Черноморские казаки (сборник)

За эту экспедицию многие офицеры получили чины и ордена, а горским князьям, бывшим при отряде милиционерами, пожалованы золотые и серебряные медали, с надписью «за усердие». Особенно же отличившемуся князю Аслан-Гирею была дана золотая медаль, с надписью «за храбрость».

Вскоре после экспедиции преданные нам горские владельцы, князья Бейзрук, Ахметук, Ханук и Алкас, жившие между Усть-Лабою и Екатеринодаром, сообщили войсковому атаману, что бывший анапский паша, живя в горах, волнует умы горцев шапсугского, натухайского и абадзехского племен, и приглашает их всеми силами содействовать ему в нападениях на земли войска Черноморского. Паша собрал уже до 15000 черкесов и посылал своих агентов к мирным князьям с приглашением присоединиться к нему, угрожая в противном случае разорением их владений. Князья просили себе вооруженной помощи черноморцев. По ходатайству атамана Бурсака на это последовало разрешение, и подполковник Еремеев, с частью казаков и с тремя орудиями, был послан на помощь мирным князьям.

В начале октября Еремеев, собрав отряд в 1150 человек, переправился за Кубань 12-го числа. Прибыв в селение Бейзрука, отстоявшее от границы верстах в десяти, он расположился лагерем. Бейзрук и Ахметук собрали к 15му октября до 10000 мирных черкесов; 16-го предположено было напасть на неприязненных горцев; но во время сборов прибыли в стан Еремеева жившие за р. Белой ногайцы, с изъявлением покорности русскому правительству, и в удостоверение своей преданности ногайский владелец Батерша привел до 1000 ногайцев для совместных действий. 17-го получено было известие, что аулы враждебных абадзехов оставлены жителями, вследствие чего решено направиться к владению бывшего прежде в мире с нами Батмурзы. 19-го войска выстроились так: черкесская конница стала в центре, пехота их расположилась по флангам, а черноморцы стали за ними, во вторую линию. Конницей азиятской командовал князь Аслан-Гирей, пехотой Бейзрук и Ахметук; начальником же черноморцев и всего отряда был подполковник Еремеев. В таком порядке отряд в тот же день двинулся за р. Белую. Авангард завязал перестрелку с абадзехами, стоявшими на передовых пикетах, но скоро бейзруковцами были прогнаны в лес, чрез который предстояло идти отряду. Едва черноморские полки вышли из лесной чащи на поляну, как увидели, что абадзехи, выступив в больших силах из опушки леса, стремительно напали на Бейзрукову партию. Войсковой полковник Порывай, взяв, по приказанию Еремеева, одно орудие и 100 человек конных казаков, понесся вихрем на помощь бейзруковцам, ударил на неприятелей и, с помощью Бейзрука и удачных пушечных выстрелов, удержал натиск абадзехов. И сам Еремеев подоспел на место боя, но неприятельские толпы, устрашенные действием артиллерийского огня, уже отступили. Наши азиятцы преследовали их верст пять, к ближним лесам, саблями. Бейзрук был в это время в колонне Еремеева; во весь опор понесся он к своим горцам, чтобы лично натешиться местью над пораженными врагами, увлекся в лес за бежавшими абадзехами, но тут встретили его густые толпы и град пуль посыпался на отважных преследователей. Первым пал сам князь Бейзрук, пораженный пулей в лоб; многие из его сподвижников тоже заплатили жизнью за свою отвагу. Убитого вынесли на бурке из леса, под тучей пуль.

Смертью Бейзрука расстроился план похода. Упавшие духом бейзруковцы, потеряв веру в успех предприятия, начали расходиться. Тогда Еремеев отступил к р. Белой и верстах в семи, ниже переправы, расположился на ночлег. Неприятель более не показывался.

На другой день, Еремеев с колонною черноморцев переправясь обратно через Белую, 21 числа прибыл к аулу ахметуков, верстах в трех от Кубани, но, простояв тут несколько дней и не видя впереди дела с горцами, 27 октября переправился в Черноморию, около Редутского поста.

Знатнейшие князья и дворяне приезжали в Екатеринодар благодарить атамана Бурсака за поддержку, обещаясь и впредь быть верными России, в чем тут же дали клятву на коране.

По собранным сведениям, неприятель потерял десять знатных дворян и до 150 черкесов убитыми и до 200 ранеными, большею частью от наших пушечных выстрелов. У нас, кроме Бейзрука, были убиты два горских дворянина, десять простых черкесов и несколько человек ранены. Особенно отличавшиеся в этом походе войсковой полковник Камянченко и полковой есаул Тиховский были награждены: первый бриллиантовым перстнем, последний золотыми часами.

Заключенное с Турцией перемирие прекратило на время военные действия за Кубанью. Анапский паша, Сеит-Ахмет, письмом от 18 декабря 1807 года просил таврического губернатора, чтобы черноморцы не ходили за Кубань, обещаясь удерживать и горцев от набегов.

И, однакож, во весь 1808 год горцы не могли удержаться от воровства на нашей стороне и мелких нападений на разъезды и пикеты по кордонной линии.

В этом году генерал Дюк де Ришелье осматривал Черноморскую кордонную линию. Не найдя никакой искусственной защиты казачьих постов, кроме простой огорожи, Ришелье приказал все кордоны (посты) окопать рвом, устроить бастионы и обратить их в некоторого рода укрепления. Кроме того, Ришелье обратил особенное внимание на заготовления пособий ожидавшимся из Малороссии переселенцам, которыми было назначено подкрепить Черноморское казачье войско.

V (1809–1820)

Потеря Новогригорьевского поста. — Наказание горцев. — Прокламация маркиза де-Траверсе. — Разбитие Кривошеи. — Бой Тиховского с горцами. — Походы атамана Бурсака за Кубань. — Прекращение военных действий. — Вражда между горцами. — Время французской войны и мира с Турцией. — Действия анапского паши за Кубанью. — Отставка атамана Бурсака. — Атаман Матвеев. — Открытие торговли с горцами. — Неприязненные действия черкесов против Черномории. — Подчинение Черноморского войска Кавказскому начальству

После прекращения перемирия с турками три турецких военных судна приходили к Анапе с подарками и с фирманом султана к черкесским народам о восстании их против русских. Вследствие этих известий двадцать комплектных и один особо сформированный черноморские полки, поставленные на военную ногу, готовы были во всякое время встретить врага на рубеже пределов своей земли. Но, как и прежде, несмотря на бдительность кордонной стражи, горцы, скрываясь в камышах и болотистых плавнях, прорывались на нашу сторону и жгли прикубанские селения, или пикеты по кордонной линии, убивали и уводили в плен казаков.

Вот один из подобных случаев: 11 мая 1809 года «вышковый» Новогригорьевского поста, заметив необыкновенное движение черкесов за Кубанью и услыхав в плавне большой шум, дал знать о том постовому начальнику зауряд-сотнику Похитонову. Тотчас был послан нарочный казак Чорный воротить в пост конный разъезд, высланный в тот день для осмотра берегов Кубани. На возвратном пути разъезд с нарочным был встречен ружейными пулями переправившихся уже на нашу сторону горцев. Казак Чорный, не видя возможности добраться до кордона, послал товарища в Титаровское селение дать знать о появлении черкесов, а сам воротился к Широкобалковской батарейке, где, оставив бывших с ним казаков, пустился как можно поспешнее в Вышестеблиевское селение известить о вторжении неприятелей.

Зауряд-сотник Похитонов не имел достаточно сил воспрепятствовать переправе многочисленной партии горцев, но, решившись защищать свой пост до последней крайности, поставил на стенки кордона часть казаков и солдат команды Азовского гарнизонного батальона, а сам, с остальными казаками и солдатами, при штабс-капитане Федорове, с одним орудием выступил за кордон на встречу врагов. Пройдя несколько шагов, Похитонов дал по неприятелю четыре пушечных выстрела, велел и остальному постовому гарнизону выйти за кордон и ударить на горцев двумя залпами. Пушечной и ружейной пальбой Похитонов желал вызвать помощь из ближайших кордонов и задать страху неприятелю, который в числе тысяч до двух человек, наступал на Григорьевский кордон; но, узнав от «вышкового» о силе горцев, заперся с казаками и солдатами в кордоне. Окружив пост со всех сторон, черкесы осыпали гарнизон градом пуль. Похитонов отвечал пушечными и ружейными выстрелами. Хотя наш картечный огонь и вырывал целые ряды неприятелей, однако горцы держались у поста около получаса времени, а потом, потеряв более ста человек убитыми и много раненых, отошли версты за полторы от поста и скрылись в лощине широкой балки. Похитонов, ободренный успехом и по совету своих приближенных, выступил из кордона, со слабым гарнизоном, прогнать черкесов, и открыл пушечный и ружейный огонь. Горцы начали отступать к Кубани; но, увидя подходившую партию своих единоплеменников, остановились и, в свою очередь, кинулись на наших. Похитонову не оставалось ничего более, как ретироваться к посту; но при отступлении он и многие другие были ранены, а несколько казаков и большая часть артиллерийской прислуги убиты. Наконец, от меткого огня горцев ряды команды так уменьшились, что из артиллеристов осталось только двое, да и из них у одного канонира ружейным выстрелом горца зажжены были в сумке снаряды, от взрыва которых он пал мертвым, а обожженный его товарищ лишился чувств. Лишь только действие пушечного огня прекратилось, черкесы, заскакав с обоих флангов, с гиком бросились на уцелевшую горсть храбрецов. Несколько бесцельных выстрелов из орудия, сделанных неопытными казаками, не могли, конечно, остановить неприятеля; азиятцы врубились шашками в ряды команды, вступили с казаками в рукопашный бой, отбили нашу пушку, начали рубить и брать в плен сподвижников Похитонова. Это было уже пред самым кордоном, где оставалось только шесть человек. Правда, более двухсот горцев было заколото штыками и дротиками казаков, но и наших уцелело немного. Раненый Похитонов, не видя спасения с остальными большею частью также переранеными товарищами, ухватился за орудийный ящик и бросился бежать к кордону; но только человек двадцать пять, с офицером Фетисовым, успели укрыться в посту; остальные были взяты в плен или убиты. В числе последних, под стенами кордона, пал и Похитонов.

Положение Фетисова было безнадежное. Уцелевшие казаки и солдаты не могли занять даже стенок кордона; в отчаянии они засели, с ружьями, в самых опасных местах, и, насколько доставало сил, поражали азиятцев.

Все было напрасно. Черкесы зажгли бывшие подле кордона, над обрывистым берегом Кубани, кучи навоза; перебросили огонь вовнутрь поста, на конюшню и на офицерский дом, отчего распространился пожар по всему кордону. Тогда Фетисов, собравши вокруг себя свою команду, сказал: «Братцы! Теперь уже не только от неприятелей, но и от огня можем лишиться жизни. Не спасется ли кто бегством, кто куда потрафит». Растворены были все калитки; казаки и солдаты бросились из кордона; но лишь трем казакам и двум солдатам удалось в густом дыму проскочить к обрыву Кубани и броситься в реку; остальные все погибли. Новогригорьевский пост был сожжен и разграблен.

Начальник поста Похитонов, 17 казаков и 3 солдата были убиты; штабс-капитан Фетисов, 42 казака, 35 солдат взяты в плен: «Теперь тiлко, як казав покiйник Тарас Шевченко:

Над рiчкою, в чiстим полi

Могила чорнiе,

Де кров текла казацькая

Трава зеленiе.

С падением Новогригорьевского кордона пошли тревоги и беспокойства по кордонной линии; лазутчики то и дело сновали из-за Кубани с тревожными вестями о сборищах горцев. Упоенные успехом, черкесы разносили весть по горам о взятии Черноморского кордона, с пушкою и артиллерийскими запасами, и уже мечтали разорить всю Черноморию. Нужно было умерить спесь кичливых горцев.