Чертов мост

«Они отравят мне жизнь, — почти неожиданно для себя сделал Гамильтон главный вывод и, открыв глаза, взглянул на свою жену, которая, все больше краснея от жары и волнения, расхаживала по комнате в ногу с Нельсоном. Сэр Вильям снова опустил веки. — Да, они меня замучат… Это будет изо дня в день истерика… Та сумасшедшая отравит жизнь ей, а она мне. — Он устало поморщился, как морщился всякий раз, когда одновременно думал о королеве и о леди Эмме. — Разумеется, в Палермо во всем обвинят меня… Ведь я был приставлен для политического руководства… Куда же я из Неаполя поеду после тридцати пяти лет?.. Нет, конечно, капитуляция невозможна. Что скажут, однако, в Лондоне, если мы нарушим договор?.. Могут быть неприятности. Нехорошо… Но так гораздо хуже… Pitt s’en f…apres tout…» [342] — подумал Гамильтон (он нередко переходил в мыслях на французский язык и немного гордился этим).

342

«Питт выйдет сухим из воды» (франц.).

Сэр Вильям открыл снова глаза.

— Разумеется, вы не можете утвердить эту позорную капитуляцию, — сказал он Нельсону, подчеркивая слово infamous [343] .

— Да, да, именно позорную! — воскликнула леди Эмма. — После всего того, что они о нас писали в своих подлых листках…

— Я сам решил не утверждать договор, — поспешно сказал, останавливаясь на мгновение, лорд Нельсон: он постоянно боялся, как бы не подумали, что он находится под чужим влиянием.

343

Позорная, постыдная, бесчестная (англ.).

Сэр Вильям, знавший хорошо своего друга, склонил набок свой тройной подбородок в знак уважения к мудрому решению адмирала, свел концами пальцы худых старческих рук с толстыми жилами и вкратце изложил те доводы, по которым лорд Нельсон решил не утверждать капитуляции. Главные аргументы его были следующие: монарх не может входить ни в какие переговоры с мятежниками, и безнаказанность революционеров противоречит Божьей воле. Гамильтон знал, что эти доводы сильнее всего поразят Нельсона. Гладкая речь посланника (он очень хорошо говорил) произвела на всех и на него самого успокоительное действие. Адмирал снова сел в кресло, щебетанье леди Эммы стало почти нормальным, и красные пятна начали сглаживаться на ее щеках.

— Копию капитуляции, — сказал в заключение Гамильтон, — надо немедленно послать в Палермо ее величеству… Их величествам, — поправился он и помолчал. — Я не скрываю от себя некоторых формальных трудностей, которые вы, без сомнения, понимаете лучше меня. Формально (он подчеркивал это слово) кардинал Руффо вам не подчинен: он наместник короля Фердинанда. Таким образом, заключенная им капитуляция, собственно, не нуждается в вашем утверждении… Роль Руффо в этом деле странная и сомнительная. Но я думаю, что, если написать кардиналу решительное письмо, он не будет настаивать на своем…

— Я сам так полагаю, — подтвердил Нельсон. — Пожалуйста, напишите ему немедленно, — добавил он, уступая посланнику место за письменным столом. Гамильтон предпочел бы, чтобы письмо написал Нельсон. Тем не менее он послушно сел за стол и быстро, обдумывая каждое слово, написал размашистым, чуть дрожащим, скорее детским, чем старческим, почерком, с открытыми сверху буквами «о», с «а», похожими на «и», без знаков препинания, французское письмо кардиналу:

«Eminence Milord Nelson me prie d’informer V. E. Qu’il a recu du Capitaine Foote Commandant de la Fregate «Sea Horse» une copie de la Capitulation que Votre Eminence a juge a propos de faire avec les Commandants des Chateaux de St. Eime — Castel Nuovo et Castel del Ovo — qu’il desapprouve entierement de ces Capitulations et qu’il est tres rdsoiu de ne point rester neutre avec la force respectable qu’il a l’honneur…» [344]

344

«Его Превосходительство лорд Нельсон просит меня сообщить Вашему Высокопреосвященству, что он получил от капитана Фута, командира фрегата «Морской конек», копию капитуляции, о которой вы, Ваше Высокопреосвященство, решили договориться с комендантами крепостей святого Эльма — Кастель Нуово и Кастель дель Ово, что сию капитуляцию он решительно не одобряет и что он твердо решил не остаться нейтральным со своими внушительными силами, кои он имеет честь…» (франц.)

Он остановился в конце страницы на слове honneur, легонько помахал письмом в воздухе и с удовольствием прочел написанное вслух. Леди Гамильтон, вскрикивая от восторга, переводила фразу за фразой. Нельсон одобрительно кивал головой. Сэр Вильям улыбался старчески детской улыбкой, при которой сеть морщинок, прямых сбоку от глаз и полукруглых над глазами, резко обозначалась на его благодушном лице.

14

Британские офицеры, прибывшие в ставку Руффо с письмом Гамильтона, не говорили ни по-французски, ни по-итальянски или не желали объясняться на этих языках. С улыбкой сожаления, относившейся к чужому невежеству, они настойчиво говорили по-английски с секретарем кардинала, аббатом Спарциани, в полной уверенности, что их должны понять и поймут. Их действительно скоро поняли. В качестве переводчика неуверенно предложил свои услуги Штааль, находившийся в приемной Руффо с другими офицерами отряда капитана Белле: после перемирия он почти все жаркое время дня проводил в кардинальской ставке. Русский командующий, капитан-лейтенант Белле, тоже не знал по-французски, и Штааль помогал ему в разговорах с Руффо. Штааль не свободно владел английским языком, однако его понимали. Когда выяснилось, что британские моряки прибыли с важным поручением от милорда (они так и говорили милорд, точно на свете существовал только один лорд Нельсон), секретарь решился побеспокоить Porporato, отдыхавшего у себя в кабинете.

Спарциани приоткрыл дверь, вошел на цыпочках в комнату Руффо и приблизился к кардиналу, который с измученным видом сидел за столом, закрыв глаза. Когда секретарь произнес слово «Eminenza» [345] тихим голосом, как вначале будят спящих людей, Руффо вздрогнул и с ужасом открыл глаза.

— Пусть войдут, сейчас пусть войдут! — нервно приказал он, узнав, в чем дело.

Через минуту британские офицеры вошли в кабинет в сопровождении секретаря и Штааля — аббат Спарциани был вынужден его пригласить, так как другого переводчика в вилле не оказалось; кардинал не говорил по-английски. Руффо приветливо протянул вошедшим обе руки и не подал ни одной. Так он обычно поступал с почетными гостями-иноверцами, которые, по его предположению, предпочли бы обойтись без целования кардинальского перстня.

345

Ваше Высокопреосвященство (итал.).

Старший офицер, капитан Троубридж, тотчас подал Руффо письмо британского посланника.

— Так сэр Вильям Гамильтон тоже прибыл вместе с адмиралом? — тоном радостного удивления спросил кардинал, распечатывая письмо. Штааль перевел его вопрос. Руффо устало улыбнулся, оттого что переводили ненужные слова, приблизил письмо к глазам и стал читать.

— Quelle est cette plaisanterie! [346] — вдруг проговорил он, меняясь в лице.

Штааль не без недоумения хотел было перевести это замечание. Но Руффо, тотчас сдержавшись, остановил его жестом.

346

Что за шутка! (франц.)

— Вам известно, господа, содержание письма господина посланника? — спросил он офицеров.

Капитан Троубридж ответил утвердительно.

— А известно ли лорду Нельсону, что капитуляцию подписали кроме меня, — лицо его дрогнуло, — коммодор Фут именем вашего монарха и капитан-лейтенант Белле именем российского императора? — сказал медленно Руффо, оглядываясь на Штааля; он как бы хотел пригласить русского офицера подтвердить эти свои слова, но, признав его недостаточно авторитетным, перевел вновь глаза на капитана Троубриджа.

«Неужто англичане хотят нарушить капитуляцию? — быстро подумал Штааль. — Что за скандал!..»

Троубридж кратко ответил, что коммодор Фут не имел достаточных полномочий от милорда. Милорд не может утвердить капитуляцию, заключенную на таких условиях.

Хотя все мысли Штааля были заняты переводом, он вспыхнул, услышав слова Троубриджа: английский капитан говорил так, будто из подписей на документе интерес представляла только подпись коммодора Фута.

— Лорд Нельсон не мой начальник, — сказал Руффо, больше не сдерживаясь и повышая голос. — Мои действия не нуждаются в его утверждении.

Штааль с особым удовольствием перевел слова кардинала. Англичане ничего не ответили. Разговор с ними был, очевидно, бесполезен. Руффо поднялся с кресла и, не глядя на капитана Троубриджа, велел Штаалю сказать, что кардинал-наместник (он подчеркнул свой титул) лично отправится на «Foudroyant» для непосредственного разговора с адмиралом Нельсоном.

Английские офицеры откланялись и вышли из кабинета. Баркас адмиральского корабля, присланный за кардиналом-наместником, причалил почти у самой ставки. Лаццароны, лежавшие на берегу и недоброжелательно поглядывавшие на британских матросов, вскочили при появлении кардинала и его свиты. С Руффо на «Foudroyant» отправлялись кавалер Мишеру и еще несколько человек, состоявшие при кардинале калабрийские офицеры и Штааль, взятый в качестве переводчика на случай надобности. Лица свиты помогли кардиналу сесть в баркас. Лаццароны, тоже суетившиеся вокруг Porporato, почтительно поцеловали край его одежды и при этом вызывающе смотрели на английских гребцов, точно чувствовали, что перед лицом чужеземной силы необходимо особой почтительностью поддержать престиж своего начальства.