Чертово колесо

Буздыря привезли на ту же дачу, где убили Лену. За то время, пока они добирались, Николай так измучился от ужаса и боли, что перестал нормально соображать. У него сильно подскочила температура, он ослаб и часто впадал в беспамятство - стонал и сучил здоровой ногой. В таких случаях Синеев приводил его в чувство пинком или затрещиной, но вскоре Буздырь перестал на них реагировать.

На даче произошла небольшая заминка - Буздыря решили поместить в ту же каморку, но там все ещё лежал труп Лены. Тогда Синеев отволок администратора ресторана на террасу, а Ломов поднялся на второй этаж и застал Мокроусова полулежащим в кресле. Голова его покоилась на груди, из руки свисал телевизионный пульт, а напротив по телевизору шел боевик. Похоже было, что Мокроусов пьян в стельку, но уснул недавно - фильм не успел закончиться.

Оглядев столик, заставленный фужерами и ополовиненными бутылками со спиртным, Ломов подошел к Мокроусову, одной рукой взял его за подбородок, а другой чувствительно похлопал по щеке.

– Серега, - позвал он.
– Просыпайся.

– А?
– испуганно вскинулся Мокроусов. Увидев Ломова, он сразу успокоился, глаза у него увлажнились, а лицо сделалось пьяным и по-детски капризным.
– Что, я уснул?

– Проснулся?
– миролюбиво спросил Ломов.

– Да, - поднимаясь с кресла, ответил Мокроусов.
– Задремал чуток. Яму я выкопал. Еще кого-нибудь привезли?

– Тебе вчера что было сказано сделать?
– Ломов отошел на шаг, взял Мокроусова за плечо и развернул к себе.

– Сейчас сделаю. Я выкопал...

Он не успел договорить, потому что Ломов довольно сильно ударил его кулаком в нижнюю челюсть. Здоровый Мокроусов отлетел в угол комнаты, опрокинул напольную вазу и растянулся на полу во весь рост.

– Если ты ещё раз нажрешься во время работы, тебе придется потратить очень много денег на зубного техника, - бесстрастно проговорил Ломов.
– Ты что, не понимаешь, чем мы занимаемся? Ты, бывший мент, не соображаешь, что будет, если мы проколемся?
– Ломов медленно приближался к лежащему Мокроусову, и тот на всякий случай решил пока не вставать. Он лишь приподнялся на локте, провел рукой по разбитой губе и вытер окровавленную ладонь о брюки.

– Не пачкай портки кровью, придурок, - остановившись, сказал Ломов. И кто тебя только послал? Ты же завалишь все дело. Ладно, вставай, иди вниз. Протрезвеешь, мы ещё поговорим.

Мокроусов мгновенно поднялся, на секунду замешкался, а затем подошел к столику с выпивкой. Не выпуская Ломова из виду, он взял бутылку с водкой и на его удивленный взгляд виновато пояснил:

– Смочить. Кровь течет.

– Ох ты, несчастный, - неожиданно рассмеялся Ломов.
– Решил обеззаразить рану? Чтобы не было заражения крови? Может тебя в больницу отвезти?

– Да ладно, Лом, - вполне трезво проговорил Мокроусов.
– Меня не предупреждали, что надо будет закапывать. Не могу я трезвый жмуриков на себе таскать.
– Он вылил в ладонь немного водки и приложил к кровоточащим губам.
– Ты можешь, а я нет.

– А зачем же ты на это дело подписался?
– удивился Ломов.

– Деньги нужны, - без обиняков ответил Мокроусов.

– Ладно, иди, занимайся делом, - примирительно сказал Ломов и уселся в кресло, откуда совсем недавно вытащил Мокроусова.
– Мы привезли её дружка, Буздыря. Зараза, ну и фамилия. Смотрите, не показывайте ему девку. Устройте его в этой же комнатушке. Сделаете, позовете меня.

Мокроусов пошел вниз, и Ломов добавил ему вслед:

– Да, перетяните ему ногу повыше колена. А то ещё помрет раньше времени от потери крови. И водки дайте. Лучше говорить будет.

После того, как Мокроусов освободил каморку, Синеев втащил туда Буздыря, уложил его на топчан и приковал к трубе. Николай был очень бледным, тихо постанывал и все пытался найти для раненой ноги положение, при котором она бы не так болела.

Сделав свое дело, Синеев поднялся наверх, а Мокроусов, чтобы как-то задобрить Ломова, притащил в комнатушку стул и поставил его рядом с топчаном. Затем он сбегал на второй этаж, принес бутылку, в которой оставалось около двухсот грамм водки и попытался влить её пленнику в рот. Но Буздырь от боли так стиснул зубы, что вся водка пролилась на клеенку, которой был обит топчан.

– Пей, козел, - беззлобно проговорил Мокроусов.
– Тебе же лучше будет. Это же обезболивающее. Пей, говорю.
– Он ещё раз сунул горлышко бутылки Николаю в губы, и тот наконец раскрыл рот.

Буздырь глотал холодную водку жадно, как воду. Не открывая глаз, он тянулся к горлышку, словно теленок к вымени, хватал его губами и громко всасывал в себя обжигающую жидкость вместе с воздухом. Водка затекала ему под рубашку, но он лишь испытывал от этого облегчение.

Когда в бутылке не осталось ни капли, Мокроусов отставил её в сторону и с неподдельным участием спросил:

– Ну как, нормально? Говорить сможешь?

– О чем?
– стуча зубами, едва выговорил Николай.

– Ну, это мы придумаем, о чем, - рассмеялся Мокроусов.
– Если мало, могу ещё принести.

– Принеси, - после небольшой паузы попросил Буздырь. Он уже понял, что этот разговор может оказаться для него последним, и решил максимально облегчить себе оставшиеся часы, а может и минуты жизни.

Мокроусов снова поднялся наверх, сказал Ломову, что клиент готов, взял ещё одну бутылку и вернулся в каморку. Но напаивать пленника он не стал, а только поставил водку рядом с топчаном и удалился.

Ломов вошел в комнатушку, уселся на стул и закурил сигарету. Некоторое время он молча разглядывал администратора "Буревестника", а когда тот открыл глаза и страдальчески посмотрел на одного из своих мучителей, спросил:

– Ты-то зачем полез? Что, мало в своем ресторане накручиваешь? То, что в сумке, наверное не последнее?

– Не успел выйти... Вы же быстро... Совпадение...
– тяжело дыша, ответил Николай. Из-за этой прерывистости фраз, Ломову показалось, что пленник бредит, и все же он поинтересовался:

– Какое совпадение?.

– Федор Иванович. Не знал, что он тоже...

– Тоже, - усмехнулся Ломов.

– Дай телефон, я отзову своих, - вдруг умоляюще попросил Николай.
– Я сегодня хотел. Не успел.

– Да теперь уж мы сами отзовем.
– Ломов достал из нагрудного кармана записную книжку администратора ресторана и спросил: - Кого будем отзывать? Телефоны здесь?

– Предпоследняя страница, - ответил Николай.
– Три нижних номера.

Ломов открыл книжку в нужном месте, взглянул на ряды цифр и сказал:

– Фамилии тех, кто работает, давай. Зачем нам связные?

– Дай, я сам с ними свяжусь, - ещё раз попросил Буздырь. Николай догадывался, что выдав имена ребят, дежуривших у контрольных пунктов, он может сильно испортить им жизнь. Он даже подумал о худшем, но в нем ещё теплилась надежда на благоприятный исход, на то, что по старой дружбе Федор Иванович не даст расправиться с ними, а потому он отгонял от себя мысли о самом страшном.

– Давай, давай имена, - терпеливо уговаривал его Ломов.
– И, если можно, поскорее, у нас мало времени.