Черноглазая Марьяна

– Бабушка это знала? – машинально спросила Марьяна, по привычке в первую очередь соединяя себя с бабулей и искренне недоумевая, как же такое могло пройти мимо её всевидящего ока и почему она о настоящем отце не заикнулась ни разу – всегда говорила лишь об еврейчике-стоматологе.

– Да, пришлось ей сказать, - вздохнула Наталья. – Но выхода не было. Иначе твоя бабушка Германа из России не выпустила бы. А он собрался туда с родителями… Это было её идеей скрывать от тебя настоящего отца. Она заставила меня молчать, ничего тебе не говорить, чтобы не травмировать твою детскую душу. Да это было и к лучшему.

– А если бы я вдруг встретила брата, то есть сына отца, и влюбилась в него. Или мой ребёнок, став взрослым, решит жениться на его внучке? – с возмущением воскликнула Марьяна. – Об этом вы не подумали!

– Мы бы не допустили такого, - спокойно сказала мать. – Не надо меня осуждать. Лучше постарайся понять. Я была совсем юной, влюблённой, а позже обманутой, брошенной и несчастной. Я училась в медучилище, он оканчивал университет и мечтал стать известным журналистом. Но я не знала, что его семья вместе с семьёй его невесты, о которой я тоже ничего не знала – их семьи дружили – намеривались переехать в столицу.

Выложив всё это одним махом, Наталья сникла, и её прекрасные очи печально повлажнели, отдельные слезинки покатились по щекам. Представив свою мать одинокой молоденькой девчонкой, причём беременной, Марьяна почувствовала, как жалость сдавила всё внутри. Она обняла Наталью и прижала к себе.

– Не плачь, мама, - прошептала ласково, - я не осуждаю тебя и не сержусь, просто хочу, чтобы ты рассказала мне всю правду об отце. Всё как оно было на самом деле! Без утайки!

Обрадовшись, что дочь не намерена больше её укорять, женщина успокоилась и, вытерев слёзы, поведала ей о своих страданиях в юности.

С Максимом Скальцевым она познакомилась на дискотеке в ближайшем к медучилищу Доме культуры. Привёл её туда Гера Паверман, который учился на первом курсе в медицинском вузе и жил в соседнем от их с матерью доме.

Наташа влюбилась в Максима с первого взгляда, несмотря на то, что был старше её почти на шесть лет. Он казался таким остроумным и независимым, она просто голову потеряла. Чтобы не посчитал малявкой, соврала, что скоро ей будет восемнадцать, хотя недавно исполнилось лишь шестнадцать.

Они стали встречаться, сначала на людях, а потом и наедине у него дома, пока его родители на работе. Там занимались любовью. Конечно же, предохранялись - оба знали о современных способах контрацепции со школы - тем не менее что-то пошло не так, в какой-то момент случился прокол. Возможно, презерватив попался бракованный.

К сожалению, о беременности Наташа узнала после того, как Максим неожиданно, даже не попрощавшись, после выпускного вечера в вузе укатил в Москву, где раньше устроились его родители и старший брат. Оттуда он ей и позвонил.

– Прости, мне хорошо было с тобой, но только в постели, - сказал напрямик.
– Увы, а во всём другом мы с тобой не пара. Мне с тобой скучно. Тебе нужно ещё подрасти, причём подрасти интеллектуально. Мне нужна жена умная, чтобы можно поговорить, поделиться мыслями. У меня есть такая подруга. Мы дружим с детства, учились вместе на журфаке, наши родители дружат и мечтают, что мы поженимся. Свадьба у нас не за горами. Так что прощай! И будь счастлива, малышка!

А через неделю выяснилось, Наталья беременна. Она попыталась найти Максима через его университетских друзей и соседей по дому, но никто не знал, где в Москве устроились Скальцевы. Похоже было, просто не хотели никому говорить свой новый адрес. Кто-то из соседей намекнул, что старший Скальцев скрылся в столице от долгов, дескать, набрал в местных банках кредитов.

Узнав о ее беременности, влюблённый в неё с детства Гера Паверман предложил ей выйти за него замуж. Страшась гнева Марии Филипповны, Наташа согласилась.

– Я найду отца в социальных сетях и скажу, что существую, он должен знать обо мне! – выслушав мать, взволнованно произнесла Марьяна.

– Не думаю, что он обрадуется! – остудила её Наталья, невесело усмехнувшись. – Я как-то заглядывала в его страничку в «Одноклассниках», просто посмотрела его фото, каким он стал. Наверняка в «гостях» он видел, что я к нему заходила, но он не проявил ко мне интереса, хотя по главному фото, скорее всего, узнал, я не так уж сильно изменилась, да и фамилии – и старую, и новую – указываю. Мне кажется, ему будет всё равно, есть ли у него дочь на стороне или нет. Он смуглый, как и ты. Говорил, что в его крови есть татарская кровь. Хочешь, вместе можем сейчас заглянуть на его страницу? – предложила дочери.

Марьяна согласилась. Не мешкая, они сели за компьютер и зашли в «Одноклассники». Увеличив главное фото в страничке отца, Марьяна увидела чем-то похожего на неё мужчину. Хотя считалось, что она вылитая мама, но в облике отца тоже просматривались общие с ней черты. Глаза у них были одинаковой черноты, у Натальи – они светлее, ярко-коричневые. И нос у Марьяны отцовский – прямой, у мамы он чуть вздёрнут. А вот губы у него совсем другие – тонкие, упрямо сжатые, с лёгкой саркастической усмешкой. На других снимках он в разных странах, но в основном один, лишь на одном – в группе людей.

– Твой отец до сих пор хорош собой - стройный и моложавый - и, без сомнения, преуспевает, если путешествует по свету, - без особого восхищения проговорила Наталья. – Но в обаянии ему далеко до моего мужа, хотя у того наметился уже животик! – с гордостью добавила она. – Давай напишем ему вместе. Только не жди от него восторга. Он холодный, расчётливый эгоист.

– Нет, я сама ему напишу дома, - решила Марьяна. – По дороге соберусь с мыслями и придумаю, какими словами лучше выразить новость, что у него есть дочь.

На обратном пути она заехала к старшим подругам и рассказала им о неожиданно открывшейся правде об отце.

– И почему ты раньше не нашла этого Павермана в сетях? – с удивлением спросила Ирина.

– Наверное, не додумалась, - честно ответила Марьяна, - я же с «Одноклассниками» не имела дело, как и не регистрировалась "В контакте" и "Фейсбуке", хотя слышала об этих сайтах общения. Да и неудобно было навязываться, ведь Герман Паверман знал обо мне и адрес бабушки ему известен, мог бы, если захотел, сам мною поинтересоваться. Это вчера мне неожиданно взбрело в голову отыскать его… А теперь и Скальцева! Нужно придумать для него сообщение потактичнее.

– Вот почему в тебе нет пресловутой еврейской самоуверенности, а я-то всё время думала, откуда в тебе стеснительность и неуверенность в себе! – воскликнула не привыкшая церемониться Людмила. – Ты ещё извинись перед Скальцевым за то, что родилась без его спроса! – съехидничала она с лёгкой усмешкой. – Нет, ты должна держаться независимо. Тебе ничего не нужно от родного отца, ты выросла и стала успешным человеком. Это он должен чувствовать себя неудобно.

– Тем не менее «самоуверенный» еврей дал ей своё имя, предложил защиту перед бабушкой её маме и теперь готов принять Марьяну, как родную дочь, - непроизвольно подколола Железнову Ирина с едва заметным сарказмом.