Чертовски весело

– Ты ближе к делу! – нетерпеливо попросила я. Я волновалась.

– А чего ближе-то. Потом пропали деньги. Огромная сумма пропала, – Вася подумал и определил, – охрененная сумма. Из сейфа у Владислав Анатольевича. Ну, его судили тогда. Посадили за растрату. Директора-то нашего. Следователь говорил: все… эти… улики против Владислав Анатольевича говорят – сейф не взломан, открыт ключами, и отпечатки на нем только директорские. Так что… Все… посадили тогда Владислав Анатольевича на пять лет… – Вася загрустил, положив голову на руку.

– Ну а Задовский-то при чем тут?

– Не понимаешь, что ли? – озлился Вася-клоун, – да Валерка Владислава Анатольевича загипно… тизировал, чтобы тот ему из сейфа деньги дал, и забыл про то, что давал… Поняла? А доказать ничего нельзя!

– Поняла, – вздохнула я.

Значит, не было никакой бабушки. Значит, Задовский… А доказать ничего нельзя.

Вася вылил в стакан остатки водки из бутылки и опрокинул стакан в себя, остервенело глотая. Потом он странно крякнул и, уронив стакан, повалился под стол.

– Нажрался, – констатировала продавщица, приоткрывая заспанные глаза…

Глава 8

Домой я вернулась в шесть часов утра. Тетя еще не приехала, Григорьев не спал. Как он выразился – всю ночь по квартире бегал.

Переживал.

– Я сразу понял, что ты не к подруге идешь, – заявил он мне, – сразу понял, что какое-то дело важное. А потом – ночь, тебя нет, я уж думал того…

– Чего того? – я устало опустилась на свою постель.

– Ну… того… – замялся Александр Владимирович, – убили тебя…

– Не дождетесь… Ладно, слушайте, Александр Владимирович, – и я выложила ему все подробности вчерашнего вечера, за исключением сцены, последовавшей после возвращения Задовского из душа.

– Н-ну, – протянул Григорьев, – а ты где эти таблетки покупала? Может, у них срок годности истек?..

Тут я вздохнула и насколько могла точно пересказала Александру Владимировичу рассказ Васи-клоуна.

Вот это произвело на Григорьева впечатление.

– Да не может быть! – сокрушался он, – да врет все твой Вася. Как можно алкоголикам верить? Я же Валерия Петровича больше четырех лет знаю.

– Вася десять лет за ним ничего дурного не замечал, – возразила на это я, – а потом…

– Ну, так не доказано же ничего, – протестовал Григорьев, – этот директор цирка сам денежки присвоил и на Валерия Петровича свалил. А у Валерия Петровича бабушка умерла. Наследство…

– Какая, к черту, бабушка… – мне безумно хотелось спать. Я должна была хорошо выспаться. Я закрыла глаза и раскинула руки на широкой постели.

– Ведь нет же доказательств! – вещал издалека Александр Владимирович. – Ничего же не доказано! Нет доказательств!

– В том-то и дело, что – нет… – пробормотала я, засыпая.

* * *

Разбудил меня какой-то гул голосов в прихожей. Дверь в спальню, где я почивала, была закрыта, так что ничего определенного слышно не было. Только голос Александра Владимировича разобрать можно было. Вроде бы он в чем-то оправдывался.

Может, тетя приехала? И, увидев у себя в квартире незнакомого мужчину, приняла его за грабителя? И милицию вызвать теперь хочет? Она детективов начиталась – она может.

Я тихонько соскользнула с постели и неслышно подошла к двери.

Нет, не тетя это, вряд ли это тетя; голосов, кроме григорьевского, было несколько, и, кроме того, все они были мужскими.

– Да ты че, козел, в натуре?! Понимаешь, чего базаришь?! – разобрала я.

И еще – Александр Владимирович:

– Вы, наверное, ребята, не за того меня принимаете. Вы, наверное, ребята, ошиблись…

Все, тут уж действовать нужно, а не подслушивать. Не знаю, что это за ребята и чего им в моей квартире надо, но то, что не с благими намерениями они пришли, это точно. И то, что сейчас скорее всего начнется мордобой, тоже – точно.

Я рывком распахнула дверь. Трое бритоголовых барбосов в спортивных костюмах обернулись в мою сторону, а осторожный Григорьев благоразумно ретировался на кухню. По стеночке, незаметно так.

Первый барбос успел только пару раз моргнуть и, получив от меня крепкий удар в челюсть, полетел вверх тормашками и рухнул на вешалку.

Сломал, вероятно.

Второй, секунду подумав, додумался, наверное, до того, что меня неплохо бы побить, и, нагнув голову, двинулся на меня. Я подпрыгнула и, размахнувшись, врезала сверху пяткой по бритому затылку.

Парень упал ничком, ткнулся носом в китайский тетин линолеум.

Третий, наблюдая за всей этой сценой, сделал для себя соответствующие выводы и осторожно, задом, не поворачиваясь ко мне спиной, отступал к двери. К выходу из квартиры.

Да нет, голубчик, так просто ты от меня не уйдешь. Я оттолкнулась от стены и взлетела в воздух. За эти доли секунды, пока я с подготовленной для удара ногой летела к третьему барбосу, дверь в квартиру внезапно распахнулась и на пороге возник собственной персоной Генрих.

Ну уж чего тут… Остановиться я уже не могла. Да и не хотела, если честно, очень уж красиво все получалось.

Моя нога с размаху впечаталась в подбородок барбоса, сила удара швырнула парня на Генриха. Тот, в свою очередь, тоже не удержался на ногах и загремел по лестнице вниз.

Парень с раздробленной челюстью – за ним.

Вот это да!

Я думала, туша Генриха мне лестницу проломит. Вплоть до первого этажа. Я спустилась на площадку ниже.

Парень стонал в углу. Генрих с усилием приподнял голову.

– Привет! – поздоровалась я. – Решил нанести ответный дружеский визит? Я и не подозревала, что ты такой злопамятный.

Генрих уронил голову.

– Женя! – Григорьев показался из дверей моей квартиры. Он шепотом позвал меня. – А они там того… лежат, – сообщил он.

– Знаю, еще часик пролежат, если в чувство их не приводить, я свой удар знаю, – ответила я.

Александр Владимирович кивнул успокоенно, вытянув шею, с интересом посмотрел на Генриха и снова пропал в недрах моего жилища.