Черное золото

— Прошу прощения, — перебил я, — продолжайте без меня. Мне нужно срочно связаться с Москвой.

Рихтер удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал. За месяцы совместной работы мы научились понимать друг друга с полуслова. Он молча кивнул и вернулся к обсуждению, а я направился к небольшому зданию переговорного пункта.

Связь с Москвой работала нестабильно, особенно в непогоду. Пришлось ждать почти час, пока телефонистка соединит меня с нужным номером. Наконец в трубке раздались гудки, и после нескольких переключений я услышал знакомый голос Головачева:

— Контора Краснова, добрый день.

— Семен Артурович, это я. Получил вашу телеграмму. Что происходит?

— Леонид Иванович! — в голосе Головачева слышалось облегчение. — Хорошо, что вы позвонили. У нас тут… — он замялся, подбирая слова, — странное оживление вокруг нашего проекта.

— Конкретнее.

— Мышкин докладывает, что в ВСНХ создана специальная комиссия по нефтяным месторождениям. Официально — для оценки эффективности разработки. Фактически… — он снова сделал паузу, — Студенцов активизировался. Собирает документы о наших финансовых операциях, особенно интересуется договорами с Татмашпромом.

Я почувствовал, как внутри все напряглось. Студенцов. Именно его я опасался больше всего. Умный, хитрый противник, методично идущий к цели.

— Что еще?

— Запрашивают в архиве вашу документацию по…

Связь прервалась. Я несколько раз пытался дозвониться снова, но телефонистка только разводила руками. Линия перегружена, попробуйте позже.

Выйдя из переговорного пункта, я остановился, глядя на панораму промысла. Вдалеке виднелись буровые вышки, окутанные легким паром.

Ближе к поселку растянулась вереница труб, ожидающих укладки. Недавно запущенная мини-ТЭЦ уверенно дымила двумя трубами, обеспечивая электричеством весь поселок.

Сколько сил вложено во все это! И теперь, когда появились первые серьезные результаты, когда высокосернистая нефть оказалась даже лучше, чем я предполагал, появляются желающие забрать плоды нашего труда.

Внезапно я ощутил чье-то присутствие за спиной. Обернувшись, увидел Зорину, закутанную в теплый платок.

— Что-то случилось? — спросила она, встретившись со мной взглядом. — У вас такое лицо…

— Москва, — коротко ответил я. — Похоже, кто-то проявил слишком большой интерес к нашему месторождению.

Она понимающе кивнула. За эти месяцы Маша стала не просто близким человеком, а надежным союзником, понимающим все нюансы нашей работы.

— Серьезно?

— Пока не знаю. Связь прервалась в самый неподходящий момент.

Мы медленно пошли по направлению к штабу. Вокруг кипела привычная жизнь промысла. Проезжали грузовики с оборудованием, спешили по делам рабочие, из столовой доносились аппетитные запахи.

— Думаете, придется ехать в Москву? — тихо спросила Зорина.

— Надеюсь, что нет. По крайней мере, не сейчас. Слишком много работы здесь, — я кивнул в сторону нефтепровода. — Нужно закончить основную ветку до конца марта, пока не начались весенние паводки.

Планерка уже закончилась, когда мы вернулись в штаб. Рихтер ждал меня в кабинете, раскладывая на столе чертежи.

— Леонид Иванович, мы пересмотрели график. Если перебросить третью бригаду на четырнадцатый километр, сможем компенсировать отставание. Но тогда придется отложить подготовку площадки для насосной станции.

— Насосная подождет, — решил я. — Важнее запустить основную ветку нефтепровода. Это сейчас наш приоритет.

Рихтер поднял на меня вопросительный взгляд:

— Что-то произошло?

Я колебался секунду, но решил быть откровенным. Рихтер заслужил доверие, и в случае моего отъезда именно на него ляжет основная нагрузка.

— Возможно, у нас проблемы в Москве. Активизировались наши конкуренты, собирают информацию о нашей деятельности.

— Интересуется финансовой стороной? — проницательно спросил Рихтер.

— Именно. Особенно нашими договорами с Татмашпромом.

Главный инженер понимающе хмыкнул. Нестандартная схема, по которой мы обменивали сверхплановую нефть на строительные материалы, формально не нарушала никаких правил, но и не вписывалась в бюрократические рамки.

— Нужно ускорить работы, — продолжил я. — Чем быстрее запустим нефтепровод на полную мощность, тем сложнее будет остановить проект.

Рихтер задумчиво потер бородку:

— Можно перевести бригады на круглосуточную работу. С освещением проблем нет, энергии хватает. Но потребуются дополнительные средства на оплату.

— Выделим из резервного фонда. Сейчас каждый день на счету.

Наш разговор прервал стук в дверь. Вошел дежурный:

— Леонид Иванович, к нам прибыл товарищ Сергеев из финансового отдела ВСНХ. Говорит, для плановой проверки.

Мы с Рихтером переглянулись. Плановая проверка в конце февраля, в самый разгар работ? После телеграммы из Москвы это выглядело слишком подозрительно.

— Где он? — спросил я.

— В приемной ожидает.

— Пригласите.

Через пару мгновений в кабинет вошел невысокий худощавый мужчина лет сорока, в строгом костюме и с потертым портфелем. Его цепкий взгляд быстро охватил помещение, задержавшись на развешанных по стенам картах и схемах.

— Сергеев Михаил Андреевич, старший инспектор финансового отдела ВСНХ, — представился он, протягивая документы. — Командирован для проверки финансово-хозяйственной деятельности промысла.

Я бегло просмотрел предписание. Все официально, с нужными печатями и подписями. Вот только среди поручителей мелькнула фамилия заместителя Студенцова.

— Чем можем помочь, товарищ Сергеев? — спросил я, возвращая документы.

— Мне потребуются все финансовые отчеты за последние четыре месяца, — ответил инспектор. — Особенно интересуют договоры с поставщиками и подрядчиками, а также документация по реализации нефтепродуктов.

Так и есть. Его интересуют именно те операции, о которых говорил Головачев. Совпадение исключено.

— Конечно, — я кивнул. — Рихтер, попросите Лапина подготовить все необходимые документы. И выделите товарищу Сергееву рабочее место.

Когда за инспектором закрылась дверь, я подошел к окну. За стеклом ветер гнал поземку по расчищенным дорожкам поселка.

День клонился к вечеру, и рабочие возвращались с объектов. Вдалеке мерно стучал движок насосной станции, перекачивающей нефть в хранилища.