Черные Земли

– Да, – прошептал он. – Не исключено. – Он поднял глаза на Тарранта. – Сколько мы прошли?

– В пересчете на мили довольно значительное расстояние. Вот почему я так долго не мог разыскать вас. С вашей стороны это было истинным подвигом.

– Совершенным от отчаяния, – пробормотала Хессет.

Она положила голову девочки себе на колени и гладила ее по волосам. Ласково, бесконечно ласково. Дэмьен подумал: «Интересно, а воспринимает ли эту ласку сейчас сама девочка?»

– С другой стороны, – продолжил меж тем Таррант, – вы сбились с прямого пути.

– Нам пришлось обходить препятствия, – рявкнул Дэмьен.

– А я и не осуждаю. Просто указываю на то, что в плане продвижения на юг вы зашли не очень далеко. Зато довольно круто завернули на запад.

Дэмьен устало понурился. На мгновение ему показалось, будто вся пустыня придвинулась вплотную к нему – черная, сухая и смертоносная. Какое-то время он не мог говорить. Но потом все-таки сказал:

– Ладно. Мы знали, что это окажется нелегко.

– Нелегко – это еще мягко сказано, – проворчала Хессет.

– И нынешней ночью вы идти наверняка не сможете, – заметил Таррант. Он посмотрел на девочку, потом на ракханку, потом на измотанного Дэмьена. – Не сможете.

– Это уж точно, – подтвердил Дэмьен. – Нынче ночью не сможем.

– И это означает, что нам необходимо дождаться завтрашнего вечера. Если вам, конечно, угодно мое общество. Вот только воды у нас на это хватит?

Дэмьен попытался вспомнить, сколько они выпили во время мучительного перехода. И сколько – завершив его и испытывая такую усталость, что оставили всякие мысли о необходимости экономить… «Слишком много», – мрачно подумал он. И тем не менее произнес:

– Справимся. Лишь бы больше не попалось никаких сюрпризов.

– А вы уверены, что их не будет?

Дэмьен тяжело вздохнул:

– Хотите предложить что-нибудь другое?

– Не забывайте, что тут есть река.

Таррант выдал это с такой невозмутимостью, что Дэмьен растерялся. Разве сам Охотник не предостерегал их против того, чтобы подходить к реке? Но вот причину этого предостережения Дэмьен запамятовал.

В конце концов возражение нашла Хессет:

– Это означает – еще дальше на запад. Почти в сами Черные Земли.

– Вы осведомились о наличии другого пути, – подчеркнул Охотник. – А не о том, опасен он или нет.

– Теперь Принц знает, где мы находимся, – сказал Дэмьен. – Он никоим образом не мог прозевать нас с оглядкой на все Творения, нами предпринятые. Поэтому теперь, когда его внимание зафиксировано на нас, много ли шансов, что сработает ваше Затемнение?

– Шанса практически ни малейшего, – согласился Охотник. – Так уж все устроено.

– Великолепно, – пробормотал Дэмьен. – Просто великолепно.

Он подошел к краю гранитной площадки, у его ног грубыми кольцами клубилась застывшая лава. Господи, как трудно просчитывать четкие варианты.

– А как насчет Лжепознания? – спросил он.

Охотник поразмыслил над этим вопросом.

– Вы хотите, чтобы я скормил ему ложную информацию?

– А это сработает?

– Возможно. – Обоим не было надобности напоминать друг другу: именно этот прием был применен против них в землях ракхов, в результате чего они чуть не погибли. – Однако, разумеется, никаких гарантий.

«Гарантий не бывает никогда», – мрачно подумал Дэмьен.

Он потер лоб, пытаясь собраться с мыслями. Воздействуют ли на него по-прежнему деревья или нынешнюю слабость надо списать на элементарную усталость?

– Ладно, – буркнул он в конце концов. – Это наш единственный шанс. Не будем его упускать.

– Вы хотите, чтобы я внушил ему, будто вы не пойдете на реку?

Дэмьен закрыл глаза. Голова отчаянно болела.

– Он в это не поверит. Не поверит, если ему известно о том, что произошло сегодня. Он поймет, что нам крайне необходима вода… Но это не означает, что ему станет известно конкретное место, в котором мы выйдем к реке. – Священник посмотрел на Тарранта; в лунном свете кожа Охотника казалась столь же бледной, как и кора деревьев. – А это сработает?

– Возможно.

– И не более того?

– Принца нельзя назвать дилетантом, – ответил Таррант. – Каждое Творение можно распознать, если тебе известно, как к этому подступиться.

Дэмьен взглянул на Хессет. Ракханка помедлила, потом кивнула.

– Ладно, – вздохнул он. – Займемся этим. И как следует помолимся.

Священник шагнул было к Тарранту, но внезапно почувствовал такую слабость, что ноги у него подкосились, и он, рухнув наземь, больно ударился о камни и без того израненными ногами. Он свалился кульком, и лишь в последний момент успел выставить руки, чтобы не разбить голову. Ударился обоими локтями – и жгучая боль пронзила все его тело.

И вот он уже на земле, он задыхается, у него кружится голова. Гранитный островок ходит вокруг него ходуном, а звезды… они превратились на небе в протяжные полосы.

Шуршание шагов. В башмаках на мягкой подошве. Деликатные руки прикасаются к нему, а вслед за ними и другие – сильные и холодные…

– Ничего не сломано, – произносит Охотник. – И на том спасибо.

– И на том спасибо, – как эхо откликается Дэмьен.

Холодная рука проникает к нему за ворот, ощупывает затылок, проверяет пульс. Он чувствует, как восстанавливается канал между ним и Таррантом, – ощущается это так, будто жар из его собственного тела перетекает в ледяное тело посвященного. Ну и пусть, думает он, понимая, что Охотник учиняет ему медицинский осмотр.

– Усталость. – Холодная рука исчезает, а мягкие и деликатные остаются. – Усталость, обезвоживание, ушибы и порезы… а в остальном все в порядке. Ему нужны соль, вода и сон. Именно в таком порядке.

Мягкие руки исчезают. Мягкие шаги удаляются.

На мгновение наступает тишина.

– Я побуду на страже, – говорит Таррант. Слышен шорох; кто-то роется в их пожитках. Хессет? – А вы поспите.

Ему с трудом удается заговорить членораздельно. Язык распух и словно раскален.

– А если нападет Принц?..

– Не нападет. Нынче ночью не нападет.

На язык ему что-то кладут – что-то маленькое и соленое. Ледяные руки помогают ему приподняться и выпить из чашки, которую подносят прямо ко рту; его поддерживают, не давая откинуться наземь. Он выпивает достаточно, чтобы проглотить таблетку, – и хочет остановиться, хочет поберечь драгоценную воду, но ее продолжают держать у губ – и он пьет, и пьет, кажется, без конца.

Сильные руки осторожно опускают его наземь. Под голову подкладывают что-то мягкое – что-то сложенное несколько раз, чтобы послужить подушкой. Его накрывают мягким шерстяным одеялом, спасая от ночного холода.