Черное золото

— Сколько до Алатыря по времени? — спросил я, рассматривая карту.

— При хорошем раскладе часов десять. Но там Мордовские леса, местность дикая. Будьте осторожны. волки в эту пору голодные.

Я кивнул. Придется усилить охрану платформ на стоянках.

Паровоз дал первый свисток. Пора отправляться. Я еще раз окинул взглядом состав. Двенадцать вагонов и платформ с нашим драгоценным грузом. От этого оборудования зависел успех всей экспедиции.

— По местам! — скомандовал я.

Рабочие потянулись к теплушкам. Рихтер сделал последние пометки в блокноте. Островский закрыл окно лаборатории.

Второй свисток прорезал утренний воздух. Колеса медленно завертелись, увозя нас прочь от гостеприимного Арзамаса. Впереди лежал самый сложный участок пути. Через два края к месту, где, я точно знал, нас ждала большая нефть.

Вскоре я уже привычно сидел в купе. Выпил чаю, посмотрел в окно. Мы отошли от Арзамаса.

Через пару часов местность изменилась. Мордовские леса изрезали многочисленные спуски и подъемы.

Состав с трудом преодолевал затяжной подъем. Паровоз натужно гудел, колеса проскальзывали на влажных рельсах.

По обеим сторонам насыпи темнели бесконечные угрюмые ели вперемешку с осенними березами. Желтая листва медленно кружилась в порывах ветра.

— Тяжело идем, — заметил Рихтер, заглядывая в мое купе. — На подъемах состав еле тянет.

Я развернул схему пути:

— До Алатыря еще три больших подъема. Справимся?

— Должны. Но беспокоит другое. Местами на путях лежит мокрая листва. Колеса буксуют.

Словно в подтверждение его слов, паровоз издал протяжный гудок. Машинист предупреждал о сложном участке. Впереди виднелся крутой поворот, рельсы поблескивали от влаги.

В дверь постучал Кудряшов:

— Леонид Иванович, там впереди люди на путях машут.

Выглянув в окно, я увидел группу лесорубов. Их телеги с бревнами стояли неподалеку от насыпи. Пришлось дать сигнал машинисту остановиться.

— Здорово, товарищи железнодорожные! — крикнул старший лесоруб, широкоплечий бородач в потертом полушубке. — Далеко путь держите?

— До Алатыря, — ответил я, спрыгивая на насыпь.

— Тогда слушайте внимательно. За Большим оврагом пути местами забиты мокрой листвой, скользко там. А еще волки в этом году лютые, стаями ходят. Вчера на делянке двух лошадей задрали.

Рихтер поморщился:

— С листвой понятно, прометем. А вот насчет волков… У нас открытые платформы с оборудованием.

— До Алатыря засветло дойдете? — спросил лесоруб.

— Должны успеть, — кивнул я. — Часа четыре ходу осталось.

— Ну и правильно. В городе переночуете, а в лесу сейчас опасно.

Поблагодарив за предупреждение, мы двинулись дальше. Лапин организовал бригаду для расчистки путей. На крутых поворотах рабочие сбрасывали с рельсов мокрую листву.

К вечеру вдали показались дымки Алатыря. Последний подъем дался особенно тяжело.

Паровоз дважды останавливался, не в силах преодолеть скользкий участок. Пришлось подсыпать песок под колеса, вручную расчищать пути.

Но мы справились. Когда состав наконец втянулся на станционные пути Алатыря, за окнами уже сгущались сумерки.

Где-то вдалеке, в темнеющем лесу, тоскливо завыл волк. Я невольно порадовался, что мы успели добраться до города засветло.

На станции Алатырь нас встретил сырой и хмурый вечер. Тусклые фонари освещали пустынный перрон, ветер гонял опавшие листья между путями.

— Придется заночевать здесь, — сказал я Рихтеру. — Проверьте еще раз все крепления.

Начальник станции, молодой, но уже поседевший Трофимов, выделил нам два запасных пути:

— Охрану усилю. После того случая с бандитами на прошлой неделе мы настороже.

Всю ночь вокруг состава ходили усиленные патрули. Двое станционных охранников и наши рабочие. Я несколько раз просыпался от их мерных шагов под окнами вагона.

Утром, едва рассвело, мы двинулись дальше. За Алатырем начинались чувашские земли. Холмистые поля, перелески, аккуратные деревеньки с резными наличниками. На переездах собирались местные жители, с любопытством разглядывая наш необычный состав.

На одном из полустанков возникла неожиданная проблема. Толпа крестьян преградила путь, размахивая вилами:

— Не пустим! Земли портите! Скотина пугается от ваших машин!

Пришлось остановиться. Я вышел к людям:

— Товарищи, мы геологическую экспедицию везем. Нефть будем искать. Для страны стараемся.

— Какая нефть? — выкрикнул кто-то. — У нас тут отродясь никакой нефти не было!

Ситуацию неожиданно спас местный учитель, Петр Яковлевич Хузангай. Он быстро перевел мои объяснения на чувашский, добавив от себя несколько веских аргументов. Толпа начала расходиться.

Но только мы тронулись дальше, как новая беда. В паровозе кончилась вода. Ближайшая водокачка, по словам машиниста, находилась в двадцати километрах.

— Без воды не дойдем, — мрачно констатировал он, разглядывая почти пустой тендер.

И тут снова помогли местные жители. Тот же учитель организовал крестьян из ближайшей деревни. Они привезли на телегах бочки с водой, помогли заправить паровоз.

— Только привезите нам потом книги про нефть, — попросил Хузангай. — Детям в школе рассказывать буду.

Я записал его адрес, твердо решив выполнить просьбу. Такая бескорыстная помощь дорогого стоила.

К вечеру на горизонте показался Канаш, крупный железнодорожный узел. Там нам предстояла серьезная техническая остановка перед рывком к Казани.

Паровоз дал протяжный гудок, возвещая о прибытии. В голове проносились события дня. Утренняя стычка с крестьянами, проблемы с водой, неожиданная помощь местных жителей. Я понимал: без поддержки простых людей наша экспедиция вряд ли доберется до цели.

После короткой остановки в Канаше наш состав двинулся к Волге. Пейзаж за окном постепенно менялся. Появились широкие поля, холмы становились все положе. Воздух наполнился речной свежестью.

— Волгу чувствуете? — Рихтер заглянул в мое купе. — До моста часа полтора ходу.