Черный Клан. Трилогия

 «Так-так! — подумал я. — Похоже, не одного меня Ники водит гулять по Кромке!»

 Однако кровью Грега Ники нарисовала на камне всего одну руну, похожую на латинскую «R». Даже я ее знал — Райдо, руна пути.

 — И это все? — не удержался я, когда Ники встала и принялась вытирать испачканные пальцы. — А как же направление…

 Ники не ответила — она выжидающе смотрела на Грега. Я тоже взглянул и застыл. На его лбу, разгораясь золотым светом, медленно проступала звезда с восемью тонкими лучами. Я уже однажды видел ее — в тот день, когда пытался утопиться в заливе. Тогда он назвал звезду «Роза Ветров». Грег смотрел прямо перед собой, будто вглядывался во что-то, невидимое остальным. Скорее всего, так оно и было. Поменяли цвет глаза, зрачки превратились в вертикальные щели. Потом печать Грега неуловимо изменилась. Кажется, один из ее лучей стал длиннее других…

 — Можно идти, — объявил он.

 И мы направились куда-то в сторону Мойки, где за стоянкой автобусов за ажурной решеткой желтело здание Капеллы. Грег с Ники впереди, мы с Валенком — за ними. Шаг, еще один… На третьем мне показалось, что звуки стали приглушенными и далекими. Затих шум машин… Умолк зазывала с громкоговорителем… Еще шаг — и нас окружила глухая тишина.

 Со следующим шагом я почувствовал, что земля ускользает у меня из-под ног. Мир пугающе быстро терял плотность. Казалось, я сейчас провалюсь сквозь землю, пролечу ее насквозь, выпаду с той стороны земного шара и сгину в космосе. Как будто мы идем через голограмму. Меня охватила легкая паника. Здания в стиле классицизма складывались, становились плоскими и прозрачными, будто нарисованными на стекле — все эти ряды окон, карнизы, портики, колонны, русты и каннелюры [4] — все вокруг поплыло, формы стали текучими, как песок…

4

4 Каннелюра — вертикальный желобок на стволе пилястры или колонны. Руст — рельефная кладка или облицовка стен камнями с грубо отесанной или выпуклой лицевой поверхностью.

 Наверно, я начал падать, потому что Валенок поймал меня за ворот и вернул в вертикальное положение.

 — Понести тебя? — любезно предложил он. — Или потащить за хвост?

 Я отпихнул его и снова чуть не упал.

 — Ты не иди. Ты лети, — подсказал Грег, не оборачиваясь.

 «В самом деле», — подумал я.

 Сразу стало легче. Подумаешь, мир развоплощался! Меня, дракона, это не пугало — я сам себе был опорой.

 Грег остановился возле решетки Капеллы.

 — Кстати, я обещал тебе показать алтарь, — услышал я его голос. — Посмотри налево.

 На углу площади стоял призрачный киоск «Экскурсионное бюро», а над ним тянулось к небу нечто вроде редких, слабо светящихся нитей. Дождь, который неторопливо шел снизу вверх. Золотые нити тянулись в тучи, свиваясь в косматый светящийся жгут, и таяли в них.

 — С каждого купленного билета невидимая десятина перепадает Мертвому.

 — Неплохо устроился, — пробормотал я.

 Мы двинулись дальше. Хотя шагах в пяти от нас находились ворота, Грег с Ники прошли прямо сквозь решетку. Мы последовали за ним. Решетка помешала нам не больше, чем настоящая голограмма. Мы миновали первый двор Капеллы, свернули в темную подворотню, но, когда прошли ее насквозь, светлее не стало. Откуда-то лился бледный свет фонаря, почти не разгоняя тьму.

 Грег провел рукой по лицу и закрыл глаза. Звезда у него на лбу едва тлела. Все лучи снова были одинаковой длины. Ощущение голограммы вокруг постепенно пропало. К миру плавно и незаметно вернулись плотность и объем.

 Но это был какой-то другой мир. В моем мире остался ясный летний вечер в центре города — а тут ночная темнота, холод и безлюдный двор-колодец… Мы совершили переход — но куда? Я слегка занервничал и незаметно огляделся в поисках Входа…

 — Отдохнем? — предложил Грег.

 — Зачем? — удивилась Ники. — Вы что, устали?

 — Устать не устали, а перекурить можно, — неожиданно охотно согласился Валенок.

 Он потянулся за сигаретами, вытащил пачку, щелкнул зажигалкой и чертыхнулся. На конце зажигалки плясал прозрачно-черный язычок пламени. Под насмешливым взглядом Ники Валенок попытался прикурить от него, но ничего не вышло. Так-так! Кажется, не одного меня заставляла нервничать явственно ощущаемая близость Нижнего мира…

 — Алекс, на всякий случай предупреждаю — вести разговор буду я, — объявил Грег. — Заговоришь, только если тебя о чем-то спросят. Мертвый твои выходки терпеть не станет.

 — Говорят, Мертвый сейчас довольно слаб, — небрежно заметил Валенок.

 — Слаб — для бога. Он потратил всю силу, чтобы освободиться, и сейчас с трудом ее восстанавливает. Чтобы удержаться у власти, ему пришлось отдать целый район города.

 — Это какой?

 — «Черная жемчужина».

 Я удивился. В Питере такого района не было. Но название показалось смутно знакомым.

 — Чайна-таун? — хмыкнул Валенок. — Ишь ты! Продался китайцам?

 — Придержи язык! Верно, ему помогал один китаец, но бескорыстно, по собственной воле.

 — Я его знала, — неожиданно ностальгически сказала Ники. — Бессмертный из Озерков. Жалко, что он погиб.

 — Не погиб, а переродился. Его собратья помогли Мертвому. И до сих пор помогают…

 Грег посмотрел на меня золотыми зрачками.

 — Но чтобы разделаться с молодым драконом, сил ему вполне хватит.

 — Не беспокойся, я не подам ему повода, — ответил я. — Так это из-за него тебя разбудили?

 — Да. Он хочет мне что-то сообщить.

 Из подворотни мы перешли в темный двор. Фонарь освещал только небольшое пятно брусчатки прямо у нас под ногами. Я поднял взгляд наверх, но увидел глухую черноту — никакого намека на звезды. Небо вдруг показалось мне тяжелым, как свод склепа.

 — Где мы? — спросил я севшим голосом. — Это ведь не то, что я думаю…

 — Нет, — подтвердил Грег. — Хотя и нечто в том же духе. Дворы Капеллы — не Вход, а Перекресток. Тут всегда есть еще один лишний поворот. Хорошее место, чтобы встречаться с существами с той стороны.

 — И что теперь?

 — Ждать.

 Ники коснулась руки Грега и о чем-то тихо с ним заговорила. Валенок шумно вздохнул, вытащил сигареты и снова принялся мучить зажигалку.

 — Эй, Леха, — прошептал он, окончательно убедившись, что закурить не получится. — Хочешь, научу тебя вызывать Мертвого?

 — Нет.

 — А придется!

 — Отвали.

 — Все элементарно! Главное, прийти в правильное место и прочитать там заклинание призыва — и вот он, бог, весь к твоим услугам!

 — Не знаю я никаких заклинаний!

 — Ты в школе учил какие-нибудь стихи о Петербурге? Можно и песню: «Когда переехал, не помню! Наверное, был я бухой!»

 — Хватит издеваться, — проворчал я.

 Черт его знает, а вдруг не шутит?

 — Ну не хочешь Шнура, давай из классики! — не унимался Валенок. — «Люблю тебя, Петра творенье!»

 Я оглянулся на Грега и Ники, чтобы проверить, не смеются ли они. Но они были поглощены беседой. Тогда я пожал плечами, откашлялся, встал в позу и с выражением продекламировал:

 Люблю тебя, Петра творенье!

 Люблю твой строгий стройный вид!

 Невы какое-то теченье!

 И что-то там еще гранит!

 — Класс! — упоенно отозвался Валенок. — Шаман!

 …твоих ночей

 Прозрачный сумрак, блеск безлунный…

 Строчки то всплывали в памяти, то не всплывали, и я пропускал их. На месте этого «бога» я бы, конечно, не пришел. Или пришел бы, чтобы вломить мне как следует за кощунство.