Черное золото

Когда закончился цемент для фундамента больницы, Островский предложил использовать местную глину с добавлением известняка, обожженного особым способом. Получился своеобразный «римский бетон», не уступающий по прочности обычному.

Для отопления новых зданий инженер Савин разработал систему газовых печей с водяным контуром, своеобразное центральное отопление, работающее на попутном газе. Первые испытания в столовой показали высокую эффективность и безопасность.

Постоянное капитальное строительство стало визитной карточкой промысла. Районное начальство, приезжавшее с инспекцией, не скрывало удивления:

— Вы за такое время построили больше, чем иные за год, — признал Сабуров, осматривая новые здания. — И все добротно, с умом.

— Мы только начали, — ответил я. — К лету здесь будет настоящий городок.

Строительство поселка решало не только бытовые проблемы, но и психологические. Люди видели, что пришли сюда не на временную стоянку, а создавать нечто постоянное и значимое. Это поднимало боевой дух и укрепляло веру в успех всего предприятия.

А для меня лично становилось все очевиднее: мы не просто добываем нефть, мы закладываем основы будущего нефтяного центра страны, который когда-нибудь назовут «вторым Баку». Тем более, что я так и намеревался остаться тут полным хозяином.

Строительство поселка шло полным ходом, но не без сложностей. В один из вечеров я задержался в штабной палатке, изучая очередные сметы и отчеты. Расхождение между потребностями и возможностями становилось все очевиднее. Нужно было принимать трудные решения о приоритетах.

Полог палатки откинулся, и на пороге появилась Зорина с медицинской сумкой. Ее лицо выглядело уставшим, под глазами залегли тени.

— Вот отчеты по заболеваемости за неделю, — она положила на стол тонкую папку. — И список необходимых медикаментов.

Я пробежал глазами документы. Количество простудных заболеваний увеличилось, появились первые случаи ревматизма. Сумма, запрошенная на лекарства, выглядела внушительно.

— Придется сократить, — я вернул ей список. — Финансирование ограничено. Сейчас приоритет — жилье и производственные объекты.

Маша изумленно посмотрела на меня:

— Сократить? Леонид Иванович, это минимум. Люди болеют. Две недели в сырых бараках, и половина рабочих выбывает.

— Я понимаю, — мой голос звучал жестче, чем хотелось. — Но денег в обрез. Придется выбрать самое необходимое.

— Все в этом списке необходимо, — она выпрямилась. В ее глазах появился холодный блеск. — Или вы считаете, что я запрашиваю лишнее?

— Не в этом дело. Просто сейчас мы не можем себе это позволить.

— Не можем позволить улучшить здоровье людей? — ее голос поднялся на октаву. — Тогда зачем мы строим этот поселок? Чтобы хоронить рабочих в комфортабельных условиях?

Ее слова задели меня. Весь день я разрывался между десятками неотложных проблем, урезая одно в пользу другого, и ее обвинение показалось несправедливым.

— Послушайте, Мария Сергеевна, — я тоже начал заводиться. — Я не против закупки лекарств. Но нужно понимать ситуацию в целом. Без нового жилья, без столовой, без отопления будет еще больше больных. Мы не можем расходовать средства, которых у нас просто нет!

— Значит, прикажете лечить людей святой водой? — она скрестила руки на груди. — Может, и больницу отложим до лучших времен?

— Не передергивайте, — я начал терять терпение. — Строительство больницы идет по плану. Но я не могу вытрясти деньги из пустого кармана.

— Да, конечно, — холодно произнесла она. — Бетон важнее лекарств. Техника важнее людей. Я начинаю понимать вашу репутацию, Леонид Иванович.

Это был удар ниже пояса. Я резко встал, ощущая, как закипает кровь:

— Моя репутация не имеет отношения к делу. Я принимаю решения, исходя из объективной ситуации, а не эмоций.

— Конечно, вы ведь человек без эмоций, — она схватила свою сумку. — Как я могла забыть.

— Маша, это нечестно, — я попытался говорить спокойнее. — Вы же знаете, что я…

— Я знаю только, что моим пациентам нужны лекарства, а вы отказываете, — она направилась к выходу. — Всего доброго, Леонид Иванович.

Прежде чем я успел что-то ответить, она выскочила из палатки. Я опустился на стул, чувствуя себя выжатым и обессиленным. Этого еще не хватало. Личные отношения, только начавшие налаживаться, снова полетели под откос.

Я знал, что Зорина права насчет необходимости лекарств. Но и моя позиция была обоснованной. Денег катастрофически не хватало. Мы балансировали на грани финансового краха.

Поразмыслив некоторое время, я решил не откладывать примирение. В конце концов, мы взрослые люди и должны уметь находить компромиссы.

Ночь уже опускалась на промысел, когда я направился к медпункту. В окнах горел свет. Зорина, как обычно, работала допоздна. Я постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

Маша сидела за столом, заполняя медицинские карты. Увидев меня, она вскинула брови:

— Что-то срочное, Леонид Иванович?

— Да. Нам нужно поговорить, — я прошел в центр маленькой комнаты, разделенной ширмой на приемную и процедурный кабинет. — Наш разговор закончился неправильно.

— Не вижу смысла продолжать, — она отложила ручку. — Вы ясно выразили свою позицию.

— Позицию по финансированию — да. Но не по отношению к вам или к важности медицинского обслуживания.

Она молчала, глядя на меня с нечитаемым выражением.

— Послушайте, Маша, — я подошел ближе. — Я не хочу, чтобы между нами оставалась эта неловкость. Да, у нас проблемы с деньгами. Но это не значит, что я не ценю вашу работу или считаю ее второстепенной.

— Тогда почему отказали в закупке лекарств? — ее голос звучал уже не так холодно.

— Потому что в данный момент в кассе физически нет этих денег, — я сел напротив нее. — Но я работаю над решением. Сегодня отправил телеграмму в Наркомат с просьбой о дополнительном финансировании. Завтра еду в Казань на переговоры с банком о кредите.

Ее лицо смягчилось:

— Вы не сказали мне об этом.

— Не успел. Вы выскочили из палатки быстрее, чем я смог объяснить.

Неожиданно она улыбнулась, впервые за весь разговор:

— Да, я бываю эмоциональной. Извините.