навылет, кость не задета. Но потерял много крови.

Мухаметшин отказался ложиться:

— Царапина только. Дома заживет.

Но Зорина настояла на перевязке:

— Рана глубокая, может начаться заражение.

Глушков допрашивал пленного главаря в штабной палатке. Тот угрюмо молчал, но по документам в кармане установили. Михаил Кречетов, бывший унтер-офицер, давно разыскиваемый за налеты на обозы.

Вечером собрали экстренное совещание. Глушков доложил:

— Банда Кречетова орудует в этих местах давно. По данным милиции, у него еще минимум пять сообщников.

— Значит, нужно усиливать охрану, — подытожил Краснов. — И менять маршруты.

За окнами штабной палатки выла метель. Первое серьезное столкновение показало, что война за нефть начиналась не только с природой, но и с людьми.

* * *

После нападения на обоз я не мог уснуть. В голове крутились мысли о том, что все могло закончиться гораздо хуже.

Повезло, что Мухаметшин оказался не просто проводником, а бывалым бойцом. И что Прохоров не растерялся. Но рассчитывать только на везение сейчас непозволительная роскошь.

Утром я собрал всех в штабной палатке. Несмотря на тревожные мысли, я старался говорить уверенно и спокойно:

— Нужно создавать постоянную охрану промысла. Не только для обозов, но и для защиты буровой, складов, жилого лагеря.

Глушков развернул список:

— В Бугульме есть двадцать бывших красноармейцев, готовых наняться. Все с боевым опытом. Еще пятеро из местных охотников просятся.

— Оружие? — коротко спросил я.

— Военком обещал тридцать винтовок и два ящика патронов. Правда, требует официальное разрешение из Казани.

Я достал заранее заготовленную телеграмму:

— Уже запросил. К вечеру должен быть ответ.

Ну вот, приходится создавать вооруженный отряд. В мирное время, в глубоком тылу… Как на войне.

Но выбора не было. Банда Кречетова — это только начало. Когда пойдет большая нефть, желающих поживиться станет куда больше.

Прохоров, с перевязанной рукой, чертил схему охраны: