Черное золото

— Огонь! — крикнул я.

Грянуло несколько выстрелов. Зверь, уже взявший разгон, по инерции пробежал еще несколько шагов и рухнул в снег. Могучее тело еще подергивалось, когда Ахметзянов подошел и выпустил последний, контрольный патрон.

— Все, — выдохнул он. — Отмучился бедолага.

Глушков опустил дымящийся карабин:

— Пришлось стрелять. Такого нельзя было отпускать, еще вернулся бы.

— Правильно сделали, — кивнул я. — Шкуру снимите, пригодится. А тушу отвезти в дальний овраг, чтобы других зверей не приманивала.

Оглядев разгромленный склад, я прикинул объем работы. Предстояло не только спасать уцелевшие продукты, но и серьезно укреплять стены. Мало ли какие еще незваные гости пожалуют на запах человеческого жилья.

— Глушков, — позвал я. — Организуйте ночное патрулирование вокруг промысла. И посты усильте. Чую, этот медведь не последний, слишком уж тревожим мы лесной покой нашими работами.

Возвращаясь на промысел по глубокому снегу, я размышлял, сколько еще испытаний готовит нам эта суровая земля? Но пути назад нет. Мы должны взять эту нефть, чего бы это ни стоило.

Вернувшись на промысел, я собрал техническое руководство, чтобы наконец решить главную проблему — высокое пластовое давление.

На столе в штабной палатке лежали графики замеров. За последнее время рост давления замедлился, но все равно превышал все мыслимые нормы.

— Что скажете, Александр Карлович? — обратился я к Рихтеру.

Старый инженер устало потер воспаленные от бессоницы глаза:

— Обычные методы здесь не помогут, Леонид Иванович. Такого давления я за всю практику не встречал.

Кудряшов развернул карту пластов:

— Смотрите, мы словно вскрыли гигантский подземный котел. Давление распределяется неравномерно, но везде превышает расчетные значения.

Я склонился над картой. Опыт из будущего подсказывал, что пока что с подобным напором мы не справимся, техника не позволит. Но можно найти способ его контролировать.

— А если пробурить серию разгрузочных скважин? — предложил я. — Небольшого диаметра, по кругу от основных.

— Для сброса давления? — оживился Рихтер. — Интересная мысль…

— Именно. И не просто сброса, — я начал чертить схему. — Смотрите: располагаем их так, чтобы перехватывать основной напор. Своего рода предохранительные клапаны.

Валиулин, молчавший до этого, подался вперед:

— А если направить этот сброс в специальные коллекторы? Получим дополнительную добычу без затрат на насосы.

— Верно мыслишь, — одобрил я. — Высокое давление против нас, пусть работает на нас.

Рихтер быстро делал расчеты:

— При правильном расположении разгрузочных скважин можем снизить общее давление процентов на тридцать. Этого хватит для безопасной работы.

— Но главное, мы сможем изменить схему разработки, — добавил я. — Новые скважины будем бурить только после детальной разведки. Искать участки с нормальным давлением.

— А как определять? — спросил Кудряшов.

— Через систему опережающих замеров. Теперь у нас есть приборы, — я показал на самописцы конструкции Рихтера. — Увидим опасную зону, сразу обойдем стороной.

Островский поднял руку:

— У меня еще предложение по буровому раствору. Можно добавить специальные присадки для гашения пиковых выбросов.

Я кивнул и ткнул в него пальцем.

— Кстати, а что на это скажет Ипатьев? Давайте спросим его мнение?

Химик обрадовался и тут же побежал готовить телеграмму для академика.

К вечеру план был готов. Мы не могли победить подземную стихию, но научились ее контролировать. Как опытный укротитель, который не пытается сломить волю дикого зверя, а направляет его силу в нужное русло.

— Значит так, — подвел я итог. — Валиулин, готовьте площадки под разгрузочные скважины. Кудряшов, проведите полную разведку территории. Рихтер, за вами усиление защиты на действующих скважинах.

— А если все-таки прорвет? — спросил Глушков.

— На этот случай у нас теперь есть система раннего оповещения и четкий план действий, — ответил я. — Прежде всего, не надо пытаться остановить стихию, а быть готовым ею управлять.

Когда все разошлись, я еще раз просмотрел схему. Мы нашли единственно возможное решение в нынешних условиях. Пусть не самое элегантное, зато реализуемое.

А остальное придет со временем. Развитие техники, новые методы, более совершенное оборудование.

А пока нам предстояло научиться работать в существующих условиях, находя компромисс между желаемым и возможным.

Кстати, уже через день пришла телеграмма из Ленинграда. Ипатьев, которому мы отправили срочный запрос и образцы, отвечал развернуто, на трех листах:

«ИЗУЧИЛ ВАШИ ДАННЫЕ ТЧК СИТУАЦИЯ СЛОЖНАЯ НО РЕШАЕМАЯ ТЧК ПРЕДЛАГАЮ ИСПОЛЬЗОВАТЬ МЕТОД СТУПЕНЧАТОГО СНИЖЕНИЯ ДАВЛЕНИЯ ТЧК СХЕМА ПРИЛАГАЕТСЯ ТЧК».

Я развернул приложенные схемы. Профессор предложил оригинальное решение.

С помощью специальных химических составов создавать в пласте зоны с разной проницаемостью, постепенно отводя избыточное давление в нужном направлении. Я внимательно изучал рекомендации Ипатьева, отмечая свойственную академику скрупулезность в деталях.

«…для создания барьерных зон в пласте предлагаю использовать закачку водного раствора силиката натрия (жидкого стекла) с добавлением хлористого кальция, — писал профессор. — При взаимодействии образуется нерастворимый силикат кальция, создающий плотную, но проницаемую для нефти перегородку. Если регулировать концентрацию и скорость закачки, можно добиться различной степени проницаемости в разных зонах».

Я показал эти выкладки Островскому.

— Смотрите, Гавриил Лукич, ваш шеф предлагает использовать эффект гелеобразования. При нашем высоком пластовом давлении такая технология может сработать даже лучше, чем в лабораторных условиях.

Островский внимательно изучал формулы:

— Гениально! В сочетании с цементным раствором это даст ступенчатое снижение напора. И что особенно важно, все компоненты доступны. Жидкое стекло производят в Казани, хлористый кальций можно получить из известняка…