Черноморские казаки (сборник)

Такое представление Кутузову сильно не понравилось, и он, того же дня, ответил строгим предписанием кошевому: «тотчас следовать в сказанный поход и догнать на Тилигуле, 10-го числа, бригаду Исаева и Бугский полк»; в противном случае, угрожая признать Чепегу ослушником, Кутузов добавил, что если не будет исполнено предписание, то он донесет фельдмаршалу , к которому и сам кошевой атаман должен будет явиться с главными зачинщиками неповиновения, побудившими его к такому безрассудному поступку. Кроме того Кутузов поставлял на вид, что так как Чепеге предписывалось только действовать вместе с Исаевым и Скаржинским, то от совокупных действий с российскими войсками он не мог отказываться. На обороте предписания Кутузов приписал своеручно: «Советую вам тотчас выступить и не подвергать себя и войско гневу его светлости, а себя строгому суду». Получив грозное повеление, кошевой атаман донес Кутузову, что хотя он и просил освободить его от подчиненности Исаеву, но от походу не отказывался, а соединившись с донцами и бугцами, выступил в предписанный путь и находится на марше, «чем долг воинской службы с тщанием исполняет».

Это донесение также не могло понравиться генералу Кутузову: в нем он видел свою ошибку в поспешном заключении о вине Чепеги в неисполнении «долга службы», чего вовсе не было. Тем более это было неприятно Михаилу Илларионовичу, что он, не выждав последнего донесения Чепеги, успел уже отрапортовать фельдмаршалу князю Потемкину о случившемся, не в пользу черноморского коша. Не верил ли Потемкин этому донесению, или снисходил к юному своему войску Черноморскому, только далеко не в Кутузовском тоне писал он Чепеге, 9 июня (№ 472), что «он (Чепега) иначе понял данное ему от Кутузова повеление об общем с прочими войсками предприятии к стороне неприятельской» и что «его (Потемкина) есть приказание всем действовать согласно», поэтому требовал, чтобы Чепега с войском «верных казаков черноморских как наискорее выступил в предназначенный поход». Но когда кошевой атаман, в защиту своей чести и чести войска, в тот же день донес Потемкину о точном исполнении ими служебных требований Кутузова, помимо просьбы о неподчинении Исаеву, то фельдмаршал заметил, вероятно, Кутузову о напрасно поднятой им тревоге, потому что последний, переходя от угрозы к ласкам, 11 июня писал кошевому атаману черноморцев: «Я уведомлен, что вы в назначенное от меня время в поход обще с донскими и бугскими казаками, выступили. Похваляю ваш усердие и исправность, и притом хочу изъяснить, что вы никак не должны почитать себя в команде г. полковника и кавалера Исаева, а посланы вы только содействовать ему, и споспешествовать общему делу, — о чем объявить можете и войску Черноморскому. Я имею твердую надежду, что вы, с войском вам вверенным, и впредь, когда потребуется от вас Ее Императорскому Величеству служение обще с другими российскими войсками, усердно и дружно долг свой исполнять будете».

Теперь скажем несколько слов о внутреннем управлении войск.

По случаю военного времени Черноморское войско формировалось за Бугом из одних служивых людей; к ним мало-помалу присоединялись семейства, поселявшиеся на отведенной князем Тавриды земле, между Бугом и Днестром, по берегу Черного моря, в пустых селениях молдаван, переведенных в открывшуюся с турками войну на левую сторону Буга. Не успели черноморцы водвориться за Бугом, как уже последовало переселение их на Кубань. При таком переходном состоянии войсковой кош хотя и был основан за Бугом по примеру запорожского войска, но не имел полного состава запорожского; кроме кошевого атамана, помощниками его по управлению войском были войсковой судья, писарь и еса у л; да и эти немногие должности замещены были только ввиду крайней необходимости, что видно из найденного в делах выборного листа на должность войскового есаула.

Избранные старшины утверждались в своих должностях за Бугом и на Кубани правительством.

Кроме войскового коша, за Бугом были учреждены три полковые паланки (окружные правления): Березанская, Поднестрянская и Кинбурнская. Они управлялись назначавшимися от коша старшинами. Каждой паланке были подведомы несколько казачьих поселений.

Кошевой атаман, управляя внутреннею администрацией войска, соображался, насколько было можно, с порядками, существовавшими в Запорожье. Все распорядительные действия коша, если не было повелений от высшего начальства, основывались на народной воле, выражавшейся в общественном представлении. Это право само правительство признавало за обществом Черноморского войска, но только за Бугом, что подтверждается многими официальными документами первых государственных лиц, относившихся в своей переписке так: «Кошевому атаману, старшинам войска и всему обществу ».

Для примера, насколько общественное мнение имело влияния на действия коша, привожу случай, хотя и не законченный, но довольно характеристичный.

Кошевой атаман Чепега 18 августа 1789 года писал войсковому судье Головатому, бывшему тогда с пехотной командой на гребной флотилии: «По известиям, пехотная Черноморского войска команда служить по донскому не желает и сотников у себя избирать не хочет; конная же команда возымела едино намерение просить его светлость о Таврической земле, дабы до тех мест, которые определяются для сего войска [170] , прибавлено было на сю сторону Перекопа по Днепр, зачав от лимана даже до Конской, а по оной до Азовского моря». Посылая к Головатому пять атаманов с казаками, Чепега просил «приложить старание привесть и пехотную команду о земле в единогласие, а также и о донской службе. При тех же нарочно посланных, кому следует приказать учинить настоящую выправку: какого оная (пехотная) мнения, дабы и конная команда с пехотною могла быть в едином согласии». Чрез тех же нарочно посланных атаманов Чепега просил уведомления за подписанием общих рук.

170

Вероятно, речь идет о Фанагорийском острове, пожалованном Черноморскому войску по указу 11 января 1788 года (Полн. Собр. Зак.).

По требованию этому 19 августа того же года служившею под начальством войскового судьи Головатого пехотною командою составлен был на Березане приговор, писанный вчерне рукою самого Головатого, следующего содержания:

«В дополнение просимое уже нами, для поселения войска верных черноморских казаков, впусте лежащей по способности и желанию нашему всей Кубанской стороны еще и на сей стороне Азовского моря Перекопскую степь, зачав от устья Бердянска по Перекопскую линию, а от оной по Кинбурн, а от Кинбурна берег лиманский и от правой до устья Конской впадающей в… и вверх по оной до вершины Бердянской, и там в низ по Бердянке. На первый случай переселить наших жен и детей и движимое имение с владельческих и казенных селений, равно престарелых, раненых и малолетних неспособных уже в службу. Просить, где подлежит, отводу оной. Куренные атаманы согласны и заведомо куренного товарищества старших и меньших подписуемся…» (следуют подписи атаманов).

Головатый, передавая этот приговор Чепеге, того же 19-го числа августа писал: «Приговор, всходственность желаний присланных от вас депутатов сего войска учиненного, копию для объявления тамошнему обществу при сем препровождаю и притом советую учинить и также сходственно с него копию пришлите ко мне, дабы сие могло быть единственным уже и твердым на веки.

«Штат о жалованье и фураже, против донских войск, еще в прошлом годе, на майскую треть, его светлостью опробован и подписан, по которому нижние и вышние чины, а при том и сами вы жалованье и фураж на лошадей получаете, которого подлинник хранится у вас. Вы его рассмотрите и увидите, что оно все так как в прошедшую войну получали старшины, — кроме рядовых казаков. Все то нельзя и почитать, так как не по донскому положению мы ныне есть. Послужим, только постарайтесь. Касательно до пехоты, то оная в своем существе, так как и была на военной ноге всегда готова проливать кровь за веру, отечество и вольность, которую заслужить положили с помощью Бога» [171] .

171

Отрывок этой интересной переписки найден в делах Кубанского войскового архива. Что последовало за приговором о желанной земле, неизвестно; но просьба, как видим из других фактов, не состоялась. Вместо означенной в приговоре 19 августа 1789 года земли, Потемкин позволил черноморцам поселиться на берегу Черного моря, между реками Бугом и Днестром, где они и жили до 1792 года, т. е. до переселения на Кубань.

Последние слова Головатого вполне объясняют стремления Черноморского войска — к восстановлению «вольности» казаков, как было в Запорожье…

Желание черноморцев сбылось; они действительно «с Божией помощью» заслужили то, чего так долго ожидали от времени, обстоятельств, усердной своей службы и милости царицы. Они благородной стезей дошли до прав и преимуществ, дарованных Черноморскому войску Высочайшей грамотой 30 июня 1792 года. Больших прав войску в то время нельзя было желать; такие независимые общины в государстве, как запорожский кош, были уже немыслимы в правительственной сфере.

Достигнув желанной цели, черноморцы на Кубани, как и за Бугом, крепко старались поддержать честь и славу своего войска и исполнить в точности священный завет матери-царицы: «бдительно хранить пограничную линию от набегов закубанских горцев, соблюсти имя храбрых воинов и заслужить звание добрых и полезных граждан».

III

Переселение черноморцев из-за Буга на Кубань. — Частное и войсковое хозяйство. — Войсковая администрация. — Медицина, гимназия и духовенство. — Мысли Ланжерона. — Заключение

Харько листи засилае,

На Кубань ричку зазывае.

Даруе лисами, рибними плесами

И ще й вольними степами.

Народная песня

Ни угрюмая пустыня необозримых степов кубанских, ни убийственный климат прикубанских болот, ни опасное соседство диких закубанских горцев — ничто не устрашило верных и преданных престолу черноморцев. Они, с покорностью судьбе стремились из-за Буга туда, куда призывала их польза государства. Они спешили укрепиться живою изгородью на южной русской окраине и мощною своею казацкою грудью заслонить свои новые жилища от гибельных набегов закубанских народов.

Черноморское войско, по воле Императрицы Екатерины II, в 1792 и 1793 годах перешло из-за Буга на Кубань, для заселения пустынного края и занятия границы по р. Кубани против черкесских племен, обитавших по левую сторону этой реки, в горах западного Кавказа [172] .

Первоначально, 25 августа 1792 года, прибыли Черным морем к Тамани на гребной флотилии (51 лодка и одна яхта) 3847 человек строевых черноморцев, под командою войскового полковника Саввы Белого; за ними, в октябре того же года, перешел сухим путем на кубанскую землю кошевой атаман Чепега с войсковым штабом, обозом, тремя конными и двумя пешими пятисотенными полками. Для устройства дел по переселению на Кубань семейных черноморцев остался на время за Бугом войсковой судья Головатый.

172

При переселении из-за Буга на Кубань Черноморское войско, по Высочайшему соизволению, получило в пособие от казны 30000 рублей, для вдов с детьми, потерявших мужей на сражениях в войне за отечество и провиант для казаков (Собр. Закон. 1792 года Т. XXIII (17058) и дела войск. архива).