Черноморские казаки (сборник)

Затем горцы всей массой ввалились на второй пикет от Славянского поста и взяли здесь трех казаков.

16 февраля черкесы собрались до 4000 человек, напали на Петровский пост, но после упорного боя, несмотря на свою многочисленность, отступили, потеряв 23 человека убитыми и много ранеными. При отступлении они сожгли находившийся у поста почтовый двор, увели почтовых лошадей, ограбили хутор казачки, которую с семейством взяли в плен, и угнали ее скот. Лишь часть его была отбита у хищников капитаном Мазоном.

Прибрежные камыши и непроходимые кубанские плавни, благоприятствовали набегам горцев, особенно в темные ночи, так что не было никакой возможности уберечься от них. Носились слухи, что черкесы часто дрались под Анапою с турками, вовсе не признавая своей зависимости от блистательной Порты.

В том же году несколько ногайских мурз, с подвластными им татарами, вышли из-за Кубани в Россию. Они должны были следовать в Крым, на Молочные Воды; но, по осеннему времени, остановились близ Ахтанизовского лимана, где обзавелись хозяйством, стали обрабатывать землю и, быв поселены на северо-восточной косе Азовского моря, на верность подданства приведены к присяге в мае 1805 год [216] .

216

Высоч. рескр. генер. от инф. Розенбергу 24 сентября 1804 г. (из дел войск. архива).

Отчасти неоднократные неудачи при набегах на русские пределы, отчасти притеснения от турок поселили несогласия между горскими племенами. Одни требовали решительных действий против русских, другие искали с ними сближения. В числе последних были закубанские владельцы племен натухайского — Магмет-Калабат-Оглы и Темиргоевского Бейджук. Открыв переговоры с атаманом Черноморского войска, владельцы дали присягу не предпринимать неприязненных действий против Черномории; даже обязывались, в черте своих владений, охранять кубанскую границу от нападений враждебных племен и вознаградить казаков за понесенные убытки. Один горский владелец, Алкас, дал слово, со всеми своими подданными, перейти на русскую сторону. За это был щедро награжден: он получил в подарок от Государя саблю с золотым эфесом и ножнами в серебряной оправе, лисью шубу и шапку черкесского образца с золотым галуном и собольею опушкою [217] .

217

Эти подарки Алкасу присланы войсковому атаману при предписании генерала Беклешова, № 556 (из дел войск. архива).

Можно было ожидать, что Алкас своим влиянием в горах побудит и других закубанских владельцев признать над собою власть русского Государя и перейти в наши пределы, но ни Алкас не перешел, ни другие мирные владельцы особенной пользы для кубанской границы не сделали. Только одна причина могла побуждать их вступать по временам в дружественные сношения с нашим начальством, именно, чтобы уклоняться от наказания за разбои.

С такими-то соседями провожали черноморцы жизнь свою на кубанской границе, несли тяжелую кордонную службу и стойкой грудью обороняли пограничную линию.

В награду за столь доблестную службу казаков Император Александр пожаловал Черноморскому войску 31 мая 1803 года, грамоту, с милостивым словом, и шест знамен для черноморских полков.

3 января 1804 года, при торжественном богослужении и при освящении знамен, войсковой протоиерей Кирил Россинский произнес в Екатеринодарском войсковом соборе речь, глубоко тронувшую слушателей.

Зима 1804 года прошла покойно. Одно только шапсугское племя было раздражено против черноморцев; но враждебные замыслы его предупреждались приятелем нашим Калеобат-Оглы и мерами осторожности на кордонной линии. Шапсуги успели, однако, ночью 27 марта, в дистанции Копыльского поста захватить в плен пятерых разъездных казаков. Но с наступлением глубокой осени они выдумали попытать большого счастья.

16 сентября, собравшись до 2,000 человек, шапсуги бросились на нашу сторону в дистанции Елинского поста. Переправившись в половинном числе чрез Кубань, они направились к Тимошовской станице. Бывший в то время на кордонной линии войсковой атаман стянул к месту переправы горцев до 300 казаков, вступил в бой, три раза опрокидывал горцев, но, подавляемый превосходными силами, должен был отойти. Между тем, прибыл из Екатеринодара взвод артиллерии и решил дело в нашу пользу. Загудели ядра и картечи, повалились тела шапсугов, обагрились берега Кубани вражеской кровью. Разбитые на голову полчища убрались на свою сторону. По показаниям лазутчиков, горцы потеряли до ста человек убитыми; раненых же гораздо более. У нас был ранен обер-офицер, убиты 4 и ранены 10 казаков.

Чтобы остановить беспрестанные покушения горцев на нашу границу, последовало Высочайшее повеление строго наказать хищников, о чем инспектор крымской инспекции, генерал-от-инфантерии Розенберг, сообщая, 11-го сентября 1804 года, атаману Черноморского войска, предписал приготовиться к походу за Кубань. Для одновременного же действия за Кубанью сообщено было инспектору кавказской инспекции, генералу Глазенапу, которому, по предмету сему, 1-го сентября того года, дан особо Высочайший рескрипт.

Розенберг полагал, что «репресаль» шапсугам послужит уроком и другим горским племенам: все же мирные закубанские владельцы должны были, для доказания своей преданности России, соединиться за Кубанью с отрядом Бурсака и действовать с нами заодно. Они изъявили согласие; но когда войска собрались и Бурсак объявил им изготовиться к походу, мирные закубанские владельцы отозвались, что русские должны сначала сами наказать шапсугов, а потом уже они, владельцы, будут разорять их, шапсугов, землю.

Делать было нечего: нужно было щадить коварных приятелей, вследствие полученного Розенбергом Высочайшего повеления — «сохранять дружбу с закубанцами, в добром соседстве пребывающими».

Для уяснения отношений мирных горцев к черноморцам атаман Бурсак писал 11 ноября закубанским владельцам Шупако, Харзену и Куюзуну, напоминая им договоры и присягу как их самих, так и прочих владельцев быть мирными соседями Черномории. Кроме того, Бурсак требовал захваченных на нашей стороне русских пленных и заграбленного имущества казаков. На это письмо не было получено ответа.

Войсковой атаман сдвинул к Кубани восемь конных и пять пеших черноморских полков, батальон 12-го Егерского полка и шесть орудий войсковой артиллерии, и 30 ноября — 1-го декабря переправился за Кубань. Он направился тремя колоннами по речкам Шебже и Афипсу в землю шапсугского племени. На рассвете 4-го числа Бурсак разделил свой отряд на четыре части и со всех сторон вломился в шапсугские владения. Шапсуги начали рассеиваться по лесам и подаваться в горы; но, встречая везде казаков, стали сбиваться в партии сот по пяти человек. Выходя из леса, они хотя и открывали жестокий ружейный огонь, но не выдерживали натисков нашей кавалерии и спасались бегством в свои леса; однако и там наша пехота не давала им покоя.

Потеряв до 150 человек убитыми и много ранеными, шапсуги начали смыкать свои партии до 1 000 человек; с отчаянием бросались на наши колонны, но, поражаемые артиллерийским и беспрерывным ружейным огнем, обращались в бегство.

С рассвета до пяти часов пополудни длился бой на всех пунктах. Горцы, как и всегда, дрались ожесточенно; но, потеряв много убитыми (до 250 человек, как говорили лазутчики), а еще более ранеными, рассеялись по горным трущобам. Казаки, преследуя бежавших, довершили их поражение.