Черноморские казаки (сборник)

С ранней весны 1793 года Головатый объявил черноморцам чрез полковые паланки (Березанскую, Поднестрянскую и Кинбурнскую) о предстоявшем походе на вновь пожалованную землю; велел всем желающим на переселение запастись подводами и быть готовыми к выступлению.

Рассчитывая на долгую жизнь за Бугом, черноморцы обстроились, завели хутора, мельницы, рыбные ловли, хлебопашество, садоводство, пчеловодство, скотоводство и прочее хозяйство. Когда же было объявлено новое переселение на Кубань, то все угодья и учреждения, неудобные, или и вовсе невозможные к передвижению на Кубань, пришлось оставить на месте. Жаль было расставаться казакам с нажитым своим добром. Впрочем, им представлялось на волю — идти и не идти на Кубань. Но могли ли черноморцы расстаться с единством казачьей семьи? Могли ли покинуть своего любимого батька кошевого Харька Чепегу, звавшего их с собой на пустынные, но привольные берега Кубани, — где все блага природы отдавались в полное владение казаков, на вечные времена!.. Нет! Они лучше согласились лишиться всего имущества, да быть вместе там, где душа казака, нестесненная условными требованиями, могла насладиться свободой и вольностью дарованных войску прав и привилегий…

Некоторым черноморцам удалось за Бугом запродать свои усадьбы, но прибывши обратно на эти места молдаване начали присваивать себе все, что принадлежало черноморцам, под предлогом, что прежде это были их поселения; даже отнимали у казаков домашний скот на пополнение будто бы уворованного молдаванского скота. Поводом к такому самоуправству и притеснению бедных казаков послужило повеление правителя екатеринославского наместничества, генерала Каховского, водворить молдаван в селениях выходивших на Кубань черноморцев [173] .

173

Донесение полковнику Головатому, полкового есаула Черненко, 21 мая 1793 года, № 18 (из дел войск. архива).

Головатый оставил за Бугом, для ограждения прав казаков на их имущества, полкового есаула Черненко, исходатайствовав ему у графа Суворова-Рымникского содействие со стороны правительства; а сам в мае месяце двинулся на Кубань со всеми переселявшимися черноморцами двадцатью колоннами, чрез Буг, на Сокольский перевоз, потом чрез Днепр на Бериславль.

Черненко защищал права черноморцев со всей ревностью казака; но что мог сделать полковой есаул собственною властью там, где не было ни малейшего сочувствия местной власти к его представительству? Вскоре Черненко был отозван от своего поста, оказавшегося мало полезным для войска Черноморского.

Во время переселения многие черноморцы, преимущественно бездомовные сироми, разбрелись по разным сторонам на заработки и, находясь вне войскового контроля, до поры до времени жили на своих местах. Для сбора этих-то казаков вице-адмирал де Рибас назначил есаула Черненко, на призыв которого собралось сот до семи казаков. Все они, с согласия генерал-фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского, распоряжением графа Суворова-Рымникского, были употреблены, за рабочую плату, на лодки в Гаджибее (нынешней Одессе), где занимались вбиванием в гавани по льду свай и прочими работами, до отправления в Черноморское войско, на Кубань.

Собравшись на вновь пожалованной земле, Черноморское войско основало в Карасунском куте, при Кубани, город Екатеринодар, в котором была учреждена войсковая резиденция и, по примеру запорожского коша, построены крепость и, по сеченому уставу, курени (казармы) для помещения куренных атаманов и бездомовного товарищества; но среди крепости поставлена была Святотроицкая походная церковь, где ныне возвышается изящной архитектуры шестиглавый Воскресенский собор [174] .

174

В 1849 году, 13 сентября, для г. Екатеринодара Высочайше утвержден герб. На нем изображен щит, разделенный крестообразно на четыре равные части: в первой и четвертой, в золотом поле, крепость червленого цвета, над ней черный двуглавый орел, имеющий на груди московский герб; во второй и в третьей частях, в серебряном поле, по два на крест положенные знамени лазуревого цвета, с вензелями Императрицы Екатерины II, Императоров Павла I, Александра I и Николая I. Между знамен атаманская булава и по сторонам ее два бунчука; посредине малый червленый щит, на котором вензель Императрицы Екатерины II и 1794 год. Над щитом золотая городская корона; щит поддерживают два черноморских казака; из них, с правой стороны, одет в прежнюю форму, а с левой в форму тогдашнего времени. Герб окружен зеленою каймою, на ней 59 золотых звезд, — число казачьих станиц в Черноморском войске.

В то время, когда Чепега, утомленный дальним путем из-за Буга, перезимовавши при Ейской косе, отправился для занятия кубанской границы, пришли в Черноморию, с Головатым, семейные переселенцы. Они остановились таборами, под названием войсковых селений: Андреевка, Константиновка, Стояновка, Алексеевка, Захаровка, Онуфриевка, Тимофеевка и Антоновка. Черноморцы, по врожденной домовитости, несмотря на временную стоянку, занялись устройством хозяйства, покопали на зиму землянки, понапинали куреники, а некоторые успели обзавестись хатами и другими службами, приобретая для этого нужный лес на правом берегу Кубани.

Весной 1794 года войсковое правительство, с совета войскового общества, постановило: заселить землю Черноморского войска сорока куренями. Для этого кошевым атаманом были вызваны в Екатеринодар из названных временных селений депутаты, с которыми Чепега отправился для выбора мест под куренные селения, а где куреню селиться — был брошен жребий. Затем уже началось настоящее заселение Кубанского края и Таманского острова черноморскими казаками, в куренях следующих названий: 1) Екатериновский. 2) Кисляковский. 3) Ивановский. 4) Канеловский. 5) Сергиевский. 6) Динский. 7) Криловский. 8) Канивский. 9) Батуринский. 10) Поповичевский. 11) Васюринский. 12) Незамаивский. 13) Ирклиевский. 14) Щербиновский. 15) Тимошовский. 16) Шкуринский. 17) Кореновский. 18) Рогивский. 19) Корсунский. 20) Калниболотский. 21) Уманский. 22) Деревянковский. 23) Нижестеблиевский. 24) Вышестеблиевский. 25) Джерелеевский. 26) Переясловский. 27) Полтавский. 28) Мишастовский. 29) Минский. 30) Титаровский. 31) Леушковский. 32) Величковский. 33) Пластуновский. 34) Дядьковский. 35) Брюховецкий. 36) Медведовский. 37) Платнировский. 38) Кущовский. 39) Пашковский. 40) Березанский.

Тридцать восемь куреней были тех же самых названий, какие существовали в Запорожском войске, а два добавлены вновь, первый Екатериновский — в честь Императрицы Екатерины, а последний Березанский — в воспоминание взятия черноморцами турецкой крепости Березани [175] .

Неопытность в выборе мест в пустынной кубанской земле, под поселение куреней было причиною, что многие селения переносились с одного места на другое. Сначала это делалось с разрешения войскового правительства, впоследствии, когда подобные передвижения встречали препятствие, испрошено Высочайшее соизволение, последовавшее в рескрипте Императора Павла войсковому атаману Котляревскому 3-го ноября 1799 года.

175

Впоследствии, по увеличении народонаселения в Черномории, поселено еще несколько станиц.

Для отмежевания границ пожалованной войску Черноморскому земли таврическим губернатором в 1793 году был прислан областной землемер Колчигин, с тремя уездными землемерами; а в сентябре 1794 года, по данному тем же губернатором плану, прапорщиком Гетмановым разбит г. Екатеринодар.

Очевидцы рассказывают, что местность Екатеринодара, при заселении этого города, большею частью была покрыта лесом, с водянистыми лужайками, которые и теперь еще можно встретить в прикубанских лесах. Заселявшие город рубили лес, и на очищенных полянах строили себе хаты. Остатки первобытного леса и до сих пор сохранились в Екатеринодаре, во многих местах.

В первое время поселения черноморцев на Кубани житье их было незавидное. Пустынный край неприветливо встретил забугских переселенцев. Они терпели крайний недостаток во всем необходимом для первоначального обзаведения оседлой жизни в степном и безлюдном крае; несли тяжелую, по малолюдству войска, службу; страдали от болезней в новом климате и долго боролись со всякого рода лишениями. К довершению бедственного положения черноморцев вкравшаяся из-за Кубани, в марте 1796 года, чумная зараза много истребила их. Принятыми кошевым атаманом Чепегою, при содействии главного доктора пограничных краев Очакова, таможенного директора фон Матияжа и главного начальника таврических карантинов Гофельдена, распространение заразы было остановлено; но она более трех месяцев свирепствовала в Екатеринодаре, в Тамани и в других селениях.

Чтобы представить более наглядное положение черноморских казаков в первое время поселения их на Кубани, расскажу мою беседу с очевидцем, столетним казаком Шкуринским. Ветеран екатерининского века объяснил мне, что отец его был запорожец Шкуринского куреня, по прозванию Нижник. По зазыву кошевого, Харька Чепеги, в числе прочих переселенцев пришел и он с семейством в Черноморию. Сказав еще несколько слов, старик замолчал; глубокая дума отразилась на его челе; мысли его витали, конечно, далеко за Бугом, или на берегах Днепра… Но вот губы старика задрожали, столетние, голубые, как небо, очи заиграли огнем одушевления и, несмотря на свою старческую немощь, столеток запел тихим, чистым голосом с увлекательной украинской мелодией: