Черный ход

— Сэр! Подойдите к окну! — И на вопрос, что случилось, панически прокричал: — Вы просто подойдите и посмотрите!!

Теперь твари закрыли собой все три емкости и, дергаясь, пихали друг друга. Одна, выброшенная за борт, замерла на миг на раскинутых угловатых ногах.

«Господи, да это же саранча! — мелькнуло у него в голове. Человек почувствовал, как от фантастического зрелища мутится сознание. — Только размером с теленка!»

Упавшая тварь вдруг расправила по бокам стекловидные крылья и в одно мгновение снова оказалась вверху, на спинах своих товарищей.

Показались два приближающихся во всю прыть охранника, а число тварей, прибывших на кукурузное пиршество, увеличилось. Так что неудачливые уже сваливались вниз тут и там.

Они-то и сделались через несколько секунд объектами пистолетной стрельбы.

Сумбурной и беспорядочной.

Оператор, не зная, что предпринять, взглянул на панель. Все работало, только индикаторы перегрузки вели себя беспокойно.

Перегрузка?

Решение пришло внезапно, и будто было подсказано. Он быстро нажал на кнопки ссыпных люков. «Открыто» загорелось почти сразу в ответ.

— Сейчас ребята, — немного задыхаясь от волнения, проговорил он, — подождите десять секунд.

И опять посмотрел вниз.

Один охранник еще продолжал стрелять, а другой… он почувствовал, как по корням волос пробежал колющий холод. Ноги человека высовывались из-под зеленого тела твари, и вторая уже спешила туда.

Другой охранник, расстреляв все патроны, растерянно посмотрел по сторонам и остолбенел от страшного зрелища…

— Беги, беги же! — прокричал оператор и сообразил, что то же самое нужно сделать, включив репродуктор. — Беги!! — прокричал он так, что услышал в усилителе за окном собственный голос.

Но человек внизу сам уже это понял.

Он повернулся, сделал пару шагов, выбирая путь к отступлению, и потерял дорогие секунды. Рухнувшая сверху тяжесть влепила его в асфальт.

Твари успели уже поделить первый труп: одна продолжала терзать тело, другая, отхватив у бедра ногу, оттаскивала ее в сторону.

«Саранча — акула степей, — выскочило из школьных глубин памяти, — пожирает все, если не находит естественной пищи».

Теперь оставалась одна надежда на прочные винтовые лопасти. И нельзя закрывать нижние люки, пусть лезут на запах, или, что у них там…

Там тремя медленными кругами вращалась живая в несколько слоев масса. Сброшенное зерно освободило место, так что новые уже не сваливались за борта.

Вот, индикаторы показали предельное напряжение. Значит, лопасти начали молотить нижних! Только бы верхние не догадались о происходящем и не бросились на другую охоту.

Нет, тупые насекомые не соображали, и он заметил, что прибытие новых как будто бы прекратилось.

К вечеру городок сидел в плотно закрытых домах, все время слушая местные радиосообщения.

И от каждого кто-то снова радовался за своих жен и детей, хотя они и так были рядом, кто-то схватывался за голову, потому что горе произошло слишком близко. Ну а кто-то… к счастью, их было немного.

Диктор всех перечислил.

Мальчик. Священник, который вышел против трех севших на площади гадин. От него осталась только оторванная кисть с зажатым крестом, чудовища разодрали тело и разнесли куски куда-то по воздуху. Двое охранников на кукурузном заводе. Шофер, отвозивший детей в сельскую местность.

По шоферу известие поступило совсем недавно.

Гигантская саранча врезалась по пути автобуса в ветровое стекло. Как поведал единственный сохранивший нормальный психический модус ребенок, чудище боролось с шофером и, в конце концов, дотянулось до горла. Все дети очень любили этого могучего доброго человека, в прошлом морского пехотинца. Ребенок сказал, ему хочется плакать, но он почему-то не может…

Итоговая передача состоялась в одиннадцать, и, разумеется, никто еще не думал про сон.

Местная полиция и отряды самообороны закончили патрулировать улицы. На смену им, сообщил диктор, прибыли специальные федеральные группы. Теперь город абсолютно защищен не только с земли, но и с воздуха, благодаря бригаде армейских вертолетов. Будет немного шумно, но безопасно.

Потом с обращением к городу выступил Президент.

Поддержал и поздравил с мужественным поведением. Пожелал: «так и дальше», и у тех, кто внимательно слушал, это вызвало недоумение. Сказал что-то еще о национальной отваге, которая всегда в трудные минуты объединяет людей, и заключил заявлением, что вся Америка уже гордится их маленьким Черивудом.

Слушавшие в домах отреагировали одинаково: «Вот вас бы… сюда!» — в различной выразительной лексике произнес почти каждый. И общее мнение в местных телефонных разговорах склонялось, понятно, к тому, что в Белом доме уж слишком перегрели себе задницы.

Потом транслировались ответы пресс-секретаря журналистам.

Там сразу сцепились.

Настойчивые вопросы — как связано произошедшее в Черивуде со вчерашним инцидентом в Персидском заливе, о котором не желает говорить Пентагон, — сталкивались с такими же настойчивыми ответами: ситуация везде под контролем, нет оснований для общественной тревоги, разбираемся и разберемся. Президент и его аппарат тщательно изучают… Президент даже отложил свой визит в Японию. Но не потому что он в чем-либо неуверен, а чтобы все знали — Белый дом держит руку на пульсе! Сенат с ним вместе, как никогда. И конгрессмены готовы объединиться, чтобы в одном общем сосредоточенном действии… А почему, собственно, такое волнение? Жертв автомобильных катастроф как всегда столько, что добавленный к ним плюс-минус почти не виден. Это отражает нужную нам устойчивость, гарантом которой являются США и Северо-Атлантический блок. Что или кто способен ее нарушить? Речь не может идти об угрозе национальной безопасности. Меньше волнений, меньше!

— Правда ли, — прорезался какой-то журналист, — что некий полицейский капитан Даллес предложил гениальную идею по уничтожению монстров?

— Майор Даллес, — поправил пресс-секретарь. — Сегодня по указанию Президента ему присвоено это звание. Страна богата талантами, леди и джентльмены. Позвольте мне на этом закончить.

* * *

Прошел еще один день.

И он вдруг просто увидел Уоррена на одной из прогулочных дорожек.

— Здравствуйте, лейтенант.

— Здравствуйте, Найджелл.

Он протянул руку, и ее охотно и искренне пожали. Друг или хитрый враг?.. А впрочем, терять уже больше нечего.

— Нас прослушивают, как вы думаете?

— Вряд ли, лейтенант. Я, во всяком случае, специально переоделся, чтобы чего не навесили.

— Я тоже проверил до нитки свою одежду. Значит, можно поговорить?

— Как вы себя чувствуете здесь, в Иране?

— В Иране? Вас обманули, Найджелл, мы совсем в другом месте.

— Да? Я подозревал, что дело не чистое. Это Ливия?