Черное. Белое

– Почему ты так думаешь?

– Потому, что я чувствую. Это мои ощущения, и я доверяю им. Все слова, сказанные тобою вчера, взгляды, которыми вы обменивались – они были пропитаны вашими желаниями. Марк, я могу угадывать твои чувства даже лучше, чем свои собственные. Потому что ты для меня дороже всех на свете. Не обманывай меня. У тебя получается все, кроме этого.

Казалось, Марк смешался, выслушав все, что я сказала ему.

– Я столько времени пытаюсь разгадать тебя, но ты так сильно отличаешься от других… Я вынужден отмечать каждое твое движение и взгляд, чтобы понять настроение и чувства, а ты… Ты просто знаешь, что я чувствую. И – да, Вика, ты права – мои ощущения выдают меня. Но, знаешь, в чем сейчас разница? Я никогда не гасил в себе никакие желания – ангелы Тьмы вообще такого не делают. Но ты! Ты заставляешь меня меняться. Можешь объяснить мне, как сила человека может быть больше силы ангела? Сегодня ночью мы не были с Евой потому, что ты руководишь моими действиями. И я прошу тебя: не переживай, что Ева изменит что-то в наших отношениях, потому что ты сильнее, чем она.

Сейчас он смотрел на меня так, как раньше, взглядом, полным заботы, но еще вчера Марк не обращал на меня внимания, будучи полностью поглощен Евой.

– Скажи хоть что-нибудь, – попросил он. – Прекрати мучить меня, заставляя угадывать твои мысли.

– Я очень устала, – еле слышно прошептала я.

– Скажи мне, что ты больше не боишься Евы.

Я покачала головой.

– Ее появление не принесет счастья ни тебе, ни мне. Давай забудем обо всем, Марк. Я не смогу прожить целый день, думая только о ней. И я знаю, что ты можешь заставить меня не вспоминать. Так заставь!

Любимый тихо опустился рядом со мной, и несколько минут мы молчали. Потом он нежно, точно боясь чего-то, уложил меня к себе на колени. Я закрыла глаза, стараясь сосредоточиться только на тех ощущениях, что получала сейчас.

Голова болела еще с утра – таблетки не подействовали. Но как только Марк начал нежно поглаживать мои волосы, я смогла расслабиться и позволить себе отдохнуть. Вечер я провела ужасно, ночь и утро – тоже, и вот теперь впервые я почувствовала облегчение. Мне даже показалось, что все еще может быть хорошо, что проблемы разрешатся, что Ева исчезнет точно так же, как и появилась. Может быть, это все мои фантазии, и очень скоро я буду вспоминать Еву, улыбаясь своей собственной трусости.

Как легко забыть о ней, лежа на коленях у любимого! Он исполнил мою просьбу – в его объятиях я забыла о вчерашнем дне и начала жить настоящим.

В этот день мы поехали к Марку домой, и больше никуда не выходили. Словно в оправдание своего утреннего опоздания мой ангел приготовил для меня сюрприз: расставил в гостиной ароматные свечи, зажег камин, а по полу разложил лепестки красных и белых роз. Романтическая атмосфера дополнялась красивой музыкой и нежным цветочным ароматом. Мы танцевали, и в свете свечей на стенах обрисовывались наши силуэты. Они были прекрасны, к тому же по теням было непонятно, что я человек, а Марк – ангел.

Так же волшебно прошел и следующий день. Я больше не слышала о Еве и не видела ее, и потому перестала терзать себя страшными догадками и предположениями.

Марк в эти два дня проявлял повышенную заботу и был предельно внимателен ко мне.

В воскресенье мы поехали в аквапарк, откуда я вернулась совершенно истощенная, но с чувством приятной усталости. Вечер провела, сидя перед камином в объятиях Марка.

…В понедельник занятия в академии начинались в половину десятого утра. Я привела себя в порядок и оделась, после чего, как обычно, устроилась в кресле в ожидании Марка. Обычно он приезжал за полчаса до начала лекций, чтобы мы успели спокойно, не торопясь, добраться до академии.

Иногда – в редких случаях – он появлялся за двадцать минут, и я успокаивала себя тем, что сегодня именно такой случай. Когда до занятий осталось десять минут, я убедилась в том, что он не приедет.

Мама была дома и видела, как я нервничаю. Она попросила меня позвонить ему, но я наотрез отказалась: будет только хуже, если я снова услышу стандартную фразу: «абонент недоступен». Я уже знала, с кем сейчас Марк. Лишь присутствие мамы заставляло скрывать охватившее меня горе. Все, что мне было нужно сейчас – это броситься на кровать и реветь до тех пор, пока головная боль не заглушит душевную. Но мама была рядом, и именно она взяла телефонную трубку и заказала такси до академии. Я не могла сказать ей, что мне сейчас не до учебы.

Наверно, какая-то сила еще оставалось у меня, и именно благодаря ей я не разревелась на глазах у мамы, водителя такси и всех своих однокурсников. Мне было необходимо одиночество, но люди со всех сторон окружали меня. Приходилось до боли напрягать глаза, чтобы из них ручьем не потекли слезы. Я должна выдержать. По крайней мере, полтора часа – одну лекцию – я должна продержаться. А после мама уже уедет на работу, и я вернусь домой. Туда, где, кроме моей кошки, никто не увидит моих слез.

Английский я просидела, судорожно вцепившись рукой в край парты и стиснув зубы. «Скоро, скоро все закончится, – постоянно повторяла я про себя. – Скоро я вернусь домой». Чем больше проходило времени, тем труднее давалась каждая минута, и мне уже казалось, что я не вытерплю до конца лекции. Слезы наворачивались на глаза, и тогда я стискивала зубы еще сильнее. Однокурсники заметили мое напряженное состояние, но, к счастью, вопросов задавать не стали.

Я была настолько сосредоточена на сдерживании слез и воплей, рвавшихся из моей груди, что даже не думала о причине моих страданий – о Еве. Ресницы дрожали, мышцы на руках напряглись, я тяжело дышала, еле удерживая в себе мощную энергию горя. Я думала только об одном: когда буду дома и выплесну все свои эмоции. А потом… О Еве я подумаю когда-нибудь потом.

Как только закончилась лекция, я резко сорвалась с места и выскочила из кабинета.

Марк перехватил меня возле аудитории. Он мог бы не появляться сейчас, так как все, что мне было нужно – остаться одной, бежать, кричать, реветь… И его появление не меняло моего желания. Поэтому я забилась в его руках, пытаясь вырваться. Он насильно прижал меня к себе, скручивая руки. Потом молча приподнял и вынес из академии.

Нет! Я не стану сейчас плакать – Марк не должен видеть моих слез! Я смогу, я выдержу, я спрячу рвущиеся наружу рыдания.

– Я так боялся расстроить тебя и только сделал еще хуже. Черт возьми, Вика, в последнее время я совершаю столько ошибок…

Вырываясь из его объятий, я тщетно пыталась установить контроль над своими действиями, потому что вела себя точно как потерявшая разум – пиналась ногами и барабанила кулаками по его груди.

Марк усадил меня в машину, пристегнув ремнем безопасности и явно сожалея о том, что больше в машине нет никаких ремней, чтобы связать меня полностью.

Нажав на газ, он погнал с бешеной скоростью, которая немного привела меня в чувство – истерика проходила. Она не исчезала, а сжималась в комочек, становилась маленькой и пряталась, грозя когда-нибудь произвести взрыв.

По дороге он не сказал ни слова.

В кратчайшее время мы оказались возле его дома, и я выскочила из машины сразу, как только он нажал на тормоз. Я тут же бросилась в дом, к камину – мне казалось, огонь сейчас поможет мне придти в себя.

Так и случилось – ровно полыхающее пламя окутало меня своей безмятежностью, и Марк не подходил ко мне, пока я несколько минут завороженным взглядом смотрела на огонь.

– Я не был с ней до самого утра, мы…

Я резко перебила его.

– Не хочу ничего слышать. Мне не важно, сколько времени вы провели вместе, что вы делали и где вы были. Я. Не. Хочу. Ничего. Знать! – четко выговаривая каждое слово, произнесла я.

– Прости меня.

– Хорошо. Я простила тебя.

Я не могла его не простить. Не могла говорить и разбираться в том, почему Марк этой ночью снова был с Евой. Не могла – ни физически, ни морально. Я только что поборола истерику, и теперь не хотела вытягивать ее обратно. Марк видел своими глазами, до какого состояния довел меня, и в его власти решать: повторять ли такое еще раз.